Вокруг царила бархатная тишина. До рассвета оставалось еще несколько часов и земля скрывалась в темноте. Не светились окна домов, не разгоняли мрак ни лучина, ни лампа — люди давно спали, и даже костры пастухов, то тут, то там мерцавшие раньше красноватыми углями внизу, уже догорели. Ни звука не доносилось от погруженных в дремоту поселений, лишь изредка коротко и глухо взлаивали собаки, сквозь сон учуявшие неладное.

Высоко над крышами изб действительно творилось нечто странное. С легким свистом рассекая прохладный воздух, серая тень неслась вперед, оставляя за собой версту за верстой. Луна уже зашла, и рассмотреть три человеческие фигуры, оседлавшие загадочного летуна, было невозможно. Впрочем, отчаянные путешественники в этом отношении не обладали никакими преимуществами — с воздуха тоже не было видно ни зги, и оставалось только положиться на зачарованный Марьин ковер, который следовал уверенно, словно по проложенному кем-то курсу.

В темное время суток они могли себе позволить лететь где придется. Это существенно сокращало путь, поэтому, посовещавшись, решили передвигаться ночью, а днем — отдыхать.  В вечерние же часы, пока было еще светло, путешественники старательно огибали видневшиеся внизу деревеньки. На этом настоял Серый.

— Мало ли дураков, — заявил он. — Пальнут из лука сгоряча, прорвут эту ветошь, и пиши пропало — полетим мы на землю-матушку быстрее камня. И то сказать — не у каждого нервы выдержат, если над головой такая страсть замаячит.

Спутники согласились с прагматичным оборотнем, поэтому привычный режим сна и бодрствования пришлось поменять. Гуша и Сергей, привычные к ночным рейдам, справились с этим легко. Ивану пришлось сложнее, и первое время он то и дело задремывал на лету и в испуге просыпался, вспомнив, что мчится на клочке ткани по воздуху безо всякой надежной опоры. Были, однако, и приятные следствия из этой вынужденной меры — темнота внизу не позволяла оценить расстояние до земли, и в конечном итоге страх перед высотой отступил.

По мере продвижения воздух теплел. Дождь не настиг странников ни разу. Приметы подступающей осени, уже заметные в Тридесятом лесу, здесь еще не проявлялись. Спутники словно нежданно-негаданно получили в свое полное распоряжение дополнительный кусочек лета.

Гуша бездумно наслаждалась полетом. Она сидела на краю ковра, свесив ноги в пустоту и ощущая всем телом недостижимую на земле скорость. В выборе направления она по привычке положилась на наставника и позволила себе расслабиться, ожидая их прибытия на место назначения и предвкушая, как впервые увидит море.

Серый спал днем как убитый, а ночью зорко всматривался во тьму, чутко улавливал настороженным ухом долетавшие к ним звуки, вдыхал воздух, стремясь почувствовать признаки приближения к цели.

Он первый услышал в дуновении ветра полузабытый солоноватый запах и понял, что эта часть их путешествия близка к завершению. Покосившись на спутников, он всмотрелся в горизонт и заметил, что где-то на стыке земли и неба разливается едва видимый с такого расстояния свет. Оборотень усмехнулся: Лукоморье — крупнейший порт Тридесятого царства, который не спит ни днем, ни ночью.

Вскоре остальные тоже почувствовали, что приближаются к долгожданной цели. Гуша с радостным криком указала на россыпь огоньков впереди. Лететь оставалось чуть менее часа.

Когда небо окрасилось первыми лучами рассвета, ковер приземлился на окраине города. Эта часть Лукоморья была далеко от пристани, узкие улочки были застроены аккуратными домиками, утопавшими в садах. Усталые и сонные путешественники размяли затекшие ноги. Гуша взволнованно осматривалась, но желанного моря обнаружить не смогла, повсюду виднелись лишь человеческие жилища, правда, выстроенные непривычным для нее манером — не из дерева, а из светлого камня. Идти искать место для отдыха не было сил, да и вряд ли кто открыл бы двери незнакомцам на исходе ночи. Серый, порыскав вокруг, обнаружил на обочине широкую скамью, без лишних слов обернулся волком и устроился глубоко под ней. Гушка со вздохом тоже трансформировалась, понимая, что молодая девушка, дремлющая прямо на улице, вызовет поутру у местных жителей нездоровое любопытство. Ивану ничего не оставалось, как, бросив ковер поверх скамьи, улечься на него. Некоторое время им не удавалось заснуть — мешали непривычно влажный и теплый воздух и сильный запах рыбы, долетавший от порта даже сюда, а еще возбуждение оттого, что путь наконец-то окончен и уже поутру им предстоит начать поиски. Но в конце концов усталость взяла свое, и на тихой улочке раздалось дружное сонное посапывание.

 

***

Царевича разбудил озорной солнечный луч, назойливо щекотавший ресницы. Приоткрыв глаза, Ваня потянулся. Ухо уловило торопливый топот чьих-то ног, и, поднимаясь, он успел увидеть местного жителя, который с любопытством разглядывал спящего на скамье бродягу, облаченного в не по чину дорогую одежду, но счел за лучшее не вступать с ним в непосредственный контакт.

— Ну что, подъем, стажер? — раздался ворчливый голос Серого. Из-под скамейки показалась хищная волчья физиономия. Окинув безлюдную улочку взором, оборотень выбрался и, потягиваясь, поднялся на человеческие ноги.

— Гушка сейчас придет, — ответил он на безмолвный вопрос царевича. — Тут рынок неподалеку, я ее отправил за перекусом. Надо бы порубать чего-нибудь, прежде чем отправляться в город.

Девушка действительно вскоре показалась из-за поворота. В руках у нее был увесистый сверток с провизией. Проголодавшиеся приятели с аппетитом накинулись на еду. Местный хлеб их не впечатлил, зато копченая рыба и свежие овощи оказались выше всяких похвал. Помимо рыбы Гушка принесла на пробу каких-до диковинных морских обитателей, нанизанных на деревянную палочку и похожих по вкусу на раков. Десертом оказался неизвестный в Тридесятом лесу фрукт, внешним видом напоминавший луковицу, но очень сладкий и нежный.

Покончив с этим не то поздним завтраком, не то ранним обедом, Серый тщательно вытер руки и встал.

— Прогуляюсь до пристани, посмотрю, что и как, — пояснил он остальным. — Может, чего узнаю. Времени, конечно, уже много прошло, но о таких вещах, как пропавший корабль, байки обычно долго ходят, а уж о блуждающих островах тем паче.

— Я с тобой, — тут же откликнулась Гуша.

Иван тоже поднялся. Серый внимательно посмотрел на товарищей, представил себе Ваню с ковром под мышкой, изучающего нравы и быт припортовой харчевни, а также матросов, изучающих Гушку, и все проистекающие из этого последствия, и содрогнулся.

— Ни за что! — вырвалось у него.

— Это почему еще? — возмутилась помощница.

Сергей опомнился. Пожалуй, не стоит напрямую говорить друзьям, что от них будет больше вреда, чем пользы.

— Куда ты с ковром собрался? — обратился он к Ивану. — Здесь мы его не бросим, верно? Нам еще обратно на нем возвращаться. А в толчее с таким багажом, пожалуй, несподручно будет, да и засмеют.

Царевич насупился, но возразить было нечего. Убедившись, что с Иваном вопрос решен, Серый повернулся к воинственно нахмурившейся девушке.

— Ты же вроде хотела на море посмотреть? — сладко вопросил он. — Так вот, в порту ты моря не увидишь. Там сплошь корабли, грузы и суета, да и искать купца я буду не на пристани, а в тавернах за столом. Байки лучше слушать не там, где все заняты работой, а там, где люди отдыхают и не прочь поболтать.

Говоря это, он подмигнул напарнице, и девушка неуверенно кивнула. Все понятно, оборотень не хочет оставлять Ваню одного, мало ли что может произойти с царевичем в их отсутствие. Все-таки он самый неопытный.

— Ну и где же мне в таком случае смотреть на море? — уточнила она.

— А, это просто, — усмехнулся Серый. — Я думаю, тут любая улица рано или поздно приводит на берег. Так что берите с собой ковер и отправляйтесь, погуляйте. А я как освобожусь, вас найду.

Гуша и Иван синхронно кивнули. Уж что-что, а найти их оборотню труда не составит.

© Анчутка — — — Дневники.Онлайн