Ночь прошла. Изменений, видимых глазу не было, лишь эльф перестал стонать. Результат ли это магических пассов Владыки, сам ли он справился с напастью — было непонятно. Несмотря на то что время поджимало, Моргенз приказал оставаться в погребальном зале до тех пор, пока советник окончательно не придёт в себя. Феодосий распределил караулы и снова подошёл к лежащему эльфу. Чёрные волосы Линдорина разметались так, что в отсутствии достаточного освещения напоминали лужу тёмной воды, из которой на ит’хор смотрело бледное лицо. Присев, Феодосий оттянул ему веко, уставившись на ставший золотым зрачок.

— Что же происходит с тобой?!

— Уже ничего, — произнёс эльф совершенно чужим голосом, распахнув глаза, из которых лился золотой свет. Седовласый от неожиданности свалился на пол, судорожно пытаясь отползти подальше. О том, чтобы вытащить тьяги, он в этот миг даже не вспомнил. Неожиданно рядом с ним оказался Моргенз, а следом за Владыкой собрался и весь отряд, исключая только караульных.

— Кто ты?! – спросил он у севшего на сумку эльфа.

— Моё имя стёрто под веками забвения. Под тяжестью эпох, прошедших над моей тюрьмой. Мне нужно время, чтобы…

— Мы убьём тебя, несмотря на то, что советник рисковал собой, чтобы спасти тех, чьими силами ты питался! – отчеканил Моргенз, одним неуловимым движением извлекая меч. Глядя на своего Владыку, сталью ощетинились и остальные ит’хор.

— В этом нет необходимости, Моргенз. Я вам не враг!

— Докажи! – голос его был холоднее камня.

— Ты привязался к существу, которого вы называете эльфом. В моё время таких рас еще не было. Мы жили по совсем другим законам и почитали совсем других богов.  Боги были другими, они ходили среди нас. Сражались, как мы; любили, как мы; страдали, как мы. Мой народ назывался шаньи. Но наша эпоха завершилась, когда на Зидию пришли четырёхрукие с их вечно голодными, злобными божествами.  Четырёхрукие жили только для того, чтобы радовать своих божков кровавыми жертвами, и истребляли всех подряд, без разбору. И началась Великая война. Война, которая стоила нам наших богов, наших жизней и нашего привычного мира. Мы проигрывали повсюду, но в последний миг на Зидии появились еще одни пришельцы. Белокрылые серафимы, ведомые в бой своими сияющими богами. Они обрушились на четырёхруких подобно морскому приливу, когда мы уже были практически повержены. Война закипела с новой силой, и в конце концов мы разбили четырёхруких, принеся невиданную до этого жертву. Остатки их безумной расы скрывались в самых тёмных углах мира таких, как эти подземелья.Но их магия продолжала высасывать силы из некогда прекрасного творения Создателя.

Тех, до кого мы не смогли добраться, наши отряды загнали в такие глубины, вроде этих подземелий, что выбраться оттуда они уже не могли. Но вернуться к прежней жизни мы уже не могли. На Зидию пришли Светлые боги, как они себя назвали, но нам с ними было не по пути. Слишком гордые, слишком самодовольные, они свысока смотрели на нас, ведь наши боги были мертвы, а мы, осиротев, не хотели присягать новым. Нас оставили в покое, и мы бродили по-иному, ставшему чужим, миру, выслеживая четырёхруких. Мы были свидетелями прихода ваших творцов Дарона и Аталии на Зидию. Видели, как зарождалась Ночная империя. Но всё наше время занимали поиски скверны, оставшейся от четырёхруких, ибо это наследие опасней всего, что было и будет. Ваши дела не сильно занимали нас, да и осталось нас так мало.

Говоривший смолк, и в подземном зале воцарилась тишина. Слишком невероятным было то, что поведал говорящий устами Линдорина. И каждый из слушателей сейчас по-своему усваивал эту информацию. «Эльф» никого не торопил, давая время осмыслить эти столь несвоевременные сведения.

— Что будет теперь с тас Миффоэтином, незнакомец?! – наконец взял слово Владыка. — Мне сложно смотреть на него и понимать, что теперь в существе, спасшем нас дважды, живёт, — тут возникла пауза (Моргенз пытался подобрать слова), – живёт кто-то еще.

— Не стоит так переживать, Моргенз грасс Ит’хор, — губы эльфа растянулись в улыбке. – Я уже давно потерял возможность возродиться. Всё что у меня осталось. это часть моей сущности, которую иногда называют душой. Всё, что знаю я или знал тас Миффоэтин, теперь известно нам обоим.

— А как ты оказался в этом саркофаге? – задал вопрос, который мучал сейчас каждого из вампиров, стоящий поодаль Транн.

— Я умер. – с усмешкой ответил эльф. – Это же очевидно, Зигер Транн. И я выиграл у тебя поединок. Вот видите, — он развёл руками. – Мы спустились сюда втроём, и был бой, страшный бой. И я пал. Мои товарищи похоронили меня возле изваяния одного из божков четырёхруких, чтобы моя сила служила преградой его тёмным эманациям. Но мне тяжело всё время занимать место вашего эльфа, к тому же, — он снова усмехнулся, – это невыносимо тяжко. Я буду спать большую часть времени, а если понадоблюсь, вам нужно будет только позвать меня.

— И как нам это сделать?! – усмехнулся Феодосий. – Орать в ухо несчастному эльфу?!

— Нет! – усмехнулся древний. – Я вспомнил своё имя. Меня звали Махтоган. Призовите меня, и я приду.

Эльф смежил веки, а когда снова приоткрыл глаза, на вампиров смотрел очень растерянный тас Миффоэтин:

— Что со мной произошло?! Кто говорит со мной?! Что это за голос?! Владыка, что со мной?!

Моргенз успокаивающе положил руку на плечо вскочившего на ноги эльфа, усаживая его обратно:

— Произошло презанятное событие, и мы, — тут он обвёл взглядом собравшихся и не думавших расходиться ит’хор, — даже не знаем, как тебе всё это преподнести.

Но едва Моргенз собрался поведать тёмному эльфу о сути происходящего, как глаза Линдорина невидяще уставились в стену, а сам он замер, но не как околдованный, а словно хищник выслеживающий добычу.

— Мальчик попал в переплёт, Мор. – констатировал Феодосий очевидный для всех факт.

— Не торопись, друг мой, — Владыка был настроен более оптимистично. – Подумай, среди нас есть настоящий древний, представляешь, сколько он может рассказать нам.

— Самое время! – буркнул седоволосый, но внезапно его лицо осветилось от блестящей идеи. – Мор, а может спросим его о пути из этих жутких подземелий?! Должен же он знать путь сюда, или его принесли уже готовым.

— Я знаю путь отсюда, — произнёс эльф, открывая глаза. – Махтоган сказал, что это потребуется нам в первую очередь.

— Так вы уже познакомились?

— Если это можно назвать знакомством, — эльф выглядел совсем не радостным, скорее, погружённым в раздумья. – Он показал мне картины из прошлого, каким был наш мир до его гибели.

— Наверняка это очень занятное зрелище, — буркнул Феодосий.

— Очень, — эльф не уловил сарказма в голосе наставника Паолы. – Но это всё потом. Давайте выбираться отсюда, что ли. Но перед уходом нам нужно разбить изваяние. Так сказал Махтоган.

Владыка переглянулся с Феодосием, и тот пожал плечами:

— Разве у нас есть выбор, — произнес он. – Давайте попробуем.

Приближаться к тёмному божеству теперь, когда они имели некоторое представление, что это за тварь, никому не хотелось. Эльф вышел вперёд:

— Я сделаю это. Владыка, у вас остались еще те замечательные игрушки?! – спросил Линдорин, но от внимательного вампира не укрылся золотистый отблеск глаз.

— Остались, — против воли Моргенз улыбнулся. – Так понравились?

— Несомненно! Это лучшее зрелище за… не буду утомлять вас цифрами.

Пока ит’хор собирались в дорогу, эльф установил клепсидру прямо на пьедестал четырёхрукого и вернулся к наблюдавшим за ним Моргензу с Феодосием. На сборы ушло от силы полчаса, и вскоре вампиры уже построились в походную колонну, в ожидании глядя на своего проводника. А тот, собравшись, как ни в чём не бывало, встал во главе колонны и, повернувшись к своим нежданным попутчикам, произнёс:

— Дорога может занять около трёх дней, учитывая, сколько мерзости сюда набилось за последнее время. – Произнеся это, эльф повернулся к Владыке и склонил голову. – И она очень своеобразна, — добавил он, подумав.

— Так чего мы ждём?! Выдвигаемся! – скомандовал Моргенз, и отряд ит’хор начал своё новое путешествие. Едва арьергард втянулся в коридор, указанный эльфом, как Владыка произнёс формулу активации, и в спину вампирам ударила волна горячего воздуха. Сквозь шум падающих камней и рёв пламени послышался крик ярости, который услышали все до единого вампиры.

— Что это было?! – спросил Транн, хотя этот же вопрос вертелся на языке у каждого из ит’хор.

Повернувшись к своим компаньонам и окинув их взглядом золотистых глаз, Линдорин с чувством произнес:

— Мы только что уничтожили один из центров нечестивой силы, ее дьявольская энергия и без того слишком долго отравляла здешних обитателей, извращая их суть и делая врагами всего сущего. Больше этого не будет. И если бы я не был уже мёртв, это стоило бы мне жизни снова.

— То есть вы хотите сказать….

— Именно. Если бы здесь не было этой гадости, эти пещеры были бы не опасней вашего укрытия в Синкраэталь.

— Знать бы это раньше, — произнёс Моргенз и кулаки его сжались.

— Никто не всемогущ, — со странной интонацией произнёс Линдорин. – Никто.

 

***

Паола пробиралась через болото, словно оглушённая. Звуки, свет луны, плеск болотной жижи и крики животных -всё это оставалось где-то за пределами её разума. Ей казалось, что надоедливый мальчишка не отстанет от неё до конца этого смертельно опасного путешествия. А он сошёл с дистанции. Неожиданно для самой себя она поняла, что привязалась к этому человечку.  Тяготы пути, что перенесли они вместе, дорогого обошлись. Некоторое время понадобилось Паоле, чтобы понять – дальнейший путь ей придётся проделать в одиночку. Не с кем теперь разделить тепло, и свет костра, и тяжёлую ношу походной жизни.

Незаметно для самой себя вампирша ступила на камень и, на время вынырнув из озера грустного самокопания, огляделась вокруг. Она стояла на остатках каменной кладки, представлявшей собой кусок улицы с остатками стены. В ночном мраке терялись подробности, внимание Паолы было приковано к ним. Каменные плиты, плотно подогнанные друг к другу века назад, до сих пор сохраняли прочность, несмотря на все старания времени. Забытое и потерянное или проклятое и разрушенное. Паола долго размышляла, глядя на эти развалины, прежде чем ступить по ним дальше. Куда они приведут её? К новым открытиям или новым потерям? Ей всё равно нужно двигаться дальше, а обходить развалины, да еще и ночью, — себе дороже. Осторожно ступая, вампирша прошла немного вперёд, готовая в любой момент ощетиниться магией и сталью.

Развалины переходили в отрезок улицы, перегороженный обвалившейся стеной дома или надвратной башенкой. Пришлось перелезать через них, рискуя вызвать обрушение покрытых мхом камней. Но, преодолев это препятствие, Паола наткнулась еще на одну загадку. В лунном свете, изредка перекрываемом   тучами, она явственно увидела накренившуюся часовню, в верхних узких окнах-бойницах которой горел несмелый огонёк. Вернее, она так решила, что накренившаяся двухэтажная башенка — это часовня какого-то давно сгинувшего во тьме времён божества. Другое место для ночёвки она даже не стала искать и направилась прямо туда.

Вблизи часовня представляла собой покосившуюся башню, не хватало только зубцов по верхнему краю крыши и узких бойниц. Однако крыша на ней была целой, а это давало пускай гипотетическую, но всё-таки защиту от дождя. Короткими перебежками Паола достигла дверей здания, вернее дверного проёма (ведь дерево давно сгнило в сыром болотном воздухе). Со всеми предосторожностями она быстро заглянула внутрь. Царивший там мрак трудно было бы разогнать даже десятком факелов, но глаза вампирши рассмотрели то немногое, что еще оставалось в башне, то есть – ничего. Внутри царила пустота и разруха.  Огонек горел на втором этаже башни и отсюда не был виден. Осторожно ставя ноги на выглядевшие надёжными плитки пола, Паола преодолела большую часть пути до небольшой винтовой лестницы, ведущей наверх. Ступени, некогда вырезанные большими мастерами своего дела, и сегодня несли отпечаток роскоши.  Вампирша для верности несколько раз провела тьягой над ними, опасаясь какой-нибудь ловушки. Всё обошлось, и она с осторожностью сделала первый шаг, с удивлением отметив тот факт, что земля не собирается пока уходить из-под ног сей же час.

Чего в этом месте было с избытком, так это паутины и давно высохшей листвы, которую сюда нанесло не иначе как ветром через окна на верхнем ярусе «часовни». Под ногами Паолы стало громко хрустеть, она морщилась, беззвучно ругалась, но продолжала подниматься. Когда до окончания лестницы оставалось всего ничего, вампирша внезапно почувствовала чьё-то присутствие. Так бывает, когда кто-то смотрит тебе в спину, желая зла. Немедленно остановившись, она стала осматриваться, желая определить, откуда может последовать нападение. Но, никого не обнаружив, она не могла успокоиться, так как ощущение злого взгляда никуда не делось.

С предельной осторожностью она проделала последние три шага и оказалась перед массивной дверью, которая должна была выступить последним рубежом обороны, судя по ширине скоб и толщине металла. Преодолеть такую наскоком будет сложно.

И вновь удивление на миг отвлекло её от главного вопроса, зачем в простом доме дверь, способная выдержать удар тарана. Судя по всему, древесина давно истлела, оставив по себе память в виде горок мусора. Миновав и это «препятствие», Паола неожиданно почувствовала себя мухой, влетевшей в паутину и осознавшей, что в её жизни наступил неприятный момент. Сложилось ощущение, что она прорвала стенку мыльного пузыря и оказалась внутри совсем другого помещения, отличного от окружающего её антуража в виде развалин и сырого болота.

Внутри «пузыря» было тепло и сухо. Стены часовни покрывали гобелены, в большом камине горел огонь, играя причудливыми тенями окружающих вещей.  Паола не сразу заметила фигуру в плаще с глубоким капюшоном, сидевшую за небольшим письменным столом перед огромной книгой. Движение пера по бумаге угадывалось едва слышимым шорохом. Не отрываясь от своей работы, некто указал пером на изящное кресло как раз между столом и камином. Истолковав это как приглашение, вампирша осторожно двинулась вперёд, ожидая какого-нибудь подвоха. Но стоило ей опуститься в кресло, как усталость и физическая, и моральная взяли немедленно верх над её измотанным телом. Кресло было сродни ловушке, но выбраться из него сил просто уже не осталось.

Сначала она хотела заговорить, задать приличествующие моменту вопросы, представиться таинственному хозяину, но шуршание пера говорило, что это время еще не наступило. Паола откинулась и прикрыла глаза, дав передышку своему телу, и не заметила, как уснула. И сон, снившийся ей в этом странном месте, был под стать ему. Она снова переживала моменты истории вампирской империи, глядя на возводимые дворцы и твердыни глазами непосредственных строителей. Она смотрела на саму себя глазами спутников, торговцев, путешественников. И всё-таки рассудок говорил ей, что быть этого с ней не могло, ведь она родилась уже после Падения. Тогда откуда взялись в её разуме эти яркие картины минувшего?

— Это я показываю тебе их, — вторгся в её разум чей-то сильный повелевающий голос. Паола поняла, что голос принадлежит неизвестному. – Показываю, чтобы ты взглянула на себя, чтобы поняла, какая ты.

— Я знаю, какая я! – огрызнулась вампирша. – Прочь из моей головы!

— Как скажешь, — тихо прошелестел голос, и она очнулась. Внезапно Паола поняла, что проснулась посвежевшей и отдохнувшей. Падающий из окна-бойницы свет радостно сообщал, что она проспала остаток ночи и большую часть дня. За столом никого не было. Она вскочила на ноги одним резким движением и сразу поняла, что безоружна. Тьяга лежала на видном месте вместе с ножнами, придавив какие-то пергаменты на столе неизвестного.

Паола оглянулась, в комнате никого не было. Первым её порывом было вернуть себе оружие, но затем она передумала. В случае непредвиденной ситуации она обойдётся Когтями.

— Мыслишь, как типичная ит’хор. Одни инстинкты, действия ради действия. Никакого изящества.

— Хватит копаться в моей голове, незнакомец! — прорычала она. В ответ раздался тихий смех уверенного в своих силах существа. Но смех был не злым и не обидным, скорее он был смехом старшего брата над неуклюжими действиями младшего.

— Кто ты?!

— Я хозяин этого места, если угодно.

— Если ты хозяин, то покажись. Невежливо как-то гостю одному бродить по дому. – Паола оглядывалась по сторонам, но голос раздавался прямо в её голове, и определить место, где в данный момент был её визави, не представлялось возможным. Она прошлась по комнате мельком взглянув на открытую книгу, в которой делал записи таинственный владелец этого места. Написанное разом захватило её внимание. Она узнала древне-вампирское письмо, которому её учили давным-давно в Синкраэталь. Сегодня это был мёртвый язык, им пользовалась небольшая группа выживших. И всё. Тем страннее было увидеть его здесь, в самом центре болот.

— Выгляни в окно, — неожиданно посоветовал голос.

Паола нехотя последовала совету, и на некоторое время вошла в ступор. За окном раскинулся дремучий лес, наполненный шумом жизни. По небу неслись подгоняемые лёгким ветерком облака, а отнюдь не грозовые тучи, сопровождавшие вампиршу последние дни.

— Где мы?! – спросила она скорее саму себя, но голос в её голове благосклонно ответил

— Далеко- далеко, на юге от того места, где ты проникла в моё убежище.

— Я не проникала, а искала, где укрыться от дождя, и случайно набрела на эту часовню.

— Часовню?! Как интересно! – в голосе невидимого собеседника прозвучала ирония. И буквально секунду спустя он вошёл в комнату через могучую деревянную дверь, остатки которой Паола видела в развалинах на болоте. – Значит тебе мой дом видится часовней. Сейчас при свете дня он был похож на Владыку Моргенза больше, чем сам Владыка. Те же крупные благородные черты лица, посадка головы, что выдаёт существо гордое и волевое. Движения плавные, но в то же время быстрые и чёткие. Этот человек был воином, в этом Паола могла поклясться на чём угодно. Свободная, длинная роба могла скрывать всё, что угодно, от кинжала до баллисты, к тому же не замедляла движения.

— Ты устала, ит’хор. Отдохни., потом поговорим. Иначе уставший разум будет плохим советчиком.

— Мне не ну…. – Паола хотела сказать еще много чего, но владелец этого странного дома пошевелил пальцами, и она провалилась в сон за секунду.

И ей снились странные сны, словно тихое течение небольшой речки влекло ее. Вампирша же, будучи не в силах пошевелиться, праздно плыла туда, куда несут её волны. Она созерцала до странности низкое голубое небо, будто бы опустившееся специально, чтобы коснуться её лица.  Облака, похожие на взбитые сливки, что хотелось измазать ими пальцы и облизывать словно шаловливый человеческий ребенок.

— Кто ты? И как сюда попала? – раздался над ухом приятный мужской голос. Паола хотела повернуть голову, чтобы воочию лицезреть собеседника, но внезапно обнаружила, что не в состоянии пошевелить даже шеей. В её подчинении остались только глаза и губы.

— А ты кто такой, чтобы задавать мне вопросы?! – окрысилась она. – Верни мне возможность двигаться, и я подумаю, отвечать тебе или нет!

— Я не могу. Ведь это твой сон и только ты можешь принимать здесь решения. По крайней мере сейчас, — ответил ей голос, не меняя интонации и Паола решила действовать. Она направила всю свою волю на единственное движение пальцами правой руки, единственные которые она видела в этом положение. Однако оказалось, что проще сдвинуть гору, чем вернуть себе контроль над собственным телом. Даже во сне.

Она пыталась всё яростней и яростней, беззвучно крича проклиная собственную слабость. И наконец, один из пальцев, мизинец, дрогнул. Затем другой и вскоре она смогла сжать и разжать кулак. Но всё остальное тело оказалось ей неподвластным, не смотря ни на какие её усилия.

— Сдаюсь! – прохрипела она. – меня зовут Аэдаль…

— Ты лжёшь, — оборвал её голос. – Это твоя маска, твоя подставная личность, но не ты. Представься своим настоящим именем, а не выдуманным псевдонимом.

— Ладно, пёс с тобой, — вампирша была раздосадована и даже не пыталась это скрыть. – Я Паола грасс Ит’хор. Доволен?!

— Вполне, — у вопрошающего так и не прибавилось эмоций. – Но почему ты не сказала правду с самого начала?

— Не хотела. Не смогла. Привыкла представляться незнакомцам выдуманным именем. Какой ответ тебя устроит?

— Все. И никакой.

— Знаешь, у меня от ребусов начинает болеть голова. Хочешь меня убить – убей. Только не мучай своими занудствованиями! Хорошо?!

— Сколько негодования, гнева скрывается под этими словами. А нужно было всего лишь назвать своё имя, Паола грасс Ит’хор. Проснись! – резкие слова сродни вспышке молнии выдернули из липких объятий сна. Да и сном вампирша его бы не назвала. Открыв глаза, она поняла, что лежит на кушетке невесть как оказавшейся возле камина. Значит прошлое пробуждение было таким же обманом, но казалось чертовски реальным. Паола взглянула в окно, в бархат ночи где –то в далёкой пустыне. Только на юге звёзды казались такими близкими, что их можно достать рукой. Она видела хребты песчаных барханов, обласканных тёмной синевой, и одинокий огонёк костра, что подмигивал ей, и небольшой оазис.

— Умиротворяет, не находите, прелестная Паола из клана Когтистых. – Оказалось, что её таинственный собеседник стоит прямо за её спиной. Всё тот же капюшон, низко надвинутый на лицо, всё та же менторская манера изъясняться. Всё та же скрытая и сдерживаемая мощь.

— От…

— Откуда я узнал? Мне интересно многое в этом и других мирах. Я созерцатель. Бесстрастный, объективный, свободный от предрассудков и предпочтений. Я – Хронист, ведущий летопись этого мира. Чтобы все деяния, малые и великие, добрые и ужасные, сохранились в истории.

Паола, первоначально злившаяся, стала прислушиваться, постепенно остывая.

— Ты бессмертен?! – не то спросила, не то утвердительно произнесла вампирша.

— О, да! Я бессмертен, как бессмертны горы и океаны, долгоживущий, как снег на вершине горы.

— Всё это жутко занимательно, — Паола прижала кулаки к груди, — но я очень спешу, не мог ли столь радушный хозяин высадить меня где-нибудь у тракта, ведущего в Сарепту.

— Боюсь, в сложившихся обстоятельствах это не самый лучший выбор. Город скорее всего падёт в ближайшее время. Отряды сид’дхов терзают стану, как свора оголодавших волков, и недалёк тот час, когда откроется еще больше порталов, и на эти земли хлынет поток скверны из Бездны. И этому цветущему некогда миру придёт конец.

— А ты собираешься отсидеться здесь на болотах, в этих развалинах?! – Голос Паолы сочился ядом. – Не думаешь, что будешь делать, когда в твою прогнившую дверь войдут эти ублюдочные сид’дхи?

— Думаю, что меня это не касается. Я веду Летопись этого мира и только. Я никому не интересен за пределами своего дома.

— Готова была бы с тобой поспорить, но время, к сожалению, поджимает…

— Однако, — продолжил говорить дальше Хронист, словно не расслышал реплику вампирши, — я не могу сказать, что мне безразличен мир, который я обрел взамен уже утраченного. К тому же у нас больше общего, чем ты думаешь, ит’хор.

При этих словах он откинул капюшон, и на Паолу взглянул вампир. На вид он был старше Моргенза, но ощущение силы исходило от него буквально волнами:

— Если сюда доберутся сид’дхи, они пожалеют о содеянном. А если у меня сложится впечатление невозможности выиграть этот бой, я исчезну вместе с «часовней», — на последнем слове он улыбнулся, явив внушительные клыки. –  Можешь не переживать.

— Кто ты?! – одними губами спросила вампирша.

— Вардан грасс Януат.

— Наследный принц…

— Этот титул ничего не значил для меня тогда и еще меньше значит сейчас. Силы, которым я служу, стоят неизмеримо выше каких-то там титулов, корон и клятв, девочка. К сожалению, я не могу покидать башню надолго, иначе колдовство рассеется, и всё, созданное мной обратится в прах. Я пленник, как бы невероятно это ни звучало, но нет плена важнее. Знания должны сохраняться, а не растворяться в реке времени. Я проложу тебе тропу. куда ты захочешь.

В порыве наития, Паола извлекла из внутреннего потайного кармашка осколок Кристалла:

— Ты знаешь, что это?

— Кристалл Ночи, вернее, его осколок. Где ты нашла его? – бесстрастный облик Хрониста дал трещину, но только на миг. Он снова взял себя в руки.

— У сид’дхского пособника. Правда, его использовали «втёмную», и бедняга думал, что печётся о нашем благополучном возвращении на арену Зидии. И в свете последних событий я не могу с ним не согласиться. Но еще больше я хочу отомстить сид’дхам, а для этой цели мне нужен Кристалл.

— Так чем я могу помочь тебе, ит’хор?

— Укажи мне на следующий осколок Кристалла, и я буду петь тебе осанны до самой смерти.

— Так много я бы от тебя не потребовал, — Хронист улыбнулся. – Мне нужно провести ряд исследований и умозаключений, чтобы приблизительно указать тебе направление. Но, — он словно университетский профессор поднял вверх палец, — предупреждаю сразу, направление будет примерным. И для этого мне понадобится твой осколок.

— Этого более чем достаточно, — Паола едва не подпрыгивала, хлопая в ладоши, однако мысль расстаться с кристаллом даже на миг казалась ей кощунственной. Видя её душевные терзания, Хронист добавил:

— Ты можешь даже не выпускать его из рук, ит’хор, главное находись со мной в заклинательном покое. Этого будет достаточно. Пока я подготовлюсь, ты можешь отдохнуть, располагайся, я скоро вернусь, — с этими словами Хронист бесшумно выскользнул из комнаты, взмахнув полами робы. Паола осталась одна, не считая весело потрескивающего огня в камине.

© Денис Пылев, 2017 год