Пролог

Никто не знал, как и почему произошло открытие Врат. Сначала было не до того, а после уже и некому искать первопричины произошедшей катастрофы. Простая до нелепости и жуткая в своей неизбежности истина гласила, что Врата открылись по воле немногих фанатиков или безумцев, желающих проучить мир, заставить его содрогнуться под поступью легионов их господина. И это произошло! Город стал полем невиданной доселе битвы, уже не только за души человеческие, но и за их бренные оболочки. Все эти сосуды пороков и добродетелей, что влачили своё существование в тени настоящих событий, стали объектом массового истребления. И лишь немногие нашли в себе силы сопротивляться в битве, где практически не было шансов на победу.

Самое страшное, когда, казалось бы, проверенная опора уходит из-под ног, вызывая к жизни целую лавину звуков. Скрип, грохот, стук, шелест…  А эти твари очень чувствительны. Некоторые из них слепы, но только здесь, на поверхности. Взамен их слух во сто крат тоньше человеческого. Дыхание жертвы они услышат шагов за десять, а страх… страх они чувствуют просто феноменально. Кто-то сказал, что они им питаются и купаются в эмоциях людских, словно в морской воде.

Сьюзен не заметила под слоем пыли и мусора кафельную плитку и та, мерзко дребезжа, выскользнула из-под ноги, подняв в воздух целое облако пыли. Она снова нырнула в ту щель, из которой выбралась около минуты назад и судорожно сжала рукоять большого разделочного ножа. Это было её первое стоящее оружие, поднятое с тела убитого мужчины, в карманах которого она нашла сигареты и бутылочку воды. Её одежда давным-давно превратилась в тряпьё, но тем удивительней было, что её это нисколько не волновало. Вообще. Иногда в минуты забытья, которые она считала сном, ей снились отрывки из прошлой жизни. Из той, в которой она была стюардессой и тайно мечтала о покорении целого мира. А еще был Гай. И кот по кличке Сникерс.

Странно, но выбравшись из-под обломков своего дома, она забыла черты лица своего парня, с которым встречалась уже полтора года и настраивалась на скорое предложение руки и сердца. А вот мордочку кота с приметным чёрным пятном под правым глазом, как ни странно, она помнила отчётливо. Первые минуты, часы и, наверное, дни она провела как в бреду. Самым сильным шоком было явление тварей или демонов, как их назвал один из встреченных ею выживших. Это был мужчина средних лет в разбитых очках, сжимавший в своих руках портфель. Отчего-то эта деталь напомнила ей школу и учителя математики Говарда Спенсера. У него всегда был такой вид, словно он не понимал, где очутился, и кто все эти люди перед ним.

В бессвязных фразах, перемежавшихся приступами истерических рыданий, Шон (так он представился) поведал ей о случившемся. Оказалось, она пролежала в разбитой катаклизмом квартире целых двое суток. За это время весь привычный мир рухнул, словно стёртый рукой художника-самоучки. Не осталось властей, полиции и армии. Люди были предоставлены сами себе, а это значит только одно. Анархия! Каждый сам за себя и против всех! В этом она убедилась, когда трое мерзавцев изнасиловали её, затащив на станцию пожарной службы. Она умоляла, царапалась, отбивалась, как дикая кошка, но силы были слишком неравны. В конце она просто закусила губу и, роняя злые слёзы, вытерпела это унижение. Закончив, вся троица скрылась в надвигавшемся сумраке. Полежав некоторое время и сотрясаясь в беззвучных рыданиях, Сьюзен нашла воду и постаралась смыть с себя все следы общения с человеческими подонками. После этого случая она старалась быть как мышка и не бежать навстречу первым встречным людям.

И вот сейчас этот прокол с плиткой. Она вся внутренне сжалась, ожидая самого худшего, но прошла минута, другая и ничего не происходило. Худо-бедно восстановив дыхание и успокоив бешено бьющееся сердце, Сьюзен решилась вновь преодолеть отрезок открытого пространства Кеннингтон-парк Роуд. Осторожно выглянув из своего укрытия, она сделала первый робкий шаг, затем второй. Ежесекундно оглядываясь по сторонам, она сделала еще несколько шагов, когда стремительная тень, состоящая, казалось бы, из одних шипов, заслонила на миг солнце, а затем с пронзительным криком спикировала на свою жертву. Отдалённо тварь, атаковавшая Сьюзен, напоминала помесь очень уродливого человека с каменной горгульей. Спустя несколько мгновений человеческая жизнь оборвалась с тяжким стоном.

В тот день, когда случилось небывалое, Уильям вернулся из командировки в Сполдинг и распаковывал свой чемодан. Первый толчок был очень сильным, он даже не удержался на ногах, свалившись на свои же вещи. Последовавшие за ним были слабее, но доставили столько же хлопот. Посуда на кухне и зеркало в прихожей со страшным звоном соприкоснулись с полом, разлетаясь мириадами осколков.

Первой мыслью, посетившей Уильяма, была мысль о террористах. «Снова исламские радикалы что-нибудь взорвали!» – подумал он про себя, вслух отчаянно сквернословя. Но выглянув в окно, он не заметил столбов дыма, хотя и слышал вой сирен и крики людей, попавших в беду. Так продолжалось некоторое время, затем наступила могильная тишина, словно между ним и всем остальным миром образовалась изрядная пробка. Он видел всё, ощущал прикосновение сквозняка, но будто бы оглох. Затем какая-то струна лопнула и ему на миг показалось, что он слышал этот звук. Но следом за этим произошло нечто, заставившее его усомниться в собственном рассудке. Цвет неба с голубого стал меняться на тёмно-охровый с зелеными переливами. Тяжёлые тучи такого же неприятного цвета застоявшегося гноя с непостижимой скоростью застилали горизонт. Это никак уже нельзя было возложить на террористов.

А затем началось! Этих тварей он видел только в фильмах ужасов. Казалось, они были повсюду. Маленькие, большие и огромные, ростом с Годзиллу, все они устроили настоящее сафари. Люди на его глазах гибли сотнями, а он, словно бесстрастный наблюдатель, всё смотрел, смотрел и не мог отвести взгляд. Его глаза, словно зрачок видеокамеры, бесстрастно констатировали все ужасы развернувшейся бойни. Слух, вернувшийся чуть ранее, терзали крики заживо пожираемых, терзаемых тварями людей. Живых людей! И он побежал. Как никогда в жизни не бегал. Он мчался, не разбирая дороги. Сначала из квартиры, которую больше не считал своей крепостью, ибо видел, как те твари, что поздоровее, проламывали стены, а в проломы, словно при штурме средневековой крепости, бросались чудища меньших размеров и начиналось пиршество…

Он промчался через коридор и, перескакивая через ступеньки пожарной лестницы, спустился с обратной стороны своего дома. На улице он видел таких же, как он, обезумевших от пережитого ужаса горожан, некоторых из них он знал в лицо, с некоторыми перекидывался парой слов при встрече. Но теперь все эти люди превратились в безвольных жертв страха смерти, что правил здесь и сейчас свой безумный бал. Уильям кинулся было в сторону подземки, но увидел, что на поверхность выбираются совершенно ополоумевшие пассажиры с криками, будто птичья стая, разлетаясь в разные стороны. Метро стало в один миг недоступно для спасения, и он повернул обратно. Решение покинуть свою квартиру теперь казалось ему опрометчивым, и Уильям решил вернуться и забаррикадироваться. Небольшой запас продуктов у него был, воду на худой конец можно было бы пить и из-под крана, а там власти что-нибудь придумают.

Неожиданно на бегущую впереди девушку сверху рухнула какая-то крылатая тварь и, пригвоздив несчастную к земле огромными кривыми когтями, стала пожирать, еще живой отправляя в, казалось, бездонную пасть огромные куски плоти. Уильяма вырвало от ужаса и отвращения. Будучи вегетарианцем одна мысль об употреблении чьей-то плоти казалась ему кощунственной, но, видимо, судьба решила преподнести ему наглядный урок, что могут быть и другие взгляды на рацион. Едва жертва перестала кричать и затихла обезображенным куском некогда молодого и сильного тела, тварь, что пировала на ней, обернулась, и их взгляды встретились. Никогда в жизни ему не приходилось смотреть в глаза, наполненные такой безумной жаждой убийства. Ни один фильм не мог передать и сотой доли того, что сейчас увидел Уильям. Жёлтые глаза с вертикальными зрачками в буквальном смысле приковали его к месту, в то время как их владелец медленно приближался, испуская волны ужаса. Из вытянутой волчьей пасти закапала вязкая слюна, вывернутые ноздри существа затрепетали, втягивая запах застывшей жертвы. На земле тварь казалась неуклюжей, видимо, мешали короткие задние конечности, в отличие от которых длинные передние были перевиты жгутами мышц и оканчивались изогнутыми кинжалами когтей, с которых сейчас капала кровь предыдущей жертвы.

Уильям хотел закричать, но пересохшее горло издало лишь слабый писк и внезапно в груди будто что-то лопнуло, растекаясь неприятным жаром. Пару раз схватив ртом воздух, он опрокинулся навзничь, скребя пальцами воротник своей любимой рубашки. Тем временем тварь подошла вплотную к распростёртому телу и с каким-то разочарованием вонзила кривые жёлтые клыки в еще живого Уильяма Трента. Последней мыслью угасающего сознания было сожаление о покинутом жилище.

Стоя на верхних ступенях эскалатора, Глория уже предвкушала горячую ванну и очередной тихий вечер в компании ноутбука. Тренировка была изматывающей и Тьерри, казалось, собрался выбить из неё дух, подготавливая к первому в её жизни бою. Своё, теперь уже полностью свободное от присутствия Кевина, время она посвятила самообороне. Жаль, она не послушала тогда Мари, которая с первого взгляда невзлюбила её нового бойфренда. «Какой-то он стрёмный!» – был её вердикт. Но она в тот раз отмахнулась от слов лучшей и единственной подруги, а вскоре познакомилась с кулаками своего парня. Нет, он потом молил о прощении, говорил, что не понимал, что на него нашло в тот вечер. И она поддалась на уговоры. С Мари они уже тогда не общались, и Глория уступила. Но через три месяца история повторилась, и тогда она заявила об окончательном разрыве. Следующие три недели она провела в больнице, где, пообщавшись с адвокатом, подала заявление в полицию. Выписалась она с пятью швами, уродующими правую скулу и сильной депрессией. Мари так и не ответила ни на один звонок, и Глория топила своё горе в работе. До тех пор, пока случайно не забрела в зал, где вёл курсы по самообороне Тьерри Д’апшон. Она пошла раз, два и заболела тренировками. Теперь она ждала вечера, чтобы войти в зал, ощутить ауру этого места, пропитанную эмоциями, далёкими от злобы и ненависти. Она нуждалась в поддержке, и она её получала…

Ударная волна толкнула её сзади, буквально впечатав в спину стоящего перед ней темнокожего мужчины. Вместе со всеми остальными пассажирами они рухнули на плиты станции Кеннингтон. Крики раненых, стоны и возгласы недоумения наполнили зал станции. Снизу по тоннелю поднимались клубы дыма отвратительного зелёного цвета, пронизанные лиловыми молниями. Сквозь шум пробивался далёкий многоголосый вопль, который довольно быстро стих. Народ вокруг Глории зароптал. Их страх буквально стал ощутим нутром. Прикасаясь к её волосам, он покалывал кожу, заставлял замирать на месте, вжиматься в пол. А потом…

Потом ЭТО вырвалось из тумана и схватило первую жертву. Крик несчастного быстро сошёл на нет, сменившись бульканьем, когда когти существа пронзили грудь мужчины. Оно напоминало мутировавшего кузнечика, что обзавёлся изрядными зубами и когтями, которые отчётливо клацали по плитке станции. И тут, наконец, людей прорвало. Они бросились на улицу сквозь турникеты, вминая в пол, давя о стены и затаптывая насмерть тех несчастных, кому не повезло устоять на ногах. Взгляд Глории натолкнулся на человека в длинном балахоне, стоящем у стены. В отличие от бьющихся в истерике людей, он улыбался. И ничего страшнее этой улыбки Глория до сих пор в своей жизни не видела. В то же время из тумана выпрыгивали всё новые и новые кошмары, наполняя холл станции под аккомпанемент далёких сирен полиции или пожарной службы.

Глория не помнила, как добралась до своей квартиры, как открыла ключом дверь, как закрыла её и спряталась между стеной и кроватью. Так она просидела до вечера, трясясь, будто в лихорадке, от пережитого ужаса. Её изрядно помяло, но она была той из немногих «счастливцев», которых первыми вынесла наружу людская волна. Какое-то время она слышала вой сирен, но вскоре за окнами наступила та же тишина, что и в метро. Близился вечер, и она с трудом заставила себя подойти к окну. От увиденного хотелось кричать, но Глория зажала рот рукой, молча давясь слезами. Вид из окна напоминал компьютерную игру, где главный герой в другом, чужеродном мире воюет с ожившими кошмарами. Она сама, будучи подростком, играла в такие «шутеры», и теперь эти воспоминания вернулись.

Цвет неба, лёгкая пелена колдовского тумана и силуэты огромных левиафанов, бродивших вдали, делали этот мир кошмаром из сна. Она медленно отошла от окна. Ее прошлая жизнь в один миг потеряла всякий смысл. Всё, что теперь ей оставалось, так это ждать смерти в когтях какой-нибудь твари, порождённой жутким кошмаром чьего-то воображения. Глория молча налила себе воды и, совсем не чувствуя вкуса, выпила. В голове слегка прояснилось. Чему научили её занятия по самообороне, так это тому, что нужно сражаться до конца. Пока есть силы и воля к жизни ‒ нужно сражаться. Яростно, как дикая кошка, как однажды сказал ей Тьерри.

Так она и решила поступить.

Сражаться!

(продолжение следует…)

© Денис Пылев, 2017 год

Другие авторы  /   Сборник рассказов