Прямо посередине тракта, что запыленной змеей вползал на пригорок, образовалась выбоина. Что послужило причиной, никого не интересовало, путники просто обходили стороной это недоразумение. Так было днем, но тем, кто шел в Верензенберг ночь напролет, иногда не везло. Вот и сегодня прошедший днем ливень с коварством опытного охотника прикрыл негодницу лужей грязной воды. Ловушка для невнимательного путешественника была готова. Правда, ближе к полуночи в ней стал отражаться двурогий месяц, что беззаботно выглянул из-за случайно набежавшей стайки облаков, но люди и нелюди, проведшие в пути весь день, и так едва плелись, подгоняемые лишь мыслью о таверне, что расположилась прямо на перекрестке по ту сторону холма и ничего не замечали.

Могло показаться, что за безумцы будут шляться по дорогам ночью, если это не разбойники или королевские почтмейстеры. Но либо в преддверии праздника середины лета, либо из-за слухов о приближающейся войне между Фрассуанским княжеством и Марбеллью, тракт был до неприличия многолюдным. Путники, кто по одиночке, кто семьями или многоголосыми компаниями, с осторожностью пробирались на ту сторону Ххвальских гор. И кто-нибудь из этого людского потока обязательно замечал выбоину и усталым надтреснутым голосом предупреждал остальных.

Однако сегодняшняя ночь была на удивление безлюдной. За пару часов до полуночи прошло всего несколько человек и одна телега, на свернутых тюках которой ехала крестьянская семья: муж в широкополой соломенной шляпе, надвинутой, несмотря на время суток, по самые брови, испуганная жена, что нервно оглядывалась по сторонам, сжимая в мозолистых ладонях символ Р’рхада-заступника — молот, объятый пламенем. Дети в домотканой одежде облепили родительницу, отказываясь спать, хотя самый младший тер кулачками глаза и отчаянно зевал. Женщина увещевала их испуганным голосом, от которого старшие только чаще оглядывались за спину. Исхудавшая коняга с выпирающими ребрами осторожно перешагнула выбоину и крестьянин, вдруг оживившись, остановил телегу.

— Почти добрались, Джарда! — невыразительным тоном произнес он. — Вон уже видны огни Верензенберга.

— Так ведь в город нас стража не пустит! — ее голос выдавал с трудом сдерживаемую панику.

— Не пустит, — эхом повторил глава семейства. — Люди говорили, будто двор постоялый впереди быть должен. Там и переночуем.

— Но ведь…, — начала было жена, но тут же умолкла под яростным взглядом супруга.

— На улице останемся — умрем, — сказал он уже чуть спокойнее. — Деньги у меня есть. Немного, но этого должно хватить.

— Ты не рассчитался с Мансером?! Как же…

— А никак! Пусть он ка…

В этом месте речь крестьянина была прервана жутким воем, которому больше подошло бы определение «замогильный». Словно какая-то неведомая тварь выла из глубины могилы. Лошадь испуганно заржала и рванула вперед, не нуждаясь в понуканиях.

— Что это, Врлах?! — закричала крестьянка, прижимая к себе детей.

— Не знаю, клянусь Р’хадом!

Взлетевшая на пригорок телега нашла притаившуюся выбоину передним колесом, которое, не выдержав такого испытания, попросту разлетелось на части. Телега на скорости опрокинулась на бок, рассыпая свое содержимое и людей. Оглушенный Врлах ползал по земле в прострации, и его привел в чувство лишь новый вой, что раздался, казалось, совсем рядом. Вскинувшись, он позвал жену по имени и пошел вокруг телеги, продолжая выкрикивать имена детей. Он нашел их всех, ободранных и напуганных, покрытых ссадинами и кровоподтеками, но живых. Сбившись в кучу, они смотрели в сторону, откуда приехали.

— Хвала Дженерве, вы живы! — воскликнул он, но возглас не нашел отклика у его родных. Вместо этого они смотрели на дорогу, которую в очередной раз осветил Двурогий. По ней мчались какие-то тени, словно огромная рыба, плывущая у поверхности и время от времени демонстрирующая плавник. У подножия холма тени, будто прорвав пелену, отделяющую их от этого мира, вырвались на дорогу, превратившись в безобразных черных волков, в чьих огненно-багровых пастях с белоснежных клыков летели клочья черного тумана. Их было с полдюжины, в считанные мгновения твари добрались до обреченных людей. Крики несчастных крестьян разлетелись в ночном воздухе на многие мили вокруг. И почти сразу же стихли.

 

Три недели спустя разговоры о ночном происшествии на постоялом дворе были самой обсуждаемой темой. Марте, содержащей постоялый двор «Королевская подкова» после скоропостижной смерти мужа, пришлось прикрикнуть на служанок, помогающих ей в зале и по хозяйству. Те без устали строили догадки, которыми щедро делились с постояльцами. Сама хозяйка, находясь за стойкой, посматривала в зал, в котором стояли крепко сбитые столы с широкими скамьями, на которых ночью спали те, кому не хватило комнат. Плата за такой сон была довольно скромной, к тому же хозяйка часто в счет оплаты могла попросить выполнить что-то по хозяйству, обычно никто и не отказывал.

Ближе к полудню, когда кухня наполнилась всевозможными запахами готовящейся еды, внутрь вошел мужчина, и хозяйка поморщилась. Парень выглядел законченным головорезом, появление ему подобных чаще всего приводило к тому, что утром она или служанки оттирали кровь с половиц и стен. Вот и сейчас незнакомец оглядел помещение с видом заправского дуэлянта, но, не усмотрев желающих бросить ему вызов, двинулся к стойке. Запыленная одежда и почти потерявшие цвет от въевшейся дорожной грязи сапоги как бы намекали, что путь был долгим и проделан пешком:

— Вы здесь хозяйка? — довольно тихо спросил он, снимая с руки перчатки и аккуратно кладя их рядом на стойку.

— С утра ею была, а что?!

— Мне нужна комната и ванна.

— С первым помогу, а вот ванна будет только после обеда. Так что придется потерпеть или добраться до Верензенберга, там в гостиницах ванну предоставляют по первому свистку.

— Я подожду.

— Тогда один серебряный слейк и два рилла в сутки. И деньги, — тут она сделала паузу, — вперед!

Парень молча выложил необходимую сумму за два дня, при этом вес его кошеля Марту приятно удивил. Обычно наемники и бандиты были стеснены в средствах, а тут просто богач, при условии, что его кошель не набит медяками. Марта протянула ему ключ:

— Второй этаж, дверь с синей птичкой. Изнутри есть засов, — но странный посетитель уже поднимался по рассохшейся лестнице.

— Симпатичный, — произнесла Лиска, подносившая пиво рыжебородому лесорубу.

— Тебе все симпатичные, — буркнула Марта, прекрасно зная, что ее служанка слаба на передок и некоторые завсегдатаи заглядывали на ее постоялый двор не только ради домашнего пива и жаркого. Впрочем, и осуждать она Лиску не торопилась. Девчонке «посчастливилось» родиться на хуторе, где жило всего три семьи и особей мужского роду, годных идти под сень священной ольхи, еще не обнаружилось. А девке уж скоро двадцать весен.

— Тогда, тетушка Марта, дозволь, я ему ванну приготовлю! — встряла в разговор вторая служанка Омилица. — А то все принцы вечно Лиске достаются.

— Будет вам! — пресекла готовую начаться девичью свару хозяйка. — Идите вон Жмыху на кухне подсобите, а в зале я пока и без вас управлюсь.

Недовольно надув губки, обе скрылись в кухне, выпустив в зал густое облако запахов. Покачав головой, Марта мысленно вернулась к новому постояльцу. Что-то в нем было неправильно, какой-то штришок, что не давал пытливому уму оставить его без внимания. Одежда на госте была добротная, хоть и изрядно пропыленная. Из видимого оружия — меч на бедре. По лицу прибывшему можно было дать лет двадцать пять — двадцать семь. Недельная щетина и небольшой шрам на лбу, плохо скрытый длинными светлыми волосами. Все как у всех любителей легкой наживы, только шрамов на виду было маловато, что необычно, а так все как обычно. И тут она поняла, что ее насторожило в новом постояльце!

Отсутствие вещей. Вот что было необычно. Путник, что отправляется в дальний путь, берет с собой хоть какие-то вещи. Но юноша пришел с пустыми руками. Это было неправильно, а что неправильно, то опасно, как говаривал ее покойный муж. Но пока гость вел себя мирно, Марта решила просто понаблюдать. А потом на нее навалились каждодневные заботы, и о странном постояльце она бы благополучно забыла до самого ужина, если бы не Омилица, вновь заговорившая про ванну. Отдав распоряжение, хозяйка отправилась во двор, чтобы из ледника принести двум заезжим господам сливянки, что делал Лискин отец. И пропустила момент, когда к ней заехал еще один путник. Несмотря на то, что место было бойким, в редкие дни она могла похвастаться наплывом посетителей, так как большинство путников стремились убраться под защиту каменных стен и не пытать удачу в придорожном клоповнике.

Едва она потянула ручку двери, как услышала громкие голоса, доносившиеся из обеденного зала. Говорили со столичным диалектом, что для этих мест было сродни чуду. Все эти раскатывания гласных… Последний раз она слышала его лет десять назад, когда еще наемничала вместе с отрядом Бувальда далеко от здешних мест. Но это отношения к делу не имело, и она тихонько шагнула внутрь, осторожно прикрыв дверь. На шум в зале следом выскочили помощницы, но, почуяв неприятности, тут же скрылись обратно. Поэтому Марта, поставив сливянку на стол, отправилась выяснять, что здесь происходит.

В зале, обычно полупустом, гомонила толпа народа. Какие-то наемники, лесорубы и простые путешествующие. Кого сюда только ни заносило за все эти годы. Но урок, который дался Марте кровью, гласил, что от дворян всегда одни только неприятности. Их кичливость и напыщенность, а также самоуверенность, иногда приводили к плачевным последствиям, но, казалось, никто из них не собирался выучить этот урок. Теперь стала ясна картина происходящего: пара дворянчиков вместе со «свитой» проездом оказались в ее постоялом дворе. И тут же затеяли свару с местными обывателями. Перепалка грозила быстро перерасти в мясорубку, а это пагубно сказалось бы на популярности заведения. Особенно, если потасовка окончится кровопролитием. Моментально поползут слухи, что «Королевская подкова» небезопасна.

Марта спрятала под передником дубовую дубинку с залитым в боек металлом и вышла в зал. Весила дубинка немного, но любого заправского драчуна укладывала с одного хорошего удара.

— А ну-ка, милсдари, поквохтали и будет! Мне здесь кровища не нужна! Берите свое пиво и либо сидите спокойно, либо вовсе убирайтесь, куда вы там ехали?!

— Кто там кудахчет, Трег?! — послышался голос одного из дворян. — Пусть немедленно принесут вина и приведут женщин! Сгодится и пара местных девок!

Молодой петушок был одет в некогда богатую одежду, сейчас порядком поистертую и заляпанную, однако пояс из золотых пластин носил на виду. Либо род его разорился, либо попал в опалу и теперь был вынужден скатиться в бездну безумия, чтобы стать наемниками. Насколько было известно Марте, ни один дворянин не пошел бы наемничать, дабы не уронить честь рода. То, что пояс проходимец мог снять и с мертвого, ей в голову не пришло.

Он стоял, подбоченившись, явно красуясь перед малочисленными зрителями. Поэтому тот момент, когда дело еще можно было решить мирным путем, никто, по сути, и не заметил. Марта вышла из-за стойки, что делала крайне редко, и направилась прямо к задире. Тот смотрел на нее, как на пустое место, что и стало его главной ошибкой. Дубинка с такой скоростью устремилась к его голове, что из зевак никто ничего и не заметил. Раздался треск, по звуку напоминающий ломающуюся ветку на сухом дереве, и любитель философских дебатов рухнул как подкошенный, разбрызгивая кровь из разбитого виска. Его дружки оторопели, а Марта, воспользовавшись заминкой, посмотрела в глаза каждому из приятелей говоруна и все они дружно бросились к выходу.

Раздались хлопки и Марта, в крови которой еще плескалась злость, резко обернулась, чтобы наговорить гадостей, но, заметив аплодирующего, внезапно остыла. Шляпа с высокой тульей и вызывающе ярким пером первой бросилась ей в глаза. Никто в близлежащих землях не носил подобных. И на то была веская причина, и не одна. Дальнейший осмотр незнакомца сказал Марте, кто пожаловал под крышу ее заведения. И сказанное ей не понравилось.

Охотник на ведьм! Здесь?! В этих богами забытых землях вдруг объявился слуга церкви Огнезовца Единого. И не какой-то там простой монах-отшельник, а представитель очень редкой и опасной профессии. Их не любили и боялись. И боялись больше. С тех пор, как в Пентархии установилась официальной религией вера в Единого, репутация этого братства была без преувеличения мрачной. Церковники не терпели других религий, и часто любые сомнения разрешались сожжением на костре обвиняемого. Но вместе с тем церковь вела борьбу с темными, мрачными культами, что в давние времена буквально наводняли земли по эту и ту стороны гор. Все центральные княжества вроде Мадронга, Кижветты буквально утопали в крови невинных, приносимых в жертвы во имя темных богов давно минувших эпох. Темная магия производила жутких чудовищ, буквально опустошающих эти многострадальные земли. Но с появлением света Огнезовца этому засилью потихоньку стал приходить конец.

Высокий плечистый охотник тем временем поднялся с лавки и направился к ней. Выше ее на голову, одет он был в кожаный плащ с накрылками (способный, наверное, остановить арбалетный болт) и обут в высокие сапоги. По его движениям Марта поняла, что оружия на охотнике навешано с переизбытком. Тот момент, когда он появился на постоялом дворе, она благополучно пропустила, списав это на свое отсутствие.

— Я по поводу убийства.

— Ну, еще бы! — произнесла Марта, разглядывая охотника. — Не пиво же мое пробовать!

— А оно мочой не пахнет?!

— Не больше чем от тебя! — огрызнулась хозяйка, которую мигом выводили из себя любые попытки намекнуть, что ее стряпня или сливовица с пивом недостаточно хороши для королевского двора.

Охотник рассмеялся низким лающим смехом, но головы так и не поднял:

— Да ты тот еще фрукт, хозяйка! Но мне нужна комната на пару дней и стол.

— Как скажешь! Тогда один серебряный слейк и четыре рилла в сутки. И…

— Да-да! Деньги вперед! Я слышал.

— Мебель не ломать и не убивать постояльцев.

— Как скажешь, хозяйка! — охотник вытащил из кармана золотой дукат и бросил его на стойку. — Сдачи не требуется.

— Как скажете, милсдарь! — Марта и бровью не повела, мало ли какие причуды у посетителей. Скажут сдачу не давать, так и возражающих днем с огнем, как говорится. Она протянула ему ключ, на котором была нарисована оленья голова. — Второй этаж, направо, дверь в конце коридора, — словно молитву произнесла она.

Тем временем охотник первый раз за все время их беседы поднял голову и взглянул в глаза Марты. Женщина внутренне содрогнулась, но внешне никак не проявила своего испуга. А испугаться было чего. От левого виска до правой челюсти через переносицу и правый глаз протянулась премилая троица шрамов, оставленная чьими-то явно немаленькими когтями. Поэтому на месте глаза зияла, казалось, сама бездна. Зато левый горел огнем священного гнева и неукротимой ярости. Нос, некогда, видимо, изящный, был несколько раз сломан, что напрямую отразилось на его форме. Вообще, странно, но казалось, будто на его лицо все время падает сумеречная тень, и оно остается неразличимым.

— Ты не испугалась?!

— Не такой уж ты и страшный.

— Ты в этом уверена?!

— Здесь подчас такие твари встречаются, что не приведи Единый! А уж шрамов я в своей жизни насмотрелась — не перечесть. Так что — не испугалась, прости.

— Лошадка моя у привязи…

— Еще три рилли, она будет присмотрена и накормлена. Мой конюший ко всякой живности подход найдет. Но учитывая твое щедрое пожертвование, лошадь будет сиять, как… Как золотой дукат!

— Сумки пусть принесут в комнату.

— Все будет сделано, охотник.

Еще одной особенностью ее собеседника оказалась его постоянная полуулыбка, но это объяснялось все теми же шрамами, что изуродовали его лицо. Один из пересекавших лицо шрамов задел краешек рта и повредил мышцы, так что теперь охотник все время улыбался. Получив удовлетворивший его ответ, он, не торопясь, допил пиво, предназначенное для другого посетителя, и также медленно поднялся по лестнице наверх.

— Ну не сволочь ли! — покрутила головой Марта, возвращаясь к своим занятиям. Сегодня словно был предпраздничный день, когда в Верезенберг съезжались со всех окрестных городков, местечек и деревень. Такое ощущение, что люди ждали какого-то события, на которое загодя были куплены билеты. Марта, протерев стакан и сделав замечание Омилице, вдруг заметила, что все еще думает о странном парне, заселившимся аккурат перед приездом охотника. Нехорошее предчувствие коснулось хозяйки, будто мягкой кошачьей лапой. Может, и не совпадение, что охотник на ведьм оказался здесь.

 

Тем временем охотник, зайдя в предоставленную комнату, не закрыл дверь на засов, а с протяжным вздохом скинул плащ на грубо сколоченную лавку. Шляпу с пером он бросил на стол и стал снимать с себя перевязи с ножами и кольями, чье мягкое свечение сказало бы сведущему человеку, что они зачарованы. Самое сложное было — избавиться от заплечных ножен, в которых покоился короткий меч, но и с этой задачей он справился. Прочитав короткую молитву, он буквально рухнул на постель, от которой пахло травами, и прикрыл глаза.

Грандмастер ордена лично отправил его в эти земли, как только до церкви Огнезовца дошли мрачные слухи о произошедшем. Хотя люди и нелюди умирали постоянно, от способа отправиться в чертоги Единого зависело многое. Подробностей в ордене никто не знал, так что он ехал сюда втемную, но, посидев в общей зале, восстановил всю картину. Он уже был на месте убийства, но следы (как и тела) давно исчезли, так что он просто поставил мысленную зарубку. Хотя завтра поутру снова съездит туда, чтобы осмотреться внимательнее. «Нечистый прячется в мелочах», — так обычно говорил Мезесс до того, как в одиночку напал на след бродячего ковена каннибалов, совладать с которым он так и не сумел. Братья нашли его тело, разорванное в клочья и разбросанное почти на три лиги.

Тихий стук в дверь выдернул его из омута воспоминаний:

— Да?

— Твоя сумка, охотник. Я ее принесла.

— Заходи.

Но едва Марта, отдуваясь, шагнула через порог с тяжеленной переметной сумой, как к ее горлу прижалось ледяное лезвие. Охотник был неимоверно быстр. Она даже не услышала скрипа кровати или половиц.

— Ты с лестницы упал, охотник, когда поднимался?! — прошипела хозяйка постоялого двора, даже не делая попыток двинуться.

— Я должен был удостовериться, что ты та, за кого себя выдаешь.

— Да неужто?! А кем я могла бы быть, чертов тупица! Мы только что говорили с тобой!

— Тебя не было около десяти минут, этого достаточно, чтобы перевертыш принял твой облик.

— Перевертыш?!

— Такая разновидность оборотней. Они, как и вся их порода, совершенно не выносят серебра, а мой кинжал только что доказал, что ты та, кем являешься.

— Ладно, Единый с тобой. Еще что-нибудь желаешь?! Учти, я спрашиваю из чистой вежливости.

— Неплохо бы перекусить. И если можно, здесь, в комнате. Не хочу портить аппетит твоим постояльцам своей рожей.

— Как хочешь. Я пришлю Омилицу.

— Невысокую, смешливую?!

— Да. Не вздумай и ей ножик к шее приставлять, — прошипела Марта, сверля взглядом охотника.

— Хорошо, не буду. Дверь будет открыта.

***

На следующее утро охотник уже смотрел на пригорок, где по свидетельствам окрестных жителей и произошло убийство крестьянской семьи. Откуда они приехали, узнать было нетрудно, но тратить время на расследование охотник не захотел. Его интересовало совершенно другое. Те, кто слышали крики, единодушно сходились во мнении, что рев и рычание неизвестных тварей заглушали вопли несчастных жертв. Охотник прикинул, что призывать неведомых тварей из других сфер слишком накладно, чтобы убить пару крестьян. Обычно такое происходит, чтобы захватить власть или убрать конкурента по магическому цеху, но никак не никому неведомого крестьянина, пускай и со всей семьей. Что-то здесь не вязалось.

Следы, если они и были, затоптали многочисленные доброхоты и усталые путники, тем не менее охотник сделал небольшой круг, пытаясь найти хоть какую-то подсказку. Как и следовало ожидать, нашел он лишь огромную кучу ничего. Даже телегу, на которой ехали несчастные, кто-то увел. Не расстраиваясь, он опустился на корточки, жуя травинку и щурясь от яркого полуденного солнца. Конь вороной масти спокойно пощипывал травку, поглядывая на хозяина большими влажными глазами.

— Тебе тоже кажется, что здесь что-то не так? — спросил охотник, сдвигая шляпу на затылок. — Будто холодок между лопаток пробегает. И знаешь, что это значит?! Ничего. Будем просто усерднее искать.

Привычка разговаривать во время работы помогала ему сосредотачиваться в те моменты, когда требовалась максимальная концентрация. При общении с представителями своего племени он чаще вертел в руках один из кинжалов, что также давало неплохие результаты. Особенно когда он пускал его в дело. Но сейчас ему требовалось найти хоть самую малюсенькую зацепку, чтобы понять, куда двигаться дальше. Ведь никто из врагов Огнезовца не должен уйти безнаказанным за содеянное преступление, эту мысль в него вколачивали с самого детства.

Легкое, почти невидимое глазом движение заставило охотника моментально привести себя в состояние боевой готовности. Рука уже сжала один из метательных ножей, но сторонний наблюдатель не заметил бы никакого изменения в положении тела и выражении лица. Невидимка, которого выдавал лишь слабо мерцающий абрис, легко скользил в его сторону с неясными намерениями. Охотник уже прикинул, на какое расстояние подпустит неизвестного, прежде чем атаковать. Но в полудюжине шагов невидимый гость внезапно остановился и явил себя ожидавшему охотнику. Но ситуацию это лишь усугубило. Короткий меч одним движением покинул заспинные ножны и присоединился к ножу.

Перед ним стояла лесная эльфийка, судя по короткому луку и кривому мечу — страж границ. Стянув капюшон, она с вызовом взглянула на охотника. Но тот не захотел первым заводить разговор, предоставляя ей выбор первой начать его или убираться восвояси. Некоторое время они рассматривали друг друга. Несмотря на слухи, приписывающие дочерям леса буквально неземную красоту, эта особой красотой не отличалась. Её некогда правильные по меркам лесного племени черты портили шрамы, оставленные, как предположил охотник, каким-то зверем. А впрочем (тут он мысленно пожал плечами), может, и не зверем. Кто их, нелюдей, разберет!

Когда пауза затянулась, охотник, не спуская взгляда с неожиданного визитера, медленно убрал оружие и показал пустые ладони как знак мирных намерений.

— Что здесь понадобилось дочери леса?! — спросил он, чуть склонив голову.

— Вежливость от тебя звучит странно, охотник на ведьм, — с легким акцентом, но правильно выговаривая слова, произнесла его визави. — Меня привело сюда это.

Эльфийка протянула ладонь, на которой лежал кривой черный коготь абсолютно мерзкого вида, размером с мизинец взрослого человека.

— Я должен знать, что это?! — охотник выгнул бровь.

— Это от inferna canem, по-вашему. Ты встречал таких тварей?!

— Конечно, — ответил обескураженный охотник. — Адские гончие. Предвестники Тихой Охоты.

— Все верно. Молчаливый Король вновь поднялся ото сна и эта смерть…

— Лишь начало, — перебил он эльфийку. Но та не обиделась и лишь кивнула головой. — Ты поэтому покинула свой лес?

— Да! Свита Короля прошла по-нашему порубежью четыре недели назад и сгинула. Мы не смогли обнаружить других следов. Я отправилась в Поиск.

— Поиск?! — переспросил охотник.

— Да. Типа смертельной клятвы, которую дают ваши рыцари, отправляясь в поход Веры.

— «Вернись героем или умри в безвестности». Глупая затея для юнцов, у которых руки чешутся повоевать.

Страж лишь пожала плечами.

— Предлагаешь объединить силы? — он потер подбородок, словно принимая взвешенное решение.

— Я знаю, что последователи Единого не жалуют мой народ, но открытой вражды между нами нет. Поэтому, увидев тебя, я решила, что помощь лишней не будет. Что скажешь?!

Что тут скажешь! Это выходило за рамки кодекса, и отцов церкви разбил бы припадок, узнай, с кем он сейчас просто разговаривает. Но он уже не тот юноша-идеалист, что воспитывался Орденом на роль гончей ищейки. То время прошло. А сейчас ему нужно выполнить задание, и если для этого потребуется объединить усилия с эльфами, то он закроет на это глаза. Вернее, глаз.

— Предлагаю попробовать.

— Хорошо. Я не была уверена, что ты согласишься, но раз ты не против объединить усилия, то слушай, что известно мне. Обычно Дикая Охота появляется спонтанно, не подчиняясь кому бы то ни было. Ее появление может быть вызвано сильным магическим возмущением.

— Какого рода должно быть возмущение, чтобы пробудить Молчаливого Короля?

— Любой из магов Совета Лесов может пробудить Короля. В теории. В жизни никто из них не настолько безумен, чтобы пробуждать его на своей территории. Последствия…

— Да-да! — в нетерпении прервал охотник. — Великие последствия! Меня с детства пичкали этой ерундой! Не вымоешь руки — заберут темные силы и все такое. Думаю, нам стоит отыскать источник первозова.

— Легче сказать, чем сделать!

— Ты сказала, что Охота была у вас четыре недели назад?

— Да.

— Крестьян убили три недели. И больше о подобном никто не слышал. Может, Король вновь заснул?! Такое возможно?

— Никто не знает, как и отчего пробуждается Молчаливый Король, как и то, почему он вновь засыпает.

Охотник задумался. На миг промелькнула мысль, что дело безнадежное. Он может метаться по лесам и полям еще тысячу лет, хоть один, хоть с эльфийкой, но так и не приблизиться к разгадке. Он подумал о завтраке, от которого отказался, хотя Марта и настаивала. Он даже ухмыльнулся, вспомнив ее слова, которыми она его напутствовала: «Упрямый старый сукин сын». В животе недвусмысленно заурчало.

— Предлагаю перекусить и отправляться в путь. Думаю, нескоро мы еще сможем нормально поесть.

— Человеческая еда, — задумчиво протянула эльфийка. — Я подумаю, если уж совсем не останется вариантов…

— Не нравится мясо?!

Страж покачала головой:

— Какие вы все-таки дикари!

— Нельзя судить другого только по его гастрономическим пристрастиям, эльф!

— А по уничтожению других рас, отличающихся от вас только формой ушей и гастрономическими пристрастиями?! Можно по ним судить, человек?!

— Я не в ответе за то, что происходило пятьсот лет назад. Долголетие не входит в перечень моих особых талантов.

— А если бы входило? — видимо, тема была настолько болезненной для любого из их народа, что длинноухие заводились с полоборота.

— Давай оставим эту тему, страж. Я не собираюсь портить себе аппетит мыслями о том, что такого совершали мои предки с твоими.

Эльфийка опустила глаза и, видимо, предприняла некое усилие, прежде чем вновь поднять голову и кивнуть.

— Вот и отлично! В «Королевской подкове» поедим и наберем припасов.

***

Стоило им переступить порог, как в зале наступила тишина, все, включая хозяйку, молча созерцали, как охотник и его спутница располагаются за одним из столов. В конце концов, к его столу подошла сама Марта:

— Ты совсем сбрендил?! Притащил сюда длин… простите меня, мамзель, эльфийку! Да мне красного петуха ночью пустят! — прошипела она. — Как просекут, кто здесь столуется!

— Мы ненадолго, — как ни в чем не бывало сказал охотник. — Мне еще понадобятся припасы на неделю. Да, а что у нас сегодня на обед?

— Куриный суп и свинина в соусе. Пиво свежее. Могу подать яичницу. Сырную лепешку. Да что я с тобой разговариваю! — вновь вскипела хозяйка.

— Потому что в душе ты добрая и чуткая.

— Еще одно слово и отведаешь моей дубинки, — прорычала Марта. — Сейчас все будет!

Охотник в притворном испуге поднял руки, но его единственный глаз буквально лучился весельем. Марта отбыла и он, задвинув сумку под стол, с удовольствием вытянул ноги.

— Почему ты позволяешь так с собой разговаривать? — наконец, подала голос эльфийка.

— Потому что мы родственные души.

— Она твоя женщина?

— Что? Нет, конечно. Это другое. Нас обоих помотала жизнь, но она сумела остановиться, а меня все еще несут ветра странствий.

— Ты странно выражаешься, охотник!

— Что есть, то есть. С годами появляется такая привычка.

Несмотря на любопытство, буквально сочащееся от каждого в этом зале, обед прошел без происшествий, чем несказанно удивил охотника. Нелюбовь к эльфам объяснялась скорее политическими мотивами, нежели какими-то другими. Простой люд глазел на них, как на чудных созданий, и в драку каждый раз никто не кидался. Эльфы же в своей высокомерной манере людей старались вообще не замечать, что вполне удавалось, так как границы старательно охранялись с обеих сторон. И последний раз нарушались лет сто пятьдесят назад. К чести эльфийки нужно сказать, что куриный суп она съела без ремарок и замечаний. Поэтому охотник молча подвинул к ней пивной бокал и недвусмысленно кивнул на кувшин, поставленный Мартой:

— Попробуй.

— Я это не пью.

— Как скажешь. Мне больше достанется, — с этими словами он одним махом осушил бокал и продолжил трапезу. Поначалу страж порывалась что-то сказать, но внутренняя борьба окончилась поражением, она покачала головой и отвернулась. Люди!

Закончив обед, охотник вновь подошел к Марте, хотя та и метала молнии, которые, на счастье, были нематериальны, иначе гореть «Королевской подкове» вместе с охотником на ведьм и его длинноухой подружкой, а также всеми посетителями и персоналом. Неожиданно он положил перед ней тройку серебряных слейков:

— За неудобство, достопочтенная хозяйка! Я отбываю, как только принесут еду. И, вероятно, вы меня больше не увидите.

— Первая хорошая новость за день! — буркнула она. — Я придержу твою комнату на три дня, но не больше.

— Спасибо. Постараюсь вернуться к этому времени.

***

С удобством передвигаться по дороге пришлось совсем короткий отрезок пути. Две лошадки мерно вышагивали, в то время как их всадники напряженно вглядывались в окружающий их со всех сторон лес.

— Вроде же ты лесной житель?! — спустя некоторое время спросил охотник. — А нервничаешь так, словно впервые выехала за стены города.

Эльфийка лишь хмыкнула на эту подначку, на миг повернув голову в его сторону, а затем вновь вернувшись к наблюдению за окрестностями:

— Ты просто на удивление толстокож, раз не чувствуешь, что звери попрятались, и даже отсюда я ощущаю их страх.

— Страх?! А они что, могут его ощущать?! — с неискренним удивлением вопросил охотник, но, заметив неприкрытый ужас на лице эльфийки, поднял руки:

— Все, все! Я пошутил! Просто надоело ехать в ожидании неизвестно чего, в то время когда мы сами должны нагонять страх.

— Я пытаюсь напасть на след, что и так непросто, а твои шутки, охотник, все только усложняют. Езжай молча, иначе мы поменяемся ролями! Сам будешь искать Короля.

— Молчу, молчу!

Однако спустя пару минут стало совершенно ясно, что молчать охотник попросту не умеет, он вздыхал, сопел, сплевывал и откашливался, пока, наконец, эльфийка не вскипела:

— ЧТО?!

Охотник тут же оживился:

— Видишь ли, я все время размышляю (да-да!) о твоих шрамах. Что могло их оставить или кто?! Ты же быстрая?!

Эльфийка, сперва потянувшаяся к оружию, вздохнула и спросила усталым голосом:

— Ты же не отстанешь? Ведь так? — и, увидев радостное кивание головой, молча стянула капюшон. Под ним стало видно, что шрамы захватили не только лицо, но и шею и, судя по всему, спину и правое плечо.

— Это все от древотени. Я была нерасторопна и не учуяла, как эта тварь подобралась ко мне сверху и если бы не мой командир, она разорвала бы меня на несколько частей.

— А…

— Древотень? Магическое существо, мимикрирующееся под кусты. Больше похоже на сухопутного осьминога. Про осьминогов-то слышал? — и, заметив утвердительный кивок, продолжила: — Только вот на щупальцах у него не присоски, а когти. Он охотник, что выжидает, когда добыча сама придет к нему в пасть. Гоняться за ней по лесу он будет, только если ранен или очень голоден. Но кто-то из магов-отступников прошлого сумел их приручить и путем магического улучшения превратить в смертельно опасную тварь. Так что мне повезло, а моему звену не очень.

— Поэтому тебя и отправили на это очень важное задание?

— Если коротко, то да. И я не хочу больше об этом говорить. То есть совсем.

— Хорошо! А вот…

Эльфийка, рыча, потянула рукоять меча, охотник наконец-то заткнулся. Некоторую часть пути он проделал молча — до того момента, как им пришлось углубляться все дальше в чащу, где ехать верхом стало невозможно. Пришлось спешиться, на что он отреагировал еще одной порцией стонов и душераздирающих вздохов, но спрыгнул с лошади, взмахнув полами своего плаща, словно огромная хищная птица, а затем наступила тишина. Страж с удивлением обернулась и успела заметить, как охотник молится, а на кончиках его пальцев пробегают огоньки.

— Я слышала о подобном, но никогда не видела. Твой бог тебе отвечает?!

— Думаю, да! На мне его благословение. И, кажется, я ему нравлюсь, раз все еще жив.

— Ты странный. Даже для человека, — резюмировала эльфийка, покачав головой.

Спустя еще некоторое время лошадей пришлось оставить. Охотник неспешно рассовывал по внутренним карманам всякую всячину, затем погладил свою лошадь, шепнул ей что-то ласковое на ухо и они двинулись вперед.

— Ты не боишься, что какие-нибудь лесные твари ее сожрут?! — спросила страж, в то время как ее лошадь уже скрылась в чаще.

— Не боюсь. Куплю себе другую, — но заметив, как нахмурилась эльфийка, охотник сказал:

— Лошадь обучена сражаться, к тому же я наложил на нее заговор, и она спустя пару дней вернется на постоялый двор, где за ней ухаживали в последний раз. Марте она будет не лишней.

Ей хотелось что-то спросить, но, сделав над собой усилие, эльфийка промолчала и легким шагом двинулась по ей одной ведомому маршруту.

— Я что-то чувствую. Там, впереди. Что-то злое.

— Ну, а как иначе! — в тон ей ответил охотник. — Оно всегда рядом. Окружает нас, не оставляя тени, плещется в наших венах, шепчет в наши уши, смущает наш разум. Но такие, как мы, моя дорогая страж, для того и существуем, чтобы оберегать свои народы.

— Несмотря ни на что?

— Несмотря.

После этого разговора прошло уже много времени и солнце, застыв на какое-то время в самом центре небосвода, тяжело перевалилось в сторону заката. Тревога нарастала, но охотник выглядел раздражающе спокойным, осторожно продираясь сквозь лесные заросли. В неестественной тишине каждый шаг отдавался эхом, и это сбивало с толку опытного Стража границы.

 

Совершенно неожиданно лесные заросли закончились, и вынужденные союзники попали на большую поляну, если можно было назвать поляной выжженный участок леса, посреди которого утопал в пепле и комьях земли небольшой погост, в противоположной стороне которого высился затянутый плющом склеп.

— Этого здесь просто не должно быть, — почему-то шепотом произнесла эльфийка. — Это неправильно.

— Почему?! — охотник выглядел не менее растерянным.

— Это кладбище человеческое, — начала объяснения страж. — И выглядит достаточно древним, чтобы практически растаять в лесной глуши, так?

Охотник кивнул, соглашаясь.

— Но, — продолжила эльфийка, — эти земли еще пятьсот лет назад принадлежали нам, а, следовательно, люди никак не могли здесь селиться, к тому же склепы в такой глуши тем более никто не возводит.

— Может, какие-то изгои?! — попробовал найти иное объяснение охотник, но страж категорически покачала головой:

— Ты сам в это не веришь, а значит…

— Мы нашли источник Тихой Охоты.

Придя к согласию, союзники стали осторожно приближаться к погосту. Но стоило им пересечь незримую черту, как земля на могилах зашевелилась, а кое-где и взлетела фонтаном черных жирных комьев вверх на добрые пару саженей. Вопреки расхожему мнению, из могил поднялись уже не мертвецы, а перерожденные волей Молчаливого Короля твари. И первыми явили себя адские гончие, больше всего походившие на очень крупных собак, освежеванных заживо. С содранной шкурой и пылающими потусторонним огнем глазницами, они являли жуткое зрелище и без даров изменений Короля. Издав беззвучный вой, твари ринулись на нарушителей покоя их господина.

Эльфийка схватилась за лук, но ее опередил охотник, бросивший по широкой дуге порошок — содержимое одного из своих многочисленных мешочков, висевших у него на поясе. Блеснули кристаллики соли прямо в воздухе, наливаясь ярким солнечным светом. Гончие, врезаясь в невидимую преграду, впервые зарычали в голос, пуская в ход когти и зубы.

— Давай! — крикнул охотник. — У нас меньше минуты, прежде чем они прорвут заслон!

Стража не было нужды подгонять, ее спутник впервые смог воочию наблюдать, как стреляет эльфийский страж границ. Казалось, что стрелы летят сплошной лентой, с такой скоростью они срывались с ее лука. Все кончилось достаточно быстро, и в дело вступил короткий меч охотника, отсекая головы тем тварям, что еще шевелились.

Опасаясь ловушки, охотник стал медленно красться к склепу, пока страж выдергивала свои стрелы из быстро разлагающихся тварей, которые будто погружались в землю. Вблизи покинутое кладбище выглядело почти идеально: аккуратные холмики с высаженными цветами, оградки, будто только вчера окрашенные серебряной краской и косые кресты с выбитыми именами усопших. Не хватает только часовни Огнезовца Единого. Все это он отмечал, сосредоточившись на склепе, стены которого сияли белизной и позолотой. Здесь должен был покоиться кто-то очень богатый — простым людям, даже состоятельным, не позволено было строить фамильные склепы. Только дворянам даровалась такая привилегия. Охотник довольно сносно разбирался в геральдике, но пока безуспешно пытался разглядеть герб рода владельца. И это было еще одной странностью в копилке странностей этого места.

Строение было достаточно большим, где-то с двухэтажный дом, но вот вход, как это ни странно, был обращен к лесу, для чего пришлось обходить его по кругу. Замка на богато и вычурно украшенных дверях не было. Охотник, оглянувшись на прикрывающую его эльфийку, потянул ручку на себя. Без единого скрипа дверь отворилась. Охотник быстро сменил оружие и содержимое мешочка. Теперь в его руке был короткий кинжал, в другой же он сжимал склянку приятного фиалкового цвета. Осторожно заглянув внутрь, он медленно переступил порог, стараясь не задеть его ногой. За ним след в след двигалась страж, до звона натянув тетиву.

Тихий смех едва не заставил охотника подпрыгнуть, и только запредельным усилием воли он остался стоять там, где стоял. Внутри склепа обнаружилось пять захоронений, мраморные надгробия которых изображали их владельцев. Стрела сорвалась в тот миг, когда одно из них шевельнулось и вновь издало этот ужасающий замогильный смешок. Однако стрела, выбив искру из камня, ушла в сторону. Эльфийка промазала! Скрыв изумление, она выпустила еще две стрелы, но и они также не нашли своей цели.

— Побереги свои стрелы, дочь леса! — раздался голос существа, пока еще скрытого тенями. — Меня не убить простым оружием.

— Покажись! — вступил в разговор охотник. — И мы подумаем, как нам быть дальше.

Словно исполняя его желание, невидимый собеседник выдвинулся из полумрака, окутывавшего надгробие. Больше всего он напоминал мальчишку-подростка, донельзя худого и чумазого, будто работавшего на угольной шахте. От длительного недоедания он страшно исхудал, кожа с трудом обтягивала скелет, но стоило ему пошевелиться на свету, как эльфийка выпустила еще две стрелы. Мальчишка даже ухом не повел, но стрелы словно наткнулись на невидимую стену и, задрожав, упали к подножию саркофага. Погрозив пальчиком эльфийке, будто она собиралась украсть конфетку в лавке, странный пацан уставился на охотника:

— Чего надо?!

— Останови Молчаливого Короля! Прекрати убивать без разбору! — неожиданно выкрикнула страж, прежде чем охотник успел ее остановить.

— То есть с разбором можно?! — невинным голосом уточнил их странный собеседник.

— Моя спутница высказалась немного импульсивно, но да, мы просим прекратить убийства невинных и выпускать в мир Тихую Охоту.

— А если я откажусь?! — в голосе существа промелькнули глумливые нотки. — Что тогда?! Отшлепаете?! Поставите в угол?! Убьете?!

— Можем и так, — ровным голосом произнес охотник. — Но я бы предпочел договориться.

— Переговоры?! — странное существо задумалось, поглаживая подбородок. — Переговоры… Хм, никто не предлагал мне переговоров уже сотни лет. И вдруг охотник на ведьм предлагает мне договориться и разойтись с миром! Ты понимаешь, что звучит это не очень по-охотничьи?! — он затрясся всем телом, а из его рта повалил туман, который таял, не долетая до пола.

— Понимаю, — пожал тот плечами, — и предлагаю договориться.

Стоявшая за охотником эльфийка чуть не подавилась слюной от возмущения, когда услышала о переговорах, но в последний момент увидела предупреждающий жест своего вынужденного напарника — «не вмешивайся». Тем временем «мальчишка», приняв позу мыслителя, над чем-то размышлял. Охотник продолжал стоять, словно был заколдован, не сводя немигающего взгляда со своего собеседника. Эльфийка, пораженная происходящим, во все глаза рассматривала повелителя Тихой Охоты. Грязные, засаленные волосы больше походили на звериную шкуру. Ноги и руки были темны от грязи, либо вымазаны в саже. Поэтому страж попыталась как следует рассмотреть лохмотья, в которые был одет странный паренек. Ее беглый осмотр показал, что одежда человеческая и когда-то была черного или просто темного цвета, но со временем превратилась в истлевшие обноски, но человек этого будто не замечал. Он все продолжал морочить охотнику голову, и эльфийка уже подумывала, как бы без предупреждения всадить стрелу ему в левый глаз и выскочить из склепа раньше, чем произойдет какое-нибудь непотребство. Но едва их взгляды пересеклись, как в ее голове оформилась посторонняя, совершенно чуждая всему ее существу мысль.

«Убей его!»

Ей сперва показалось, что произнесла эти слова вслух. В глубоком изумлении она сделала маленький шаг назад, тряхнув своими густыми волосами с зеленоватым отливом.

«Не доверяй человеку! Он убийца. Он опасен! Он привел тебя в это место на заклание!»

«Пожертвует тебя своему богу!»

«Не медли!»

«Огонь!»

Голос в голове нарастал, будто лавина, сошедшая с ледника и несущаяся на ни о чем не подозревающих людей в поселке. Вот они, заняты каждый своим делом, что-то решают, строят планы, а тут раз — и неясный шум вдали, что с каждой секундой приближает неизбежное….

Смерть. Ужас от предстоящего, пульсирующий, будто загноившаяся рана, из которой нужно выпустить дурную кровь. Мгновение боли, а затем омывающее все тело облегчение. Рана очищена, на смену тревоге приходит умиротворение. Стражу казалось, что она захлебывается этим ощущением, поднимающимся из самых глубин ее души. Ее темнейших закоулков, в которых все разумные существа держат под замком своих личных демонов.

«Давай, давай, пока он отвернулся!»

Тетива с привычным звуком ударилась по наручу, отправляя в короткий полет стрелу с черным оперением. На таком расстоянии даже слепой бы попал, и страж уже рисовала в своем воображении, как привычно стрела вздрогнет при соприкосновении с поверхностью тела цели, но…

«… слушай его! …ись ско..!»

Рот охотника на ведьм открывался, но звук его голоса словно терялся по пути и достигал ее ушей в обрывочном состоянии. Будто сторонний наблюдатель, она отстраненно наблюдала за тем, как ее собственные руки с точностью, доведенной до автоматизма, выпускают в недавнего напарника еще две стрелы. Правда, поразить цель они так и не смогли, но внимание приковали.

— Ты и впрямь это сделала! — веселился маленький негодяй, глумливо тыкая в нее давно не мытым пальцем с обломанным ногтем. — Отлично! Отлично! Хочу еще!

В это время охотник, которого стрелы отбросили в небольшой темный альков у четвертой могилы, из которой он теперь выбирался, словно медведь ранней весной, резко выбросил в сторону демонического создания пригоршню неизвестного вещества. Мелкие кристаллы ярко-оранжевого цвета вспыхивали, казалось, ярче искр пламени костра. Вот теперь им удалось его достать и разозлить. Визг ударил по ушам с силой несущейся лошади. Вверх взметнулась пыль и занесенная внутрь склепа листва. Пара надгробий пошли трещинами, а эльфийку отбросило к замшелой стене, знатно приложив головой. Видимо, она все-таки потеряла сознание на краткий миг, потому что едва в голове прояснилось, она увидела, как охотник, бросив под ноги твари еще каких-то веток из своих бесконечных карманов, бросился вперед. Вопреки ее ожиданиям, он не стал доставать оружие, а, обхватив противника, рухнул с ним по другую сторону саркофага, скрывшись от ее взгляда. Склеп, а то и весь погост, тотчас наполнили рев и ругань. Причем ругался охотник виртуозно, хотя и непонятно. Собравшись с силами и преодолевая головокружение, эльфийка побрела вперед, сжимая в руке кинжал. Но не прошла она и пары шагов, как в нее словно снаряд из катапульты врезался охотник. Они опять оказались на полу. Страж почувствовала во рту привкус крови, но ее спутник как будто умывался кровью, причем казалось, исключительно своей:

— Крепкий, ублюдок! — прорычал охотник, уже не так резво поднимаясь на ноги. Оглянувшись, он помог ей обрести опору, прислонив к стене. — Возьми свой лук и когда я дам сигнал, всади в него вот это, — он протянул ей самую обычную стрелу. — Только прошу — не в меня! Этого я уже точно не переживу.

— Сделаю! — промолвила страж, сплюнув под ноги кровью из прокушенной губы.

По другую сторону склепа поднималась гигантская тень, в глубине которой шевелилось что-то ужасное, обретая телесное воплощение. Предыдущая оболочка не пережила столкновения с охотником, вынудив кукловода явиться лично. Удар грома объявил о начале второго раунда, и на пол склепа опустилось черное отвратительного вида копыто в потеках жидкости, напоминающей загустевшую кровь. Покрытая густой черной шерстью тварь поднялась, насколько позволяла ей высота потолка. С одной стороны, она напоминала человека в шкуре медведя, с другой — крысу, отъевшуюся до размера косолапого зверя. Монстр сутулился, из-за чего его передние лапы доставали пола, скребя по нему изрядными когтями. Голый крысиный хвост, напоминавший плеть, усыпанную шипами, хлестал из стороны в сторону и после каждого его удара по стенам бежали извилистые трещины.

Тварь издала низкий утробный рык и шагнула вперед. Тотчас охотник широким веером рассыпал перед ней белые кристаллы, по виду напоминающие соль. Твари это явно пришлось не по нраву, но, преодолевая сопротивление и отвращение, монстр все-таки шагнул прямо на них. Охотник произнес какую-то фразу, видимо, призыв к своему богу и бросился прямо на медведеподобное чудище. В руке у него появился короткий меч. Но монстр не дремал, и удар хвоста отбросил человека на один из уцелевших саркофагов. Скатившись с могилы давно умершего дворянина, охотник с трудом вздел себя на ноги и, перехватив меч, шатаясь, устремился на врага. Эльфийка ясно видела, что эту схватку человеку не выиграть, и когда огромная лапа схватила ее союзника, подтаскивая к разверзшейся пасти, она только крепче сжала свой лук.

Усилив сжатие лап, монстр извлек первый полный боли крик. Зазвенев, меч выпал из руки охотника, а сам он забился изо всех сил, тщетно пытаясь выбраться из хватки когтей. Утробно урча, тварь подтягивала к себе будущую жертву нарочито медленно, давая в полной мере испытать отчаяние и ощутить неотвратимость неизбежной смерти. Но когда до клыков, влажно блестевших в разверзнутой пасти, оставались считанные дюймы, охотник внезапно перестал сопротивляться и обмяк. Не ожидавший подобного, монстр в один миг подтянул своего противника к морде, подозрительно принюхиваясь. И тут охотник, словно придя в себя, выкрикнул какую-то фразу, после чего в его руке оказалась огромная игла с рубиновым навершием, сияющая, словно солнце. Ее он и воткнул прямо в морду чудовищного создания:

— Стреляй! — его крик едва не заглушил рев боли. Хладнокровно страж спустила тетиву, с удивлением заметив, что стрела оставляет в полете светящийся шлейф. Вспышка темного света, перемежающаяся молниями, на миг лишила ее зрения, но когда свет вернулся, эльфийка поняла, что лежит на траве, не имея сил даже поднять голову. Погост, как и склеп, исчезли из поля зрения. А вместе с ними исчезло и давящее ощущение чего-то неотвратимого, чего-то ужасного. С трудом страж смогла перевернуться на правый бок, чтобы осмотреться и поняла, что поляна с травой, на которой она возлегает, находится где-то в лесу. Проделав то же самое и перевернувшись на левый, она заметила охотника на ведьм, что лежал, раскинувшись в десяти шагах от нее. Его невидящий взгляд был устремлен прямо в небо, а на лице застыла умиротворенная улыбка. Маленькие синие огоньки, мерцая, летали вокруг его головы, постепенно растворяясь в очистившемся воздухе. С трудом поднявшись на ноги, она свистом позвала свою лошадь и тихо опустилась ждать.

***

Спустя два дня ранним утром странная процессия приблизилась к «Королевской подкове». Впереди, стараясь не поднимать облака вездесущей пыли, шла эльфийка, ведя в поводу свою лошадь. Сразу за ней, размеренно переставляя ноги, шла лошадь охотника, через седло которой был перекинут большой сверток. Марта, только-только поднявшаяся, чтобы разжечь огонь в печи на кухне, зябко куталась в шерстяной платок, накинутый поверх ночной рубашки. Эльфийку она заметила сразу же. Мгновение потребовалось, чтобы осознать, какую ношу везет лошадь. Тем временем эльфийка остановилась напротив нее, сейчас женщин разделял только невысокий палисадник:

— Он хотел, чтобы тебе досталась его лошадь, если он умрет. Я исполняю его просьбу. Вот возьми и похорони его по вашим обычаям. Он доблестно сражался и достоин, чтобы упокоиться в хорошем месте.

— Но почему?! Я не понимаю! — Марта было ошеломлена.

Страж передала поводья, и как только дрожащая рука Марты приняла их, развернулась и, вскочив на свою лошадь, вдруг сказала:

— Он назвал тебя родственной душой. Не понимаю, что это должно значить, если ты не его женщина. Ваши взаимоотношения мне непонятны, так что просто похорони его и живи дальше!

Сказав это, нежданная гостья уехала. А после похорон, состоявшихся на следующий день, произошло два события: из комнаты, где лежало тело охотника, пропали некоторые из его вещей. А еще неожиданно из своего номера пропал странный путешественник, невольно привлекший ее внимание. Но никто не объединил эти события между собой… Даже сама хозяйка… Жизнь продолжается.

31.08.20

Автор Денис Пылев