Низко над лесом медленно плыли тучи. Вдалеке погромыхивало, но дождя в воздухе пока не чувствовалось. Солнце давно закатилось, лишь у самого горизонта, на границе между землей и небом, виднелась блекло-желтая полоса.

Глубоко в чаще леса на поляне возвышался холм. Подлесок обрывался у его подножия, словно не решаясь карабкаться вверх. На склонах густо росла лишь серебристая полынь, и в воздухе чувствовался ее легкий горьковатый запах. Было тихо. Казалось, что обитатели леса затаились и чего-то выжидают.

В разрыве между тучами показался острый серп месяца. На поляне стало светлее.

Неожиданно послышался шорох, и в траве возле холма что-то зашевелилось. Маленькое существо поворочалось и затихло. Если бы в этот момент рядом оказался кто-то, обладающий способностью видеть в темноте, он с удивлением обнаружил бы на этой абсолютно сухой поляне лягушку. Впрочем, из глубины подлеска раздалось сопение, блеснули чьи-то глаза, и земноводное тут же постаралось слиться с окружающей его травой. Вновь воцарилась тишина.

Месяц скрылся, но темнота продолжала отступать. Небо медленно осветилось желто-розовым, вершины елей густо чернели на его фоне. Холм засеребрился полынью, из которой снова высунула любопытную мордочку лягушка.

Казалось, лес с одной стороны поляны охвачен пожаром. Огонь все приближался, и через несколько мгновений над деревьями взметнулись первые языки пламени, рванулись ввысь, а потом плавно спустились на холм. На его вершине сидели три птицы. Длинные хвосты свешивались по склону, сверкая, как расплавленное золото. Перья мерцали и переливались, словно угли в глубине костра. Хохолки венчали головы, подобно коронам. Прекраснее зрелище трудно было представить. Одна из птиц расправила крылья, засиявшие невыносимым блеском, и в этот момент к холму вылетели остальные.

Птицы закружились над поляной, озаряя все вокруг оранжево-золотистым светом. Искрясь и сверкая, стая кружила над холмом, и напоминала не то бушующее пламя, не то хоровод комет.

Удивительные создания одно за другим спускались на склоны и начинали увлеченно что-то клевать. Видимо, под зарослями полыни скрывалось нечто необыкновенно аппетитное, потому что одна из красавиц, забыв про осторожность, спускалась ниже и ниже и наконец почти вплотную подошла к подлеску. Выбрав особенно вкусный кусочек, она проглотила его, вытянула изящную шею, сощурилась от удовольствия и внезапно издала пронзительный крик.

Ближайший к ней куст содрогнулся. Если бы в Тридесятом царстве существовали циркулярные пилы, слушателям было бы, с чем сравнить этот звук, хотя и тогда пила уступила бы в мощности. Однако ничего, способного составить конкуренцию пению Жар-птицы, здесь не имелось. Перепуганная лягушка в панике выскочила из травы, тут же из подлеска вывалился мохнатый темный зверь и закрыл земноводное собой, а свою башку — лапами. Остолбенело наблюдавшая за неожиданными зрителями птица опомнилась, поперхнулась, бешено забила крыльями и, наконец, подняла тревогу.

Второй вопль заставил полынь пригнуться к земле. С кустов облетело несколько листьев. Всполошенная стая сорвалась с холма, засияв пуще прежнего, и птицы бестолково заметались, сталкиваясь друг с другом. Свет резал глаза, а скрипучие крики — слух. Происходящее напоминало фейерверк, запущенный в курятнике.

Все прекратилось так же внезапно, как началось. Птицы сбились в неорганизованную кучу и скрылись за деревьями, возмущенно перекликаясь. Из глубины леса доносился вой потревоженных волков. На склонах холма остались, разгоняя тьму, несколько перьев.

С земли, отряхиваясь, поднялись двое. Крупный волк недовольно тряс ушами. Невысокая зеленоглазая девушка направилась к холму.

Зверь, помедлив, пошел за ней. Девушка осторожно подняла одно из перьев и обернулась к

нему. Волк смущенно потупился, а потом заговорил.

— Ну забыл я, забыл! Надо было тебя предупредить. Птицы невиданной красоты. Но голос… Говорят, царь Горох бешеные деньги заплатил ловцам, хотел такое чудо в собственном зверинце иметь. А через неделю лично отвез в лес и выпустил на волю — сил не было слушать…

Девушка ничего не ответила. В молчании они собрали все перья, которые лежали на холме, а потом зверь осторожно уточнил:

— Разочарована?

Его собеседница улыбнулась.

— Почему?

— Ну как… Ты же представляла себе Жар-птиц совершенными созданиями. А они, оказываются, жутко орут и глупы, как куры.

— А пожалуй, что нет, — неожиданно призналась девушка. — Я мечтала увидеть стаю Жар-птиц, и это желание сбылось. А что сбылось не так, как мы планировали… Наверное, ни одна мечта не воплощается в точности как это представляется. Да оно, пожалуй, и к лучшему. Во-всяком случае, этот вечер я никогда не забуду. Да, и еще я думаю… лучины нам теперь долго не понадобятся!

Девушка победно помахала в воздухе охапкой перьев. Волк осторожно принял их из ее рук и ухмыльнулся:

— А, еще кое о чем забыл. Пошарь-ка там в траве.

Спутница зверя послушно опустилась на колени и запустила руки в полынь. Пальцы наткнулись на что-то гладкое и прохладное. Изумленная девушка увидела на ладони крупную, идеально круглую жемчужину.

— Гляди-ка, выходит, не брешут люди, — протянул волк. — Давно я слышал, что при пении Жар-птицы роняют жемчуг, да все не было случая проверить…

— А откуда же они его роняют? — простодушно удивилась девушка. — Вроде, на перьях жемчуга нет…

— Ну… да какая разница, — нашелся волк. — Поехали дальше. Кощей уж нас, наверное, заждался…

Девушка повела руками и исчезла. Из травы на спину волку вспрыгнула лягушка, и путники углубились в лес, освещая все вокруг Жар-птичьим холодным и ярким огнем.

© Анчутка — — — Дневники.Онлайн