Кощей и Яга вернулись на полянку почти одновременно, когда уже близился рассвет. Усталые охотники увидели следующую картину: Иван-царевич и Василиса попивали чай, сидя на крыльце, конь пасся на краю полянки, а Колобок и Баюн удобно устроились на подоконнике. Последние двое далеко не ушли: наслушавшись подозрительных шорохов ночного леса и перепугавшись безобидного сычика, Колобок поспешно вернулся к избе. Нелегко быть аппетитной выпечкой — так и норовят съесть. Кот же счел недостойным себя продолжать дозор в одиночку, и, половив мышей вокруг избы, отправился спать. Зато Иван и Васька вернулись с добычей, которая, плотно упакованная в белесый кокон, стояла тут же, перед крыльцом. Присутствующие глаз с нее не спускали, опасаясь какой-нибудь коварной выходки, но, как видно, чудо-веревка держала надежно — кокон вел себя смирно и враждебности больше не проявлял.
Перебивая друг друга, Василиса и царевич рассказали о своих приключениях. Яга покачала головой и подошла к пленнику. Внимательно изучив веревку, бабка обратилась к ученице:
— Откуда взяла?
Василиса смущенно объяснила, что как-то само собой получилось. Увидев грозящую Ивану опасность, девушка действовала почти неосознанно. Под ногами у нее клубился туман, и необходимая Ваське веревка потянулась из него сама собой, словно нитка из кудели, повинуясь еле заметным движениям пальцев. Девушка даже не была уверена, удастся ли ей повторить этот трюк.
— Трюки — у скоморохов на ярмарке, — серьезно возразила Яга. — Они для развлечения служат. А рукоделие — вещь серьезная. Настоящего мастерства в нем достигнуть непросто. Зато и результат впечатляет. Такую веревку сплести — не всякой ведьме под силу.
— Что ж, давайте посмотрим, кто под ней скрывается, — предложил Кощей. Чародей шагнул вперед и резко дернул узел.
Веревка развязалась, кокон крутанулся вокруг своей оси, и из него выпало невысокое существо. Василиса и Иван ожидали увидеть подобие коряги, покрытое корой, мхом и ветками, с которым они сражались на тропинке, но облик пленника оказался иным. Под витками веревки обнаружился зверек размером с крупную лису, покрытый короткой серой шерстью с густым бархатным подшерстком. На голове зверька торчала пара больших круглых ушей, широкий нос и маленькие желтые глазки придавали мордочке добродушное выражение. Пленник поднялся на задние лапы и виновато посмотрел на Ягу и Кощея.
— Блазня, — пораженно констатировала бабка. — Ты пошто, супостат такой, безобразничаешь?! Только Леший отлучился…
Перед ними понуро стоял помощник Лешего. Основной его задачей было ограждать Тридесятый лес от людей, а людей — от Тридесятого леса, и с этой целью он отпугивал незваных гостей, как мог. Как правило, Блазня наводил на них морок — чтобы показалось им в чаще что-то жуткое, и желание туда идти пропало. За это его и прозвали Блазней — от слова «поблазниться», то есть «показаться». Реального вреда он причинить не мог, и единственным оружием его были иллюзии. Порой Блазня мог и сам прикинуться чудовищем, иногда силился изобразить самого Лешего, но сейчас он был таким маленьким и несчастным, что Василиса его почти пожалела.
— В том и дело, что дяденьки Лешего нет, — чуть не плача, возразил Блазня Яге. — Самому-то мне с ними не справиться было, вот я и старался их отвадить, как мог…
— Подожди-ка. О ком речь, не пойму? — нахмурилась Яга.
— О браконьерах, — горестно выдохнул ее собеседник и, видя непонимающие лица вокруг, принялся за рассказ.
Во время нечастых отлучек Лешего жизнь Блазни, как правило, шла своим спокойным и размеренным ходом. Им давно были примечены основные тропы, которыми пользовались люди в своих посещениях леса. Как правило, пути эти вели к грибным или ягодным полянкам, и далеко в чащу не углублялись. Имелось также несколько проезжих дорог, которые вели краем леса торговые караваны и путешественников. Здесь требовалось только присмотреть, чтобы никто ненароком не заблудился. Сложнее было с охотниками, хотя и у тех были свои привычные угодья, дальше которых они обычно старались не заходить. Иногда, впрочем, и их требовалось отпугнуть — например, если в азарте погони незадачливый преследователь двигался прямиком в непролазный бурелом, или если непомерные аппетиты людей угрожали популяции животных.
В то ясное летнее утро Блазня, как всегда, совершал свой обход, не ожидая от него никаких сюрпризов. Внезапно он почуял присутствие людей в стороне от хоженых троп. Незаметно подобравшись поближе, помощник Лешего увидел двоих мужчин. Оба были ему незнакомы, оба плечисты и высоки, оба производили угрожающее впечатление. Слишком ловко они двигались, слишком бесшумно пробирались через лес и слишком много оружия было на них навешано. Блазня, порадовавшись своей незаметности, последовал за ними. Весь день страж выслеживал людей, а люди, в свою очередь, выслеживали кого-то еще. Определить, что они ищут, Блазне не удавалось, но все трое углублялись все дальше в чащу. Ближе к вечеру мужчины спугнули зайца, и один из них ловко подстрелил ушастого на бегу. Блазня поморщился, но стерпел — охотники приходили в лес за дичью, с этим приходилось мириться. Но двое не стали искать добычу в кустах, а поспешно отправились дальше. Скрипя зубами от бессильной злости, Блазня продолжил слежку. Когда солнце скрылось за деревьями, мужчины устроились на ночлег, не разводя огня. Оба были немногословны, однако преследователю удалось выяснить, что явились они в Тридесятый лес за каким-то редким и ценным животным. Проломав себе голову едва не до рассвета, Блазня сообразил последовать по направлению их пути. Оказавшись через несколько часов у покрытого полынью холма, страж леса содрогнулся. И действительно, редкие и ценные создания…
Много лет назад, когда кто-то из людей впервые увидел Жар-птиц и рассказал о прекрасных существах остальным, охота на них едва не приобрела массовый характер. Мало ли желающих заполучить чудо-птицу, сверкавшую и переливавшуюся, как слиток золота, горящую, словно живой огонь? Жар-птицу хотели правители, бояре, купцы. Простому люду необыкновенные создания тоже были в диковинку, хотелось если не изловить их, так хоть посмотреть. Охотники наводнили Тридесятый лес.
Очень скоро, однако, про чудесных созданий выяснилось множество неприятных подробностей. Во-первых, птицы были исключительно пугливы и недоверчивы, скрывались в самой непролазной чаще и на глаза не попадались. Во-вторых, при всем своем изяществе и красоте они могли за себя постоять — яркое оперение испуганных Жар-птиц хоть и не обжигало, но горело, словно солнце в ясный полдень, а от пронзительных воплей не спасали даже плотно завязанные уши. Несколько человек едва не потеряли зрение и слух, пытаясь настигнуть жертву. В конце концов, кто-то из охотников додумался подстрелить чудо-птицу, и тут же выяснилась еще одна деталь — ни один лекарь не смог вылечить раненую, и драгоценная добыча в конце концов испустила дух на руках у целителей, после чего оказалось, что мясо ее к пище совершенно непригодно. В сокровищнице царя оказалось искусно сработанное позолоченное чучело, но надежа жаждал пополнить свой зверинец. Стремясь угодить государю, охотники сменили тактику. Соорудив ловушку, они исхитрились-таки захватить одну из птиц, и доставили ее прямиком в покои царя-батюшки. Но их жертва, безусловно являясь усладой для зрения, столь немилосердно терзала слух владельца, что ловцам было категорически приказано вернуть ее обратно в стаю, чтоб, чего доброго, не надумала вернуться.
С той поры Жар-птиц оставили в покое, но оголтелая, хоть и недолгая, охота сделала свое дело — красавицы надолго покинули здешние места. Вернулись они лишь недавно, причем в местах дислокации стали весьма избирательны. Холм в глубине Тридесятого леса привлекал их горьким запахом полыни, к которой птицы почему-то были неравнодушны, и с конца прошлой весны стаю можно было увидеть именно на нем. Леший периодически рассыпал на холме загодя припасенные семена и сушеные ягоды, чтобы чудо-создания прижились в его лесу и больше не улетали. Нет, охотников к ним допускать нельзя, дядька за это уши оборвет. И вот Блазня начал бороться с непрошеными гостями в меру своих сил. Мужчины, на беду, оказались не из пугливых, и в стража полетели каленые стрелы и острые ножи, а потом — и немудреные присловья-заклинания, бытовавшие среди охотников. Хуже всего было то, что эти двое быстро сообразили использовать огонь, против которого Блазня, как и любая нечисть, был бессилен. Сбить их с пути и заманить подальше к краю леса удалось лишь после того, как страж додумался прикинуться их жертвой. Эта уловка работала довольно долго и оставалась эффективной — браконьеры послушно следовали за Блазней сквозь любой бурелом. Воодушевившись, страж увлек было их за собою в глухую чашу, подальше от заветного холма, но неожиданно для него самого они неделю назад оказались в непосредственной близости от бабкиной избушки. Яга только крякнула, поняв, какой неожиданный побочный эффект возымело ее заклинание, призванное оградить от непрошенных гостей. Блазня потерял своих преследователей из виду, а охотники, похоже, сумели как-то выбраться из леса и с тех пор пропали. Браконьеры оказались опытны и хитры, и, по-видимому, догадались, что кто-то их водит за нос. Им удалось исчезнуть из поля зрения Блазни, и все это время фальшивая Жар-птица впустую металась по лесу. Ее преследователи бесследно пропали.
— А меня ты зачем морочил?! — дослушав рассказ, возмутился царевич.
— А зачем ты за мной погнался? — парировал Блазня. — Я тебя вообще не трогал, а когда ты стал меня преследовать, рассудил так — кто за Жар-птицей охотится, тем у нас не рады.
Иван смущенно замолчал, а страж продолжил:
— Я и вреда-то никому не причинил. Только что теперь делать, не знаю… Чтобы от меня спрятаться, им самого немудреного оберега достаточно.
— Неудивительно, что зверье ничего мне не сообщило, — хмыкнула Яга. — Иллюзии на них не действуют, а к тебе они уже привыкли и ничего необычного в том не усмотрели. Теперь надо Лешего предупредить. От него оберег не поможет. Жар-птичий холм как раз в той части леса, через которую он будет возвращаться. Судя по тому, что ты рассказал, примерное его расположение охотникам известно, они именно к нему изначально и направлялись. Значит, снова туда двинут. Надо устроить засаду и их перехватить.
— Не пойму я что-то, — недовольно вмешался Кощей. — Вроде уже все поняли, что охота на Жар-птиц — дело безнадежное? Содержать их дорого, сложно и шумно, на еду непригодны…
— И в самом деле, — припомнил царевич. — И кстати — насколько я знаю, батюшка охоту на редких зверей и птиц вовсе запретил, у них Жар-птицу никто не осмелится купить в обход царской воли…
— А они и не будут продавать Жар-птицу, — грустно сказал Блазня. — И содержать ее им ни к чему, живая она им не нужна. Они за перьями охотятся.
© Анчутка — — — Дневники.Онлайн
