Сегодня вечером Офелия выбрала красное вино. Была ли это гастрономическая причуда, или душа просила чего-то, способного помочь скоротать вечер, она и сама бы не сказала. Но глядя на огонь в камине через красную, словно кровь жидкость, она думала о чём-то своём, погружаясь в глубины памяти. Бокал, будто механическая игрушка, поворачивался в руке, на счастье, не издавая никаких звуков. Вино, искрясь, переливалось, призывая отбросить размышления и приобщиться к мудрости древних. In vino veritas, провозглашали они.

Кресло, словно большой плюшевый медведь, обнимало её, не давая подняться. Она посмотрела на свои ноги, бессильно вытянутые в сторону огня. Сколько они прошли сегодня миль?! А сколько придётся пройти завтра! Офелия понимала это и внутренне содрогалась этой реальности. Она бы всё бросила и заперлась дома. Если бы не одно «но». Она не могла. Всему виной аккуратно сложенный лист серой казённой бумаги с вензелем почтовой службы, на котором выделялся резкий, размашистый почерк.

«Г-же Офелии. Кроутон-Чёрч, 23.

Прошу Вас быть сегодня возле анатомического театра в 19.00

Дело неотложное.

С уважением, Шерлок Холмс»

 

Получив конверт, она несказанно удивилась и решила для себя, что это чей-то глупый розыгрыш. Наподобие дурацких дуэлей, которые, несмотря на уголовное преследование со стороны Скотланд-Ярда, гремели по всей Британии. Не смотря на прямое и явное убийство, закон буксовал, когда речь заходила о представителях высшего общества. А дрались именно они, причем по всякому, даже самому пустяковому поводу, В первое время в ход шли отцовские шпаги, но очень быстро «золотая молодёжь» переключилась на огнестрельное оружие. Один выстрел – один труп. Таковы правила.

Впрочем, всё это не так сильно тревожило её, нежели состоявшийся визит к Шерлоку Холмсу. Посещение этого здания никогда не входило в число приоритетных задач. Встреча проходила именно так, как и предполагала Офелия. Еще издали она разглядела стоящего у газового фонаря высокого, худощавого мужчину в опрятном пальто с тростью в руках и неизменной трубкой в зубах. Его глаза легко выделили её в толпе отдыхающих горожан. Впились на мгновение, словно дикий кот в несчастную птаху и… тут же отпустили. Знакомство состоялось!

Едва она подошла ближе, как он стремительно шагнул к ней, изящным жестом поднеся её руку к губам.

— Мисс Офелия, много наслышан о Вас,  —  он приподнял свою кепку. – И хочу сказать, что мои первоначальные догадки абсолютно верны. Вы чрезвычайно похожи на свой прототип.

Она недоумённо вздёрнула бровь, ошеломлённая его заявлением. Но в его серых колючих глазах зажглись весёлые огоньки, отражаясь в привычных к такому городских лужах.

— По правде говоря, только от полной безысходности отрываю я Вас от важных дел, ибо дело, которое я самонадеянно взялся расследовать, заходит в тупик. Сперва я подумал, что это кто-то из высшего света. Известные личности вроде графа Морнстона, или его дальних родственников Джоурнсеев. Или Вы… о, прошу прощения, конечно же, Вы не в курсе. Давайте пройдёмся, и я всё спокойно Вам расскажу. Его рассказ занял достаточно времени, чтобы пройтись до остановки паромобилей на Кэвендиш-роуд и обратно. К концу повествования Офелия поняла, что собеседнику известно слишком многое. В том числе и о ней. Вот только как он распорядится полученным знанием. Впрочем, сейчас её это не волновало. Интерес вызывало другое. Кто-то убил пятерых лучших дуэлянтов и не просто убил, а в буквальном смысле разорвал их на части. С первобытной жестокостью, словно при этом впадал в несказанную ярость.

— Майкрофт говорит, что на верхах, — тут он сделал паузу, — в полнейшем замешательстве. И терпение власть предержащих подходит к концу. В случае продолжения убийств полетят головы. И, боюсь, — тут он снова улыбнулся, только на этот раз печально, — наши с братом. Я испробовал всё. Призвал на помощь дедукцию, но, увы, безрезультатно. Убийца неуловим. И не только неуловим, но и невидим. Боюсь, что на этот раз я столкнулся со сверхъестественным проявлением адских сил, ибо других версий у меня не осталось.

Офелия не проронила ни слова за весь вечер, отстранённо разглядывая тёмное небо Лондиниума. Что-то в нём неуловимо менялось. То ли эпоха подходила к концу, то ли мир менялся стремительней, чем бы хотелось. Но изменения чувствовались прежде всего в людях. Она пристально взглянула на собеседника. Ей виделся мужчина, искренне верящий в правоту своего дела, готовый отстаивать интерес любого, попавшего в беду, до последнего вздоха. Но вот сейчас ему самому требовалась помощь, и горизонт был чист. Помощь не придёт! Ей просто неоткуда взяться. Мучил один вопрос, причём давно. Откуда сыщик, пусть и великий, вообще мог узнать о её существовании. Ведь она ни с кем не делилась своей сокровенной тайной. Но поразмыслив еще, Офелия решила не заострять на этом внимание.

— Я постараюсь помочь, мистер Шерлок Холмс, но, — тут она взглянула прямо в его глаза, — ничего не обещаю. Честно говоря, не думаю, что там, где не справился Ваш прославленный гений, удастся добиться успеха прожигательнице жизни вроде меня.

— Счастлив буду любой помощи, — склонил он голову. – Мне очень не хватает Джона, — промолвил он с грустной улыбкой. – Его скептицизм всегда выручал меня в запутанных делах, но таков удел холостяков. Мы, в конце концов, остаёмся одни.

Расстались они, как ей показалось, полностью довольные друг другом. Всё что смог обнаружить сыщик помещалось в небольшом конверте поздравительного образца. И сидя сейчас у камина, Офелия лениво наблюдала, как жадное пламя обгладывает брошенный в него конверт. В руке, свободной от бокала, она держала два листка бумаги с печатями Скотланд-Ярда. Один был заключением врача о результатах вскрытия, другой — опись с места преступления. Документ о вскрытии заставил её поморщиться. Люди так не убивают. Либо убивают в состоянии, о котором писал бедный юный глупец Генри Джекил  в своей предсмертной записке.

Она пригубила вино и с удивлением заметила, что бокал уже опустел. Потянувшись и взглянув на часы поняла, что просидела большую часть ночи. Камин почти погас, а растапливать его заново Офелия не собиралась. Завернувшись в клановый плед скоттов, она прошествовала в спальню и уснула, едва голова её коснулась подушки.

С утра энергия буквально переполняла Офелию. Хотелось двигаться, бросаться на невидимого врага, но взяв себя в руки и позавтракав холодными тостами с кофе, она принялась за утренний туалет, когда стук в дверь прервал её начинание. Пройдя босиком по холодным камням, она приоткрыла дверь. Вместе с запахами города и морозным утренним воздухом в квартиру ворвался гул пролетающего над домом дирижабля. За нею стоял мальчишка в поношенной форме почтового рассыльного. Увидев открывающуюся дверь, он затараторил, словно боялся не выполнить поручение:

— У меня послание для мисс Офелии от мистера Холмса, — выпалив это, сорванец протянул ей сложенную в несколько раз записку. Буркнув слова благодарности, Офелия взяла записку и, захлопнув дверь, принялась за чтение:

«Уважаемая мисс Офелия! Сегодня совершенно еще одно убийство. Убитый виконт Альберт Гартнер. Провёл восемнадцать дуэлей со смертельным финалом. Выпотрошен, как и предыдущие».

Искренне ваш, Ш.Х.

 

Она знала, где жила эта семейка. Герои всех последних колониальных войн, отличавшихся особой жестокостью по отношению к побеждённым туземцам, Гартнеры сколотили огромное состояние, вывозя драгоценные камни из почти обезлюдевшей Хиндии. Пока Офелия собралась, проявив ту же тщательность, что и при сборах в дальнее путешествие, прошла пара часов. И она приехала на Соррингтон-плэйс к полудню. У дома собралась толпа праздных зевак и журналистов всех мастей. Все жаждали подробностей. Констебли сдерживали любопытных, но делали сегодня это как-то нервно. Наконец из дома показались коронеры, несшие мешок из плотной чёрной ткани, в котором угадывались очертания человеческого тела. Весьма условного. На миг на крыльце появился сам сэр Джордж Гартнер.  Полковник “Стальной клык”, как прозвали его солдаты в Хиндии. Личность весьма популярная в определённых кругах, как рассказал ей позже Шерлок Холмс. Но сейчас внимание Офелии было приковано к мешку с телом.  Случайно её взгляд скользнул по толпе зевак. Всё как обычно. Волнующаяся река человеческих лиц, кажущимися одинаковыми из-за общего выражения ненасытного интереса, сменяющегося брезгливостью, стоит им увидеть предмет своего вожделения. В основном это были лица взрослых — заносчивые, отстранённые, отмеченные чувством собственного превосходства, никак не связанных с остальными зрителями, но составляющих с ними одно целое. Но были и детские, на которых всё происходящее отражалось искренно.

Пройдясь по ним взглядом, Офелия краем глаза заметила лицо, не вписывающееся в общую картину. Но едва она сосредоточилась на этом факте, как черты его неуловимо приобрели то же выражение всеобщего нездорового интереса. Не придавая значения увиденному, мало ли блаженных в Лондиниуме, Офелия покинула Соррингтон-плэйс в печали. Дома её ждала еще одна записка отмеченная инициалами  Ш.Х.

«Дорогая Офелия! В доме Гартнеров снова не найдено следов убийцы. Слуги никого не видели. Вечером виконт был жив и здоров. Теряюсь в догадках. Меня вызывает М.Х.»

 

Отсутствие следов могло говорить лишь об одном – что убийца передвигается по воздуху и вооружён парой кривых кинжалов. Памятуя о недавнем событии с ракшасом, она против воли обратилась к сверхъестественному кругу возможных причин происходящего. Убиты были только конкретные люди.  Их близкие или слуги, бывшие всегда неподалёку от своих господ, не пострадали. Тот же ракшас, скорее всего, устроил бы кровавую бойню, а этот убийца ретировался, оставшись незамеченным. Что-то подсказывало Офелии, будто она на верном пути. Людям подобное не под силу. Придя к окончательному выводу, она опустилась в кресло с толстым фолиантом, который хранился в её доме уже многие годы, покрываясь толстым слоем ненужности и забвения. «Бестиарий опасных для людей существ» походил на сказки братьев Гримм в их исконном толковании, а не той детской интерпретации, что продают у букинистов. Мягко ступая в комнату, где она устроилась, вошёл Ангел — чёрный кот неизвестной породы, больше похожий на фамильяра  какой-нибудь средневековой ведьмы. Сверкнув глазами в свете камина, он по-хозяйски обошёл комнату и только после этого нагло пристроился на коленях хозяйки, столь же нагло требуя ласки.

Рассмеявшись, Офелия погладила кота, чувствуя, как отступает подавленное настроение. Внезапно проснулся аппетит, и желудок напомнил о себе, недвусмысленно заурчав. Ничего не поделаешь, пришлось вставать и идти на кухню. В леднике лежало мясо, кусок которого был отрезан для кота, себе она соорудила целую гору сэндвичей с сыром и, жонглируя тарелкой и бокалом вина, вернулась в комнату. За чтением прошёл остаток дня и к ночи у неё перед глазами водили хороводы всевозможные существа, злые и не очень.

Следующий день начался на удивление спокойно. А принесённая разносчиком газета, не расстроила новым убийством. Тем не менее, она собралась посетить место смерти одного из дуэлянтов. Полагая, что прикрываясь именем Шерлока Холмса, сможет проникнуть внутрь. Неожиданно Ангел, который никогда не проявлял желания сопровождать её на улицу, мявкнув и закрутился вокруг её ног, обутых в высокие ботинки. Намерения его были прозрачны — следом за хозяйкой отправиться в город. Если бы он был простой кошкой, Офелия бы просто оставила его дома, но Ангел был необычным котом, поэтому вздохнув, она достала из кладовки корзинку, в которой наглый котище тут же удобно устроился.

Выйдя на улицу, она окинула себя еще одним придирчивым взглядом. Длинная юбка с разрезом до середины бедра, жакет с пышным воротником и шляпка с маленькими закруглёнными полями. Всё тёмных оттенков, что подчёркивало аристократичную бледность её лица.

Поймав кэб, который ворча, словно старик, медленно катился по мостовой, она доехала до Соррингтон-плэйс, но не стала останавливаться прямо у дома Гартнеров, а проехала чуть дальше. Свернув на маленькую улочку, кэбмен остановил свой транспорт и с подозрением посмотрел на кота. Сунув ему несколько пенсов, Офелия вышла и прогулочным шагом отправилась в сторону места убийства. Еще издали она увидела стоящего на углу перед домом копа. Требовалось изменить план и при других обстоятельствах она, возможно, так бы и поступила. Но сегодня время поджимало, поэтому Офелия решила пойти ва-банк. Не сбавляя шага, она направилась к полисмену и, поздоровавшись, начала разговор о погоде, внешней политике в отношении аллеманов, королях и капусте. Спустя полчаса она знала, что Джон (так звали констебля)  всё еще не женат, что пост выставлен по просьбе главы дома. Выпытав у молодого человека кучу подробностей, Офелия старательно охала и ахала, а когда речь шла об останках несчастного дуэлянта, потеряла сознание. При этом корзинка с дурно мяукающим котом откатилась в сторону. Чёрной молнией Ангел метнулся в кусты, высаженные вдоль забора. Молодой полисмен поначалу растерялся, затем подхватил тело девушки на руки, и отнёс её в гостиную, крикнув слуг. Улучив момент, Офелия приоткрыла один глаз, чтобы проверить обстановку. Она уже слышала голоса прислуги, поэтому снова притворилась впечатлительной девицей.

На зов констебля явилась целая свора слуг. Офелии тут же поднесли нюхательную соль и она, чихнув, открыла глаза.

— Прошу прощения, — произнесла она глядя виноватыми глазами на констебля,  —  не стоило мне быть столь любопытной.

Слуги, посчитав происшедшее исчерпавшим себя, тут же отправились по своим делам, оставив пострадавшую с полисменом и дворецким, столь чопорной внешности, что Офелии против воли захотелось облить его чем-нибудь.

— А могу я взглянуть на место происшествия? — вдруг спросила она глядя умоляющими глазами на Джона. – Буквально секундочку.

Чопорный дворецкий стал еще чопорней, но лёд констебля уже треснул. Стоять целый день у ворот дома, хозяева которого не предложили даже чашку чая, было не тем, чем он хотел бы заниматься.

— Я провожу юную леди к выходу, Чедвик, — наконец произнёс полицейский. Когда он подавал руку Офелии, их взгляды встретились, и он подмигнул ей. Чедвик удалился, держа осанку так, словно Его Величество принимал у него экзамен. Идя по полутёмному коридору, Джон придерживал её за локоть,  являя собой образец джентльмена. Наконец он толкнул какую-то дверь, и узкая полоса света едва осветила проход. Он молча показал ей, что можно войти. Это оказался кабинет, в котором слуги старались навести максимум порядка после совершения преступления, как только Скотланд-Ярд объявил, что улики не найдены. Но следы крови всё же виднелись на стенах и потолке. Несмотря на титанические попытки их вывести.

— Его славно разделали, — неожиданно произнёс констебль. – Но, знаете, — еще тише добавил он,  —  собаке — собачья смерть. Я служил некоторое время под его командованием в Хиндии. И худшего командира не сыскать. Однажды мой сослуживец Теренс Дарбей отказался расстреливать туземца, так Гартнер избил его до полусмерти. А на трибунале сказал, что тот пытался поднять мятеж против короны. Нас всех запугали, а Теренс отправился в Австралию .

— Это многое объясняет, — промолвила себе под нос Офелия. – Многое, но не всё.

Распрощавшись с молодым констеблем, она вышла на улицу, подобрала свою корзинку, в которую тотчас же залез Ангел, и вышла на Соррингтон-плэйс. Кусочки мозаики стали складываться в картинку, но до её полного собрания было еще далеко. Эпизоды биографии умершего многих бы вывели из себя, но способ убийства слишком необычен. Что также давало дополнительную пищу для размышлений. Следовало установить вид оружия, которым были нанесены смертельные раны. А самое главное — исполнителя. Подойти вплотную к человеку, многие годы прослужившего на войне, достаточно сложно, если не сказать  —  невозможно.

Придя домой, она отправила через посыльного записку на Бейкер-стрит,  с просьбой найти личные дела умерших, а главное их «послужной список». Сформулировав для Холмса свою точку зрения, Офелия решила сосредоточиться на поиске признаков необычных существ. Кроме «Бестиария» в её коллекции была еще пара книг подобного содержания. Вот за них она и решила взяться. Первой в руки ей попалась «Псевдомонархия демонов» — исключительно неприятная книга. Даже Ангел, недовольно фыркнув, ушёл в другую комнату, чего с ним раньше не происходило. Пробегая глазами строчки, несущие наименования князей Ада, Офелия ощущала тяжесть каждого слова, и со временем пришло не понимание, а удивление. Почему она решила так налечь на тайные знания, ведь только слова Холмса подтолкнули её искать в этом направлении. Она отложила книгу и, задумавшись, уставилась в огонь камина, в котором, как ей казалось, уже мелькали призрачные лица.

Урчание кота неожиданно выдернуло её из полуяви. Встряхнувшись, она сходила на кухню выпить холодной воды. Оставалась еще одна книга, не менее неприятная, чем знаменитая. «Mallēus Maleficārum»  выделялся на полке, словно волк в собачьей стае. Посмотрев снова на этого гиганта схоластической мысли, Офелия внутренне содрогнулась и отказалась от чтения. Правда и заснуть сразу ей тоже не удалось. Сначала она долго ворочалась, затем ей приснился кошмарный сон. Она проснулась и с полночи бродила от окна к окну, вглядываясь в разгоняющие ночную мглу огни фонарей. Хотелось забраться поглубже под одеяло и не вылезать из-под него до самого вечера. Но мысль о неудаче подстёгивала её лучше всякой плети. Стук в дверь застал её в тот момент, когда она заканчивала утренний туалет. Мальчишка-посыльный привёз ей толстый запечатанный конверт. Большие очки для езды на механическом хобби-хорзе делали его похожим на большую счастливую стрекозу. Дав ему чаевые, она задумчиво разорвала пакет и сразу же обнаружила записку, написанную знакомым размашистым почерком:

«Дорогая Офелия! Здесь Вы найдёте список всех убитых и имена всех, кто погиб от их  рук. Список большой, но это единственная наша возможность схватить убийцу. Хотя чтение оставляет неприятный осадок.

Искренне Ваш, Ш.Х.»

 

Она заварила себе крепкий кофе и с чашкой дымящегося напитка снова уселась в кресло. Конверт был увесистым, а значит еще один день пройдёт за чтением. Первым в списке шёл Генрих Партингтон, тридцать два года, не женат. Служил в 3 Уланском полку колониальных войск. Этот полк отличился во время зачисток. Слухи в метрополии о нём летали большим счётом дурные. В армии провёл семь дуэлей, на родине еще восемь. Трижды был ранен, но всегда легко. Список убитых прилагался. Холмс, видимо, проделал титаническую работу, так как напротив каждой фамилии его почерком указаны основные данные – состав семьи, место дуэли и где захоронен. Поводом к вызову стал толчок в плечо, якобы нанесённый истцу. Повод смешной, но законы Британии нерушимы и дворянин может защищать свою честь на дуэли. Сюда же педантичный сыщик вложил фотографию покойного при жизни. Молодое пышущее здоровьем лицо, широкие плечи и сила в каждом движении. Хищник! Настоящий хищник! Судя по описаниям, одной из жертв был даже профессор словесности. Неожиданно Офелия стала злиться! Какого дьявола происходит, задала она себе вопрос, когда прочла род занятий следующей жертвы. Но остыв, спустя некоторое время, она поняла, что большей частью это всё случайные люди, которые просто оказались не в том месте, не в то время.

Но оставшаяся небольшая группа убитых не вписывалась в этот ряд. Взять хотя бы этого профессора словесности. Преподавал себе латынь и другие древние, никому не нужные языки. Пока не повстречал на своём пути Партингтона. Который и ускорил его встречу с Всевышним. Офелия просмотрела еще несколько справок и отправилась за новой кружкой чая. Сидеть предстояло еще долго.

Спустя несколько часов стало понятно, что ничего непонятно. Люди встречались, конфликтовали, затем один вызывал другого, и случалось то, что случалось, чаще всего — смерть. Но если большая часть погибших была кадровыми офицерами, то убийства гражданских лиц казалось дурной шуткой судьбы. Вот взять, к примеру, Эммета Ласкера. Наверняка остались семья, родственники, карточные долги, —  рассуждала Офелия. И принялась за детальное исследование личности профессора Эммета.

— Хм. Интересно, — произнесла она вслух,- оказывается, у него есть дочь. Жена умерла несколько лет назад, и отец работал, как проклятый, чтобы обеспечить дочери приданое. Теперь приданое у неё есть, а отца — нет. Офелия поёжилась, брр-р, что за ситуации подкидывает иногда судьба. Но всё же интерес к этой истории увлёк её настолько, что Офелия решила навестить бедную девушку. И отправиться в гости с утра….

Выйдя из дома, Офелия посмотрела на небо. Среди мечущихся туч, усталое августовское солнце выглядело каким-то лишним. Застегнув ворот, она двинулась вдоль по улице в надежде поймать кэб. Адрес мёртвого профессора был в документах, но ехать для этого пришлось бы аж в Соутворк, поэтому, приготовившись к длительной прогулке, она плотно позавтракала и покормила Ангела. Люди, встреченные ею на своем пути, были как-то непривычно оживлены и разговорчивы. Некоторые улыбались и смотрели на мир вокруг, а не под ноги, тусклым, невыразительным взглядом, как большинство бриттов. Добравшись до места, Офелия решила не сразу подходить к дому Ласкеров, а покрутиться по округе. Но, пройдясь пару раз по улице напротив невысокого тёмного особняка, решила всё-таки подойти и позвонить в дверной колокольчик.

Ждать пришлось довольно долго, наконец, дверь открыл юноша, который сходу протараторил   какую-то чушь о том, что никого нет дома, а он просто сосед, которого попросили поливать цветы. И попытался закрыть дверь у неё перед носом, но Офелия предусмотрительно выставила ногу, обутую в ботинок, начиная в то же время вспоминать, что где-то видела уже это лицо. Но кроме узнавания, ничего другого на ум не приходило. Однако дальше мальчишка повёл себя странно. Вместо того, чтобы придаваться панике он, как самый умный, просто отвернул от неё лицо. Чем только подогрел интерес к своей персоне. Протянув руку, Офелия хотела потянуть его за рукав, но юноша вырвал руку с неожиданной силой так, что она едва удержалась на ногах.

— А ты очень силён для своих лет, не так ли, — попыталась наладить связь добровольная помощница сыщика. – Мне нужна Мерибет Ласкер. Не знаешь, где я могу её найти?

Странный паренёк снова что-то буркнул, и уже хотел было скрыться в задних комнатах, но Офелия преградила ему путь. Наконец, он вынужден был повернуться к ней лицом. И первое, что бросилось ей в глаза, это выражение лица. Она могла забыть цвет глаз, рост и форму носа, но так, как смотрел на окружающий его мир этот юноша, не забывалось. Именно его лицо привлекло её внимание в день смерти Генриха Партингтона. Но длинные спутанные волосы мешали рассмотреть его лицо. Воспользовавшись тем, что он не пытается сбежать, Офелия протянула руку, чтобы отодвинуть его не по-мужски длинную чёлку. Неожиданно паренёк что-то вскрикнул и бросился бежать. Офелии показалось, что голос и движения принадлежали молодой женщине, но сила и одежда…

Офелия с отставанием в пару секунд бросилась следом. Не наступая на пятки, но и не теряя беглеца из виду, она проследовала через анфиладу комнат первого этажа. Ведущая наверх винтовая лестница едва не стоила ей каблуков, но разрыв был значительно сокращён. Вырвав из руки преследовательницы полу пиджака, юноша скрылся на чердаке. Разозлённая тем, что приходится бегать, Офелия взлетела по короткой лестнице разгневанной птицей, но небольшая дверка «неожиданно» оказалась закрытой. Не раздумывая ни секунды, она что было силы, ударила ногой в дверное полотно. Раздался жуткий треск, но дверь, словно старый вояка, оказалась еще крепка. Обдумав мысль о пользе и вреде стрельбы в закрытом помещении, Офелия со второго раза всё-таки выбила её традиционным способом.

Ввалившись на небольшой чердак, шумно переводя дыхание, она готовилась ко всякому, но только не к такому! Перед ней стояла девушка в мужской одежде, что по приметам всё равно оказалось, пусть и необычно, однако предсказуемо, в конце концов. Но к тому, что на чердаке их окажется трое, Офелия была не готова. Прямо на досках пола мелом была нарисована огромная пентаграмма, в центре которой сейчас стояла третья участница этого действа. Едва этот факт был ею осознан, как верный «Ремингтон» тут же покинул кобуру на бедре. Но женщина в пентаграмме даже не шелохнулась.

Она смотрела на Офелию и спокойно, доброжелательно улыбалась. Но от этой улыбки на бывшую принцессу накатывали волны жара. Жара и желания. Она чувствовала себя утлым судёнышком, плывущим по морю порочной страсти. Глаза незнакомки были то чернее ночи, то цвета высокогорного мёда, но, независимо от цвета, они порождали желание. Высокая, прекрасно сложенная, она словно предлагала себя, будто шлюхи в Уайтчепеле. Но при этом обладала осанкой и достоинством герцогини, одновременно порождая зависть, ревность и желание обладать. Единолично и безраздельно. Если бы сердце Офелии билось, то сейчас оно, несомненно,  рвалось из груди, словно птица.

Тяжело задышав, Офелия прислонилась к дверному косяку, не в силах отвести взгляда от запертого в пентаграмме совершенства. Револьвер в руке показался чудовищно тяжёлым, и остатками разума она хотела убрать его обратно в кобуру, но безвольный палец, соскользнув, случайно надавил на спусковой крючок. Грянул выстрел! Пуля по касательной обожгла бедро, уйдя в доски пола. Боль от ожога и шум выстрела вернули Офелии самообладание: «Главное — не смотреть ей в глаза, — отдала она себе мысленный приказ. – Иначе ты навсегда останешься на этом проклятом чердаке». Запах чёрного пороха ожёг ноздри, приведя в чувство окончательно. Некоторое время она просто стояла, ожидая, когда пройдёт колокольный шум в ушах. Револьвер остался в руке, хотя краем разума она понимала, что в этом случае он бесполезен.

— Ты – суккуб?! – Совладала, в конце концов, она с голосом. Существо слегка наклонило голову, признавая неоспоримость этого факта.

— Освободи меня, — внезапно прошептали прекрасные, полные чувственности, губы. Но Офелия проигнорировала просьбу, временно сосредоточив всё внимание на девушке.

— Я так понимаю, что ты и есть Мерибет Ласкер? – Спросила она девушку в мужском костюме. И получив утвердительный кивок, перешла в наступление: — Тогда какого чёрта ты нацепила мужские вещи? Или покойный отец, был отъявленным скрягой, жалеющим, что произвёл на свет девчонку?!

Неожиданно девушка закрыла лицо руками и зарыдала. Офелия шагнула было вперёд, чем привела пленницу пентаграммы в ярость. Из-за спины суккуба взметнулись два кожистых крыла, но сила магических символов удержала её внутри. Стараясь не смотреть на беснующуюся дьяволицу, Офелия подошла к девушке. Та сидела на полу, подогнув ноги, и рыдала навзрыд, не видя ничего вокруг. Она приобняла несчастную, чем вызвала шипение суккуба:

— Причинишь ей вред — я разорву тебя на тысячу кусков, — раздалось из-за спины.

— Я хочу помочь, — ответила Офелия.

— Хочешь помочь – освободи меня, — жёстко произнесла демоница. – Мне давно пора уйти, а Мерибет не может этого сделать. В силу некоторых обстоятельств, — добавила она зло.

— Ты мне расскажешь, что происходит? — обернулась к юной леди Ласкер Офелия. – Я действительно хочу помочь. Но сначала хочу понять, что происходит.

Суккуб пожала плечами, за которыми уже не трепетали крылья:

— История древней, чем мир, — улыбнулась она. – Меня вызвал профессор, сильно увлекающийся древними языками. Спустя ровно год после смерти своей жены. Мерибет была совсем крохой. Но он прятал меня от всего мира, вызывая в ваш мир на ночь или две.

— Погоди, но в заклинании нет имён, — нахмурилась Офелия, чувствуя подвох. – Каждый раз профессор бы вызывал разных твоих «подруг».

— Конечно, так и есть. Если не знать моего истинного имени.

— Откуда бы профессору словесности его знать? — промолвила Офелия.

— Я сказала, — просто ответила суккуб.

Начало истории казалось Офелии фантастичным. Но девушка на руках у неё, наконец, перестала всхлипывать и теперь прислушивалась к разговору:

— Проблема людей науки и искусства в том, что они не знают, когда надо остановиться. И Эммет не был исключением. Когда-то он нашёл древний манускрипт, на котором один безумец записал формулу вызова. Язык был давно забыт на Земле, поэтому представь моё изумление, когда меня выдёргивает в ваш мир, мир грязного железа и ядовитого пара, — тут дьяволица передёрнула плечами. – Я сначала хотела разорвать наглеца, но оказалась в ловушке, а потом еще заключила сделку.

Офелия, не выдержав, хмыкнула: — Тебя послушать — просто ангел во плоти! Ты — исчадие ада! Скольких мужчин ты сгубила?! Скольких довела до безумия, своими ласками и…и, — не найдя слов, она плюнула на пол.

Но в ответ на этот выпад суккуб лишь обворожительно улыбнулась, грациозно пройдя вдоль стенок своей тюрьмы: — Но ведь это моя профессия! Такой меня создали, для этого растили и обучали. Чтобы совращать и сбивать с пути истинного монахов, аскетов и других ханжей, — здесь она провела кончиком языка по губам, подмигнув Офелии. А той  хотелось узнать от жительницы Ада  все последние новости.

— Рассказывай дальше, — потребовала она. – Что случилось на этой дуэли?

— Насколько я поняла из торопливого шёпота Эммета, то его подставил кто-то из компании нескольких мёртвых друзей. Перед тем как пойти на эту злосчастную дуэль, Эммет заключил со мной сделку….

— Сделку?! Он продал тебе душу?

— Можно сказать и так, — не стала отрицать суккуб. – Он взял с меня слово позаботиться о девочке. Договор, который я не могу нарушить, к сожалению, — подумав, добавила она. – Но когда он умер, связь с Преисподней нарушилась, и я теряю силы. Мне нужно отбыть к себе, а слова мог прочесть только Эммет, — при этих словах она вновь шагнула вперёд, и Офелия едва не ослепла от льдистой белизны её кожи. Стараясь не думать о совершенной красоте и столь же совершенной убийце, она отодвинулась от пентаграммы.

Во время их беседы Мерибет жадно ловила каждое слово суккуба, стараясь не смотреть на обнажённое тело. Найдя взглядом табурет, Офелия придвинула его поближе и села перезаряжать револьвер. История была под стать Собору святого семейства в Барселоне.

— А почему же ты не убила самого Эммета Ласкера?! Это ведь была бы хорошая сделка.

— Потому что моя жизнь ничто по сравнению с душой хоть одного христианина,  попавшего к нам добровольно.

— Но мы говорим об искупительной жертве?! – Позволила себе высказаться и Офелия.

— Мне скучно отвечать на вопросы, — капризно надула губки искусительница. –  Ты не могла бы оставить нас вдвоём. Мне с моей ученицей предстоит многое пройти.

Но Офелию так просто с цели было не сбить:

— Что было дальше —  я могу себе представить. После смерти отца девушка выпустила джина из бутылки? Одного я не могу понять, как она тебя освободила?!

Дьяволица засмеялась журчащим, как весенний ручеёк смехом. От одного этого звука мужчины толпами  лежали бы  у её ног.

— Еще одна сделка. Я мщу за смерть её отца, а она…  Впрочем тебя, немёртвая, это не касается. Мы слышали о тебе, но никогда не думали встретить. Девочка осознанно сделала свой выбор.

— Но она еще дитя! — воскликнула Офелия, в сильнейшем волнении вскакивая на ноги, — Она не ведала, что творила!

— Ой ли! – Покачала головой суккуб. – Я рядом с ней уже шестнадцать лет. Она росла на моих глазах. Так что, поверь, я гораздо лучше тебя знаю, что творится в её душе.

— С каких это пор демоны стали говорить о душе вне гастрономического контекста! – парировала Офелия.

— Тебе не понять. Тебя не было здесь, когда она едва не умерла от воспаления лёгких, — судя по повышенному тону, Офелия затронула слабые струны суккуба, — а когда она упала с лестницы и повредила спину, кто был рядом с ней полгода? Кто читал ей книги и поворачивал несчастное тело, чтобы не случились пролежни?!

Глаза дьяволицы загорелись адским огнём, из-за спины выпростались крылья. Из-под чёлки проклюнулись два завитых рожка. Когти на руках способны были, кажется, разорвать быка, а черты лица исказило гневом. Такой  предстала  перед  опешившей  Офелией  адская  воительница.

— Нет, Марцелла, — вскрикнула Мерибет. – Только не снова! Не превращайся в НЕЁ! Только не сейчас.

Слёзы градом хлынули из глаз оставшейся совершенно одной Мерибет Ласкер и, странное дело, метаморфоза, корёжившая сейчас дьяволицу, остановилась, и её тело стремительно принимало изначальную форму:

— Только ради тебя, дитя, — прошептала она, с любовью глядя на вытирающую слёзы дочь профессора. – Только ради тебя.

Офелия впервые в жизни не знала, как себя вести. Отойдя подальше от пентаграммы, она прислонилась к оконной раме, глядя на сцену, разворачивающуюся у неё перед глазами. Руку суккуба, пытавшуюся погладить всклокоченные волосы девушки, разъедал огонь заклинания, но она упрямо продолжала тянуться, чтобы коснуться того, чего была на вечность лишена. Мерибет пыталась тянуться к ней навстречу, но сила пентаграммы отталкивала её.

— Это очень трогательно, но я хочу всё-таки понять, лично для себя, — Офелия ни за что в жизни не призналась бы, что от увиденного у неё перехватило горло. Все философские и теологические споры о Добре и Зле сейчас не стоили и выеденного яйца. – Каким образом ты находила свои жертвы?

Дьяволица вздохнула и убрала руку. На миг на прекрасном лице проступила гримаса сдерживаемой боли:

— Это просто. Перед дуэлью Эммет оставил мне тетрадь с записями, в которой написал и о том, что связывало профессора словесности с пятью бывшими военными, парочка которых занималась заказными убийствами на континенте. Остальные были профессиональными дуэлянтами. Я не до конца вникла в прочитанное, — суккуб баюкала обожжённую до кости руку, на которой стремительно вырастала новая плоть. – Но сумела понять, что корни их дружбы лежат в том времени, когда все они воевали на Хиндустане. Что-то произошло, что на долгие годы сплотило их. А потом это исчезло, и первым под нож пошёл мой Эммет.

С тихим шорохом все части картины стали на свои места. Осталось два последних вопроса: что делать с полученными знаниями и что делать с Мерибет Ласкер?

— Мне нужна эта тетрадь, — сказала она суккубу. Та едва заметно кивнула, толкнув ногой толстую тетрадь в кожаном переплёте так, что та вылетела за пределы пентаграммы.

— Она не является якорем или чем-то подобным, что может разрушить чары, — пояснила она, видя удивление Офелии. – Мы исчезнем из этого дома, как только ты его покинешь. Нет, не туда, куда ты подумала. Помнишь, мы заключили сделку?! Быть может, когда-нибудь мы и встретимся. Это будет интересный день.

— Не сомневаюсь, — парировала Офелия. – Не сомневаюсь.

 

P.S.

Офелия откинулась на спинку кресла, откладывая ручку. Взяла исписанный лист и пробежалась по нему глазами:

«Дорогой Шерлок Холмс! Моё расследование привело меня к поиску альтернативных методов. Мною были обнаружены новые улики по делу об убийстве пятерых дуэлянтов. Высылаю Вам их лично. Тетрадь даст Вам исчерпывающий ответ. С уважением, О.»

© Денис Пылев, 2016 год

Другие авторы / Сборник рассказов

Узнайте: почему приостановлена продажа книг Дневник Домового (2-томное подарочное издание).