Зевс с довольным видом откинулся на спинку кресла. Рядом вился в своих пижонских сандалетах Гермес, готовый по первому слову Самого метнуться в любую отдалённую часть ойкумены.

— Фух, — Громовержец утёр трудовой пот. – Наконец-то список гостей составлен.

— Чего его составлять?! И так все на Олимпе живут, — пожал плечами Гермес. – Как дал молнией с вершины — и ну приглашать! Делов!

— Много ты понимаешь, летун. Это тебе только мигни тут же несёшься с киафом наперевес. А пока Артемиду по лесам сыщешь, семь потов сойдёт.

— Да это ж мне летать с твоими, Зевс, поручениями. Семь потов с него сойдёт, ты, Тучегонитель, как скажешь, так хоть увольняйся. Одно дело её найти, а вот приглашение передать совсем другое. Я вон в прошлый раз паренька одного попросил отнести, так она его собаками затравила. Предварительно в оленя превратив. Совсем одичала в своих лесах, скоро кидаться начнёт на всех подряд. Одним словом – охотница.

— Согласен, — Зевс склонил вихрастую голову, — работа твоя связана с определённым риском, но так ведь и зарплату я тебе плачу немаленькую. Опять-таки вся торговля в твоих, Гермес, руках. Грешно тебе жаловаться.

Гермес счёл за лучшее промолчать, сделав вид, что изучает список гостей на вечеринку, которую задумал провести Зевс в конце недели, в четверг. Лоб его избороздили морщины, и он поднял глаза на Громовержца:

— Босс, а Эриду ты пригласить забыл специально или по забывчивости?

— Специально, по забывчивости, — буркнул тот в ответ. – Я после последнего праздника еле-еле обратно помирил Ареса и Гефеста. От этой ба… богини одни только беды. Афродита и Фетида до сих пор смотреть друг на друга не могут без зубовного скрежета. Пусть хоть один праздник пропустит. Считай, я ей красную карточку выписал до конца сезона.

— Ну-у, я даже не знаю. Дама она мстительная.

— Да, ладно, — Зевс в свойственной ему беззаботной манере решил проигнорировать проблему. – Переживёт!

Гермес покачал головой и полетел разносить приглашения. До окончания спокойной жизни в Греции и всём Восточном Средиземноморье осталось ровно три дня.

Три дня спустя…

Олимп этой ночью полыхал огнями и молниями. Гости хвалили новое пиро-шоу Зевса, обсуждали новое платье Афродиты и последнюю Олимпиаду. Столы ломились от нектара и амброзии, всевозможных яств и кулинарных изысков. Поэтому боги не сразу заметили, как на столе между жареным кабаном со склонов горы Эриманфы и огромным диносом с цветочным вином появилось небывалое золотое яблоко. Первой его заметила нимфа из лесов Аркадии, впервые приглашённая на подобное мероприятие. Она протянула руку, и едва коснулась золотого бока, как над ней нависла тень.

— Не тронь! – угрожающе прошипела тень. – Это моё. Не видишь, что ли, написано же по-гречески — «Прекраснейшей». И не тебе, замухрышка лесная, с олимпийцами тягаться.

Нимфа обернулась и, смерив взглядом нежданную соперницу, упёрла руки в бока:

— Ой, да ви только посмотрите, кто это тут выступает! Щаз я сделаю вам скандал, и вам-таки будет весело.

Спустя пару мгновений между столами каталась целая куча мала, разнимать которую никто конечно не кинулся, а кинулись все боги и богини делать ставки. Одни ставили на нимфу, так как всё время на природе, здорова, румяна — в общем, имела все шансы. Но и у богини небольшой речушки со склонов Парнаса хватка была что надо. Вереща как дикие кошки, обе женщины пытались нанести друг другу увечья различной тяжести, ну или вырвать клок волос и порвать хитон. Разобравшись из-за чего собственно весь сыр-бор, в драку стали втягиваться всё новые и новые участницы. В конце концов над Олимпом раздался рёв Зевса:

— А ну стоять!!!!!!!

От крика Тучегонителя чья-то рука невольно разжалась, и яблоко покатилось по камням, издавая приятный звон.

— Какая прелесть! – всплеснула руками Гера. – Это мне? Тут даже написано «Прекраснейшей». Ну то есть точно мне!

— Я бы не была так категорична, мама! – произнесла Афина, подходя и опираясь на копьё. Зачем она приволокла его на пир, никто не знал. А спрашивать себе дороже встало бы.

— Полностью согласна с предыдущим оратором! – произнесла Афродита, поправляя на носу очки в тонкой оправе. – Кто из нас богиня Любви и Красоты? Вот то-то же. Давайте сюда сей плод.

На небольшом танцполе замерло три фигуры. Гера сжала кулак, благоразумно отведя руку с яблоком за спину. Афина перехватила поудобней копьё, а Афродита изготовила когти. Про драку нимфы и речной богини уже забыли. Зрители переключили всё внимание на разворачивающееся действо. Вот что значит, когда играют любители и высшая лига. Самые благоразумные попрятались. Но прежде чем началась настоящая кабацкая драка, вперёд выплыл Зевс, всё это время молча созерцающий сие буйство:

— Дамы, дамы, дамы! Вы все просто душки и очаровашки, но решить этот вопрос грубой силой неспортивно.

— Да ты что, сатир хвостатый?! – Гера была в ярости. – Мне предлагаешь на перегонки побегать. С этими кобылицами?!

Громовержец пошёл на попятную: — Мне больно видеть спор среди моей родни: угодить одному, обидеть другого. Решение с себя это снимаю, пускай вас смертные рассудят. В конце концов…

— Прекрасно! – Гера вскрикнула и руку подняла: — Есть на примете у меня один, царевич юный, и умён не по годам. Он здесь неподалёку обретается.

— Наверно, важный как индюк царевич ва       ш, мама, — не упустила возможности «куснуть» мачеху Афина. – Но полетели, время поджимает. На яблоко большие планы у меня.

— Копьё не урони, Наполеон, — парировала Афродита, поправляя и без того идеально ничего не скрывающую тунику. – Планы у неё, понимаешь. У всех планы.

Так, переругиваясь, три богини отправились в путь. До окончательной потери спокойствия во всей Элладе оставалось несколько часов.

Где-то в лесах неподалёку от Трои…

День у Париса с самого утра был как нельзя лучше. Солнечное утро, хороший завтрак, приятная служанка. О чём еще мечтать наследному принцу? Ах, всё одно овец пасти придётся, отец на этот счёт куда как строг. И отлынивать не получается.

Вот и сегодня, взяв с собой еды и крепкую дубинку, он отправился с отарой в лес. Как у аэдов там поётся «беды ничто не предвещало». Солнце с трудом перевалиться не успело через полдень, как перед Парисом, что пообедать уж собрался, как та ворона с сыром и лисой в придачу, три ослепительные богини вдруг предстали.

— Смертный царевич! – рявкнула одна с копьём и в шлеме, и Парис, подавившись сыром, зашёлся в кашле. С трудом восстановив дыханье и слёзы утерев, он вновь уставился на эдакое диво.

— Погоди-ка, — одёрнула её та, что пониже и в весьма откровенном одеянии, — ты мужчин отпугиваешь только своими кличами и бряцаньем железа. Здесь подход нужен, иначе эти существа пугаются, теряют в весе, в лес всё норовят сбежать иль на войну. Дай-ка я с ним перемолвлюсь двумя словами.

— Попробуй, — вступила в разговор и Гера, — но только чары наводить свои начнёшь — получишь знатно на орехи.

Язык обеим показав, Афродита встала перед юношей, чей разум приходить в смятение уж начал дважды.

— Послушай, милый юноша, сюда, — томно начала она. – Спор между нами вышел неожиданный и резкий, его причина вот перед тобой, — яблоко заблестело в руке богини любви, показав бок с претенциозной надписью. Парис, большой любитель яблок, неосознанно руку протянул, но, получив по пальцам черенком копья, понял, что съесть яблоко ему не светит и попытался сосредоточиться не на декольте Афродиты, а на её словах. – Решить ты должен, кому его отдать, а мы же в свою очередь тебя отблагодарим по-царски.

— А?! – сумел произнести Парис.

— Ты видимо совсем от счастья ошалел, малец, — закипела Афина и повернулась к Гере, — вы, вроде, говорили, что он вполне себе ничего, мама! Соображает и всё такое.

— Соберись, смертный прыщ! – вступила в беседу супруга Зевса. – Дело серьезное! Если выберешь меня, обещаю все царства в мире. Ну или почти все. Править будешь и расположение моё с тобой останется навек.

Глаза Париса, младшего сына в очереди на папин трон, зажглись алчным огнём. Но тут в беседу вступила Афина:

— Я силу тебе дам и волю побеждать. Не будешь поражений знать, всё что спланируешь, всё сбудется, всё разрешится. Куда не кинешь взор, те земли завоюешь. Великим воином ты прослывёшь. Поэты выстраиваться будут хороводом, чтоб о тебе поэмы сочинять, а прочие от зависти к твоей могучей стати рыдать как дети будут по углам.

— Не обращай внимания на их слова, Парис. Меня послушай, — Афродита развернула голову юноши к себе. – Тебе я подарю любовь… да не свою, ишь размечтался! Самой прекрасной средь живущих в Греции.

— Елены?! – Парис едва не выпрыгнул из сандалий. – Но она же замужем. Меня ты обмануть пытаешься!

— Отнюдь! Всё приготовлю, от символов успеха до триеры, с гребцами сильными, что твой Немейский лев. На всё про всё уйдет два дня, не больше. Тебя расчешем, приоденем, ногти подстрижём. Против такого аргумента ни одна не устоит гречанка.

— Елена! – томно прошептал Парис, грезя наяву.

— Да-да, мой милый, а теперь соберись. Твой выбор?!

Собрав глаза в кучу, царевич едва не вымолвил «Елена», но, получив подзатыльник от Геры, снова задумался, посматривая на трёх богинь. Гера подмигнула, Афина показала внушительный кулак, Афродита игриво наматывала локон на палец и прикусывала нижнюю губу. В теле троянского принца образовалась странная лёгкость, он прикрыл глаза и брякнул:

— Афродита!

До разрушения Трои осталось десять лет…

© Денис Пылев. Фэнтези. Юмор