Староста деревни не захотел говорить с ним, как только услышал название места, в которое направлялся Картай. Его дерзость была вызвана присутствием трех здоровенных мужиков с топорами, а у одного даже был меч. Как подозревал проходивший через очередную безымянную деревню наемник, меч был либо украден, либо взят у трупа неизвестного воина. Обведя быстрым взглядом собирающуюся толпу, он решил не искушать Судьбу и, показав, что не ищет проблем, медленно отошел назад. Все так же, не торопясь, развернулся и пошел дальше своей дорогой. Некоторое время он ждал брошенный камень или обидный выкрик в спину. Но местные жители отличались от соратников, живущих в густонаселенных частях страны. Поэтому, как только Картай покинул границу деревни, он тут же ускорил шаг, не желая пробуждать в крестьянах жажду наживы. Среди наемников ходили истории о том, как не самые последние рубаки просыпались с перерезанным горлом в таких вот деревеньках, совершенно неприметных и, на первый взгляд, миролюбивых.

Решив, что достаточно отошел от деревни, Картай решил сделать привал. Сойдя с дороги и углубившись в небольшой лесок, чтобы спокойно поесть вяленого мяса и выпить воды, он едва успел сбросить дорожный мешок и присесть на облюбованный камень, как его посетило предчувствие. Можете называть это шестым чувством или магией, но наемники свято верили в него и, бывало, это спасало жизни его братьев по отряду. Но в этот раз предчувствие не взывало к его инстинктам, просто обозначило чье-то присутствие и снова уснуло. Картай решил не отступать от плана и, опустившись на прогретую за долгий летний день землю, принялся есть.

— На здравие, человек! — прошелестел рядом с его ухом голос, судя по произношению, нечеловеческий.

— У меня здесь вода и вяленое мясо, — произнес Картай, не торопясь подпрыгивать от испуга и уж тем более оборачиваться. По едва различимому запаху земляники он уже понял, кто припожаловал к его привалу. Да еще так скоро. Сейчас в его пользу говорило лишь то, что драга не учуяла в нем опасности или просто была сыта.

Над ухом тонко рассмеялись и легкий ветерок, коснувшийся его правого виска, сообщил ему, что драга поменяла местоположение. Сейчас она стояла прямо перед ним, но наемник не торопился поднимать голову и продолжал молча жевать длинную полоску мяса. Драга могла одним взглядом подчинить его волю и, всласть поковырявшись в мыслях и воспоминаниях, устроить настоящее представление, играя с обманутым путником в лесные миражи. Однажды Картаю попалась забавная книга, в которой были рисунки множества разных страшилищ. Одно из них удостоилось комментария кого-то из читателей, написанного мелким почерком прямо на полях:

«Драга смертельно опасна и эдиктом короля Расмурга VI объявлена приговоренной к истреблению. За голову любой драги магистраты будут выплачивать премии — 30 золотых львов».

И рядом еще один:

«Я отыскал упоминания о пятнадцати существах, убитых охотниками как нечисть, что ни в коей мере не может повлиять на сокращение популяции».

— Если ты голодна, я готов с тобой поделиться.

Драга вновь рассмеялась:

— Человеческая снедь! Уж лучше кору жевать, чем то, что вы считаете нормальной едой, — хохотнула драга и опустилась рядом с ним на землю. — Не бойся, человечек, я не голодна!

— Как скажет хозяйка дубрав, — произнес наемник, но глаза все равно не поднял.

— Встречал кого-то из моих сестер?!

— Читал. В основном плохое.

— Почему же не вскакиваешь, не хватаешься за меч?!

— Хочу еще пожить. Хотела бы убить, не разговаривала, — спокойно ответил Картай.

— А ты не глуп. Для человека, конечно, — добавила она и, придвинувшись чуть ближе, сама достала из его сумки полоску вяленого мяса.

Рисунок в той книге изображал отвратительное существо с выпирающими клыками, покрытое густой шерстью. И то изображение никак не вязалось с тем, что сейчас сидело напротив. Тело драги напоминало сплав человеческой плоти и древесных ветвей, что неведомым образом напоминали рыцарские доспехи. Только что-то подсказывало наемнику, что его меч не причинит им особого урона. Скосив глаза, чтобы случайно не взглянуть в очи собеседницы, Картай заметил отливающую зеленью кожу руки, что от локтей превращалась в «латные» перчатки грубой шершавой древесины, оканчивающиеся сучьями-когтями. Зеленые волосы были заплетены в несколько довольно толстых кос.

— Рассмотрел?!

— Я прошу прощения, если ненароком обидел хозяй…

— Ой, ладно, ладно! — махнула она рукой. — А то я уже начинаю чувствовать себя госпожой Чащи. Так и привыкнуть недолго. Собственно говоря, я здесь по делу, человек. Наш алтарь был осквернен, и нам требуется помощь.

— Я… не знаю, что и сказать. Я простой наемник и не разбираюсь в делах высших сил.

— А тебе и не нужно. Госпожа просит оказать ей услугу, к тому же я слышала, что ты направляешься в сторону Дар’таллион. Неважный выбор, особенно для смертного, — драга, судя по всему, пожала плечами.

— Все так говорят! — окрысился наемник. — Поэтому и шансы, что храм стоит неразграбленным, достаточно высоки.

— Ну да. Никто не спорит, особенно мертвые, чьи кости разбросаны там на пол-лиги. Я вот одного не могу понять, человек, — драга двинулась вокруг Картая, — ты наемник или расхититель гробниц?!

— До того момента, как мою женщину взял в заложники мэр Гаршада, я был наемником. Теперь же я готов стать хоть старьевщиком, лишь бы выкрутиться из этой ситуации.

Драга замерла за его спиной, и наемник представил, как по ее почти человеческому лицу пробегают тени сомнений. В следующее мгновение она оказалась перед ним, ее рука внезапно обхватила его подбородок и, преодолевая слабое сопротивление, подняла голову. Картай зажмурил глаза что было сил, не желая проигрывать в такой, казалось бы, простой игре. Драга хихикнула:

— Упрямый. Волевой. Хорошо, слушай Слово госпожи Чащи. Если ты поможешь нам освободить нашу сестру, драг’рассташ помогут человеку в его деле.

Наемник на миг перестал дышать, прокручивая в голове разные последствия его отказа или согласия. Драга молчала, видимо, чувствуя внутреннюю борьбу своего собеседника. Наконец, Картай выдохнул и, не открывая глаз, произнес:

— Что нужно будет сделать?

— Выручить нашу сестру. Она попала в застенки замка Ольдебрунн.

— Логово Сар Галлора и его секты безумных фанатиков?! Вы не к тому обратились, госпожа. Здесь нужна армия.

— Здесь нужна хитрость и отвага. Армия у нас есть. А чего у нас нет — это времени и человеческой внешности. Разве не видишь?!

И тут Картай едва не открыл глаза, но, спохватившись в последний момент, все же успел сомкнуть веки с силой стенобитного орудия. В ответ раздался переливчатый смех:

— А ты действительно хорош. Для человека, — тут же добавила она снова. Видимо, для лесных жительниц это было сродни аксиоме, что необходимо повторять низшим созданиям, чтобы напомнить им о том месте, что определил для них демиург. — Возьми, — на ладонь наемника легла склянка, в которой плескалась какая-то жидкость, — выпей и моя магия какое-то время не будет на тебя действовать.

Наемник взглянул на склянку так, будто ему на ладонь заползла ядовитая змея, но дальнейшие препирательства он решил оставить. Никто никогда не слышал, чтобы драги, как и остальные из Старшего Народа (или, как они сами себя называли, Первозовные) обращался к людям с просьбой о помощи. Откупорив небольшой флакон в виде листка, он одним глотком опрокинул его в рот. Жидкость по вкусу напоминала крыжовник и неожиданно оказалась приятной, но уже спустя мгновение все его тело пронзила страшная боль, что зарождалась где-то в его желудке.

— Ты… меня… отравила?!

— Не говори ерунды! — фыркнула драга. — Сейчас все пройдет.

И правда, спустя несколько ударов сердца от пережитой боли не осталось и следа, а Картай ощутил внезапный прилив сил. Сразу же захотелось совершать подвиги и прочие глупости. Он с великой осторожностью поднял взгляд на собеседницу. Никогда ему не встречалось более странного существа! Морской народ схож с людьми, если не обращать внимания на перепонки и невозможный акцент. Дворфы тоже привычны, даже эльдроны с их горделивой заносчивостью, но драга… Представьте юную деву, вплавленную неким колдовством в старое скрюченное дерево. И случилось так, что она не умерла. Уже не человек, а нечто, что принадлежит природе, излившей на несчастную свою благодать. Прекрасное лицо вечной юности в обрамлении грубой коры, оставляющей человеческой лишь грудь и часть живота. Все остальное — переплетение ветвей. На краткий миг сердце наемника резко ухнуло в пустую голодную бездну, но затем его биение вновь восстановилось, и он смог продолжить смотреть на драгу. Его состояние не укрылось от нее и, понимающе хмыкнув, лесная жительница тяжело протопала куда-то ему за спину, будто приглашая следовать за ней.

— Проклятые люди разграбили лесное капище и увели одну из наших сестер в то каменное убежище, что вы зовете замками. Нам не преодолеть его стены ни днем, ни под покровом ночи. Что-то защищает камень его стен, видимо, какая-то реликвия или артефакт. Нейтрализуй его и получишь все что угодно. Хотя я уже догадываюсь, что тебе нужно.

Двигаясь по лесу, Картай продумывал способы проникновения в охраняемый замок, полный религиозных фанатиков. Вера Сар Галлора основывалась на исключительности последователей учения Загрейя Кено, твердящего, что он — миссия нового божества. И те, кто не примкнет к ним, будут рано или поздно сожжены в очистительном огне, ибо таков финал этого мира. Кое-где фанатиков били плетями, где-то сжигали, но были и те, кто прислушивался. А прислушавшись и уверовав, разносили новое учение быстрее, чем эпидемия черной смерти. Картаю было плевать, пока это не касалось его или Иллерии. К несчастью, Вельдзь, на чьих землях расположился замок Ольдебрунн, стал оплотом кеноитов и именно в Гаршаде они попали в переплет, да так, что ему пришлось сменить профиль, как точно подметила драга.

— Возьми меня за руку, — неожиданно попросила драга, протягивая ему ладонь, что напоминала латную рыцарскую перчатку.

— Зачем?!

— Затем, что мы сейчас будем двигаться очень быстро и по местам, в которых от тебя не останется даже костей, если ты отстанешь.

Наемник еще колебался, когда драга одним движением оказалась рядом, вглядываясь в него пристальным взглядом. Прикосновение Картай почувствовал лишь спустя несколько мгновений, когда понял, что сила, сжимающая его собственную руку, намного превосходит все, с чем он сталкивался в своей жизни.

— Я не кусаюсь, наемник, — произнесла она, обдав его запахом земляники. — А теперь — бегом!!!

То, что происходило в следующие мгновения, навсегда отпечаталось в памяти Картая. Нет, они не бежали, но, переставляя ноги, наемник с удивлением обнаруживал себя в совершенно иных местах. Калейдоскоп быстро сменяющихся картин с такой увлеченностью вертелся перед его глазами, что сперва закружилась голова, а затем к горлу подкатила тошнота. Какое-то время ему удавалось сдерживать эти низменные порывы, но природа взяла свое. В то же мгновение движение прекратилось, и Картай обнаружил себя стоящим на четвереньках, словно какой-нибудь пьянчужка, извергающий из себя дешевое кислое пиво.

И словно в довершение всех несчастий рядом обнаружилась драга, безучастно рассматривающая его страдания:

— Мне не нужно было так торопиться. Я забыла, что ты не из наших.

Это очень напоминало извинения, но страдающий наемник решил не заострять на этом внимание.

— Мы прибыли?! — прохрипел он, вытирая рот рукавом куртки.

— Да, — ровным голосом ответствовала драга. — Замок Ольдебрунн в нескольких минутах ходьбы. Вон за тем холмом. Теперь нам надо подумать, как провести тебя в замок, чтобы не пришлось следом брать его штурмом.

Наемник не ответил, а просто пошел в указанном направлении, настороженно оглядывая окрестности замка. Но то, что он искал, до сих пор себя никак не проявило. И это настораживало. Обычно охрана таких замков начиналась еще на подступах к жилищам местных феодалов. Патрули, секреты, добровольные помощники из числа зависимых крестьян — все они были призваны для сбора информации о приближающемся противнике, его численности, вооружении, именах командиров и целях нападения. Благодаря подобной тактике местные бароны воевали с себе подобными, обогащаясь ровно до следующего сезона.

Самоуверенность?! Гордыня?! Или все вместе взятое? Но для Картая это уже была достаточно ценная информация. Постепенно в его голове созрел план, осталось только несколько мелких штрихов. Осматриваясь, он взошел на пригорок и сразу увидел серую громаду неприступной твердыни.

Замок высился над лесом, словно в насмешку над его существами, в нем обитающими. В отсутствии реки замок огораживал глубокий ров, преодолеть который — уже проблема, особенно если рачительные хозяева утыкали дно всякой острой мелочью. Подъемный мост сейчас беззаботно опущен, но Картай не сомневался, что ни одна пара зорких глаз внимательно наблюдает за темной стеной леса. И поднять его с помощью противовесов смог бы и ребенок за считанные мгновения. Крепостные стены с машикулями были в три-четыре человеческих роста, и наметанный глаз наемника видел шлемы стражников, совершающих обход по крытым галереям куртины, от одной башни к другой. Но самым главным был донжон, что горделиво взирал на мир, расположенный у его основания. На нем гордо реяли стяги Сар Галлора — бегущий боевой конь и над ним рука, сжимающая скрещенные ключи. А рядом яростно развевалось полотнище, на которое Картай уже успел налюбоваться. Черное солнце на золотом фоне — знак кеноитов.

Лес вокруг замка был вырублен на полет стрелы, и на образовавшемся пространстве стояли обугленные балки с болтающимися на них обгоревшими трупами. Среди людских костяков встречались и непонятные переплетения не то костей, не то ветвей.

— Мои сестры! — прошипела драга, невольно дернувшись в сторону ненавистного врага.

Тем временем наемник расстегнул перевязь и осторожно сложил свой меч на землю:

— Не потеряй мое оружие. Он мне очень дорог, — буркнул он и, разорвав на груди рубашку, бросился бежать, крича и размахивая руками:

— А-а, спасите! Помогите! Чудовища!

Оторопев в первые мгновения, драга, не ожидавшая от него такой прыти, издала низкий клекочущий рев и бросилась следом. Но то ли бегать она не умела, то ли страх придал бегущему сил, но он оторвался от преследовательницы и вскоре оказался под спасительной сенью замковых стен. Шагнуть дальше мостков ему не дала стрела, вонзившаяся в землю прямо перед его левой стопой.

— Пустите меня! Схарчит она меня сейчас! — вопил он с завидным старанием. — Спасите!

Но стражи на воротах лишь смеялись и тыкали в неудачника грязными пальцами. Картай уже придумывал другой способ проникнуть внутрь крепостных стен, но внезапно ситуация вновь изменилась. Среди смеха раздался еще один голос. Тихий, смиренный, но потешающиеся тут же прикусили языки и наперебой стали докладывать кому-то о несении службы и выпавшем на их долю развлечении. Голос все также тихо произнес несколько слов и тяжелая цепь, грохоча звеньями, скользнула по невидимому желобу. Как видно, эта небрежность была напускной, и сейчас за дубовыми воротами тяжело поднималась железная решетка, которую с ходу не всяким тараном можно погнуть. Впечатленный этим фактом, наемник нетерпеливо метнулся к приоткрытой двери и, обдирая кожу на плечах, втиснулся внутрь стен, где на него тут же был направлен десяток пик и гизарм.

— Не так резво, сыне! — остановил его тихий глубокий голос. — Откуда ты взялся в этой глуши, отвечай!

После света дня Картай на несколько мгновений ослеп в том полумраке, что царил за воротами замка, и ему потребовалось еще несколько мгновений, чтобы собраться с силами и ответить. К этому времени наемник уже оправился настолько, что смог подсчитать, сколько людей его сейчас окружало, и скольких он сможет вывести из строя, прежде чем его схватят и сварят в кипящем масле. Рассмотрел Картай и фигуру отдающего приказы, и она его изрядно удивила. Невысокая, пухлая, она могла принадлежать какому-нибудь монаху, а не одному из главарей секты кеноитов.

Запинаясь и перескакивая с места на место, он с грехом пополам поведал свою историю, чем вызвал небывалый ажиотаж. Безымянный с внезапным уважением взглянул на наемника, однако опытному воину стало очевидно, что его посчитали за чокнутого. И то верно! Грабить Дар’таллион крайне безответственно, можно и душу свою вместе с жизнью потерять. Да еще раздираемым при этом хищными тварями.

— На удивление занятная идея, но совершенно бездарное исполнение, — покачав головой, толстячок удалился. — Отведите его в казармы, пусть приведет себя в порядок. Я думаю, преподобный захочет опросить его лично.

Картая препроводили в кордегардию, где сунули в руки тарелку с жареным мясом, кашей и несколькими ломтями хлеба. Запивалось все это кислым разбавленным вином, которое приятно освежало в жаркий день. Наемник молча поел и делал это с таким воодушевлением, что солдаты, смотрящие за ним, едва не облизывались, хотя, судя по всему, обед только закончился.

— Ну ты это, не торопись, — пробурчал пожилой солдат с сержантскими нашивками. — У них тут мясом-то не зажируешь.

— Что так?! — прочавкал Картай.

— Служба нервная. Ты вон едва до стены добег, а сколько не добегли, знаешь?! Нет. Вот и я не знаю. Девки-то лесные давно уж тут войну наводють.

— А чего, сержант, ты с ними не поделил?! — совершенно искренне удивился в ответ наемник.

— Ты меньше спрашивай, проживешь дольше! — оборвал его сержант, резко подобравшись. Сделал он это неспроста, так как мгновение спустя дверь отворилась, и в помещение проскользнул паренек лет пятнадцати. Одет он был в шаровары и жилетку, какие носили далеко на юге, в Агриппууре. На оливкового цвета коже паренька ярко выделялись шрамы, образующие некий узор, от разглядывания которого у Картая началась тошнота, и он отложил тарелку.

— Господин просит путника прибыть к нему на беседу, — едва слышно произнес юноша так, словно ни к кому конкретно не обращаясь, но наемник заметил, как невольно сжались кулаки сержанта, да и остальные солдаты отодвинулись подальше от вошедшего, едва он появился в кордегардии.

Картай удивился. Мальчишка выглядел — травинкой перешибешь, но он давно научился читать по лицам людей и видел, что воины его боятся. По крайней мере, опасаются. Наемник сделал в памяти зарубку на этот счет.

— Я покажу дорогу, — медовым голоском произнес юноша, а Картаю тут же захотелось ему врезать. Совершенно иррациональное действие, тем не менее его тело страстно желало именно этого. Сбить с ног, свалить в пыль и, не дав подняться, завершить начатое. Приложив немыслимое усилие, наемник смог побороть внезапный приступ агрессии. Однако это не ускользнуло от сержанта. На миг их взгляды встретились и тот медленно покачал головой. «Не надо! Не сейчас!» — будто говорил он.

Дорога заняла некоторое время и окончилась перед парой стражников, на табардах которых были вышиты символы кеноитов, охраняющих двери в большой зал. Скрещенные гизармы разошлись, едва пред ними возник бледный проводник Картая. С легким полупоклоном юноша указал на дверь, предлагая последовать дальше. Мысленно пожав плечами, наемник толкнул массивные створки и, с трудом отворив одну из них, прошел внутрь. Обычный рыцарский зал был украшен символами новой секты — вырезанными в камне или с любовью вышитыми на свисавших с потолка знаменах. Но наемник рассматривал не это убранство. Его заинтересовала фигура, восседающая на высоком троне у дальней стены.

— Подойди ближе, путник! — произнес человек на троне, и в душу Картая стали закрадываться первые ростки паники. Голос был явно нечеловеческим — слишком низкий. Наемник сделал пару шагов в сторону трона и только сейчас понял, что зал пуст. Обычно вокруг правителя или крупного военачальника постоянно вилась свита, но духовный лидер могущественной секты принимал незнакомца в совершенно пустом зале. Да, Картай не сомневался, что где-то спрятаны отборные воины, готовые по первому щелчку вбежать и обезглавить напавшего, но сейчас они были совершенно одни.

— Расскажи о себе, путник. Кто ты, откуда идешь и как оказался в лесу этих богомерзких созданий, которых я пообещал своему повелителю истребить?! Говори.

Наемник стал неторопливо рассказывать о том, какими дорогами он брел и, собственно, как он угодил в засаду драги и едва сумел от нее сбежать. Все то время, что длилось его повествование, наемник рассматривал своего визави. Он и без представлений догадался, кто перед ним.

Сар Галлор. Собственной персоной.

Самоуверен сверх всякой меры, но кроме всего прочего оказался искусным оратором. По крайней мере, Картай так слышал. Судя по всему, ему представится возможность испытать его красноречие на собственной шкуре, если что-то пойдет не так. В середине рассказа пересохшее горло подвело наемника, и он закашлялся. Одного хлопка ладонью оказалось достаточно, чтобы перед стоящим наемником появился слуга с бокалом горячего отвара, который Картай с благодарностью выпил и продолжил свое повествование. Причем, как показалось наемнику, слуга явился буквально из воздуха, столь стремительным было его явление.

— Чего ты ищешь в Ольдебрунне, сыне?!

— Приюта, еды и спокойного сна.

— Получишь, — просто и коротко ответил глава секты. — Может, ты ищешь службы?

— Я — наемник, почему бы и не послужить, если денежное содержание приемлемое, — произнес Картай, слегка наклонив голову. Сар Галлор назвал сумму, и Картай нахмурился. Такие ставки наемникам никто не предлагал. Он уже начал грезить, но вовремя прервал бессмысленные мечтания.

В это время Сар Галлор шевельнулся на своем троне, и наемник сразу почувствовал, как по залу стало расползаться облако угрозы. Под свободным расшитым балахоном угадывались движения, которые не могли принадлежать человеку. Или были не совсем человеческими.

— Ты появился здесь очень кстати, наемник, — гнусно улыбнулся лидер кеноитов. — Ты сослужишь мне службу.

Он сделал шаг по направлению к Картаю, и тот увидел, как рот его нанимателя раздался в разные стороны, превращаясь в пасть огромного хищного чудовища со множеством мелких, загнутых внутрь зубов. Его передернуло от омерзения, от мысли, что он сейчас бесславно закончит свои дни в желудке неведомой твари. Но уже спустя мгновение он изготовился к самому главному бою — за свою жизнь. А, возможно, и душу.

Когда Сар Галлор спускался с возвышения, наемник сразу же обратил внимание, что ног у твари явно больше двух. Но стоило ей спуститься на пол, как преобразования затронули все тело. Одежды разлетелись, словно осенняя листва, взбитая ногой идущего ребенка, и из-под них явилось тело того существа, что прикидывалось лидером секты. Больше всего оно напоминало паука с человеческим телом, растущим из объемного брюшка. Шесть лап и две хватательные конечности, в которые превратились руки, закончили облик паукообразного монстра. С огромных мандибул капала бесцветная жидкость, и Картай надеялся, что это не яд, а обычная слюна. Но сам в это не верил. Меча у него с собой не было, однако обыскать его никто не потрудился и поэтому, недолго думая, наемник выхватил спрятанный в сапоге кинжал. Тварь утробно заухала, и с глубоким сожалением Картай понял, что это смех.

Видимо, это была трапезная для разного рода чудищ, что обретались здесь, в Ольдебрунне, под видом людей. Это стало ясно после того, как через потайной вход в зал проскользнул мальчишка-прислужник, показывающий дорогу, которого ему так хотелось ударить. Только теперь это был не мальчишка, а что-то настолько отвратительное, что сперва у Картая не нашлось слов, чтобы описать это. Вдвоем они стали загонять наемника в угол, но он старался не давать тварям такого шанса. Пока ему это удавалось, и оба чудища обменивались громким уханьем всякий раз, когда он ускользал из их объятий.

За это время наемнику удалось приблизительно составить портрет второго чудища. Как и у Сар Галлора, черты лица юноши растеклись, сложившись в пасть наподобие миножьей — с огромными провалами на месте глаз, из которых на Картая, казалось, смотрела сама Бездна. Тело напоминало труп утопленника, но в отличие от последнего неведомое существо двигалось достаточно шустро. Картай всякий раз едва успевал отогнать его кинжалом. Сталь того явно пугала, но нанести критические повреждения кинжалом было явно затруднительно. Вот если бы у него был его меч! Но тот остался у драги, которая не сможет преодолеть стены без его помощи. Замкнутый круг!

Тут в голову наемнику пришла рожденная крайней необходимостью «светлая» мысль. Картай прикинул портьеру, из-за которой в зал проникали прислужник и тот служка, что давал ему напиться. Ему потребовалось бы всего несколько мгновений, которых чудища и не давали, поэтому он решил пойти в атаку, чтобы на миг ошеломить своих противников и, воспользовавшись заминкой, улизнуть из зала. Увернувшись в очередной раз от лап «паука», он подпустил к себе прислужника, сделав вид, что остановился восстановить сбитое дыхание и замешкался. Тварь, распахнув отвратительную пасть, ринулась к легкой добыче, но, отпрянув от разведенных в сторону рук, Картай что было силы полоснул его по левой ручище кинжалом, и когда тварь взвыла, вбил кинжал прямо в раскрытое ротовое отверстие. Захлебнувшись отвратительной жижей, что, видимо, заменяла ему кровь, прислужник взмахнул руками, и наемник ударом ноги отправил его под лапы метнувшемуся мстить Сар Галлору. Образовалась куча мала, а Картай уже мчался к выбранной портьере. Если дверь за ней окажется запертой секретным замком, он пропал, но на его счастье тяжелая каменная плита была отодвинута. И вновь сдирая едва подсохшую корку крови, беглец ринулся вниз по ступеням.

Первый пролет винтовой лестницы он преодолел буквально кувырком, чудом не свернув себе шею. Лишь чуть ниже он увидел отсветы факела на стене и, спустившись еще на один пролет, наконец-то обзавелся источником света. Сверху раздался рев, и наемник счел за благоразумие не задерживаться на узкой лестнице. К тому же теперь он был совершенно безоружен, так что возникла еще одна проблема — вооружиться.

На удивление, чем ниже он спускался, тем теплее становилось. Во всех замках, в которых он побывал, от сырости и холода не был огражден никто, включая их владельцев. Так что потоки жаркого сухого воздуха, волнами обдувающие наемника, вызывали большее опасение, чем преследующее его чудовище. Видимо, продираться по узкой лестнице ему было совершенно не с руки, поэтому он готовил какую-то каверзу другим способом. Об этом наемник раздумывал, прыгая через ступеньку, пока, в конце концов, не достиг нижнего яруса, за которым начинались подвалы Ольдебрунна. Здесь уже должны быть стражники, палачи и пыточных дел мастера, поэтому следовало двигаться тихо и быстро. Где-то здесь, со слов драги, должен был находиться и источник защиты замка, который мешал лесным девам взять его штурмом.

Но короткий прямой коридор, в который он спустился, неожиданно вывел его в небольшой зал, из которого и били волны жара, буквально плавившие воск свечей, расставленных в огромном количестве с непонятной целью в каждой нише. Выбросив ставший ненужным факел, Картай медленно двинулся вперед, понимая, что путь к свободе будет намного сложнее, чем он себе представлял. В это время к горячему ветру добавилось чье-то шипение и он, прислушиваясь, замер. Наемник отдавал себе отчет в том, что в замке уже поднята тревога, и с минуты на минуту подвалы заполонят прислужники Сар Галлора, столь же милые, как и обходительные.

Едва он пересек невидимую черту, как пламя, непонятно как горевшее в центре огромной пентаграммы, взметнулось вверх и, едва проморгавшись от бликов, Картай скорее почувствовал, чем увидел, что он больше не один. В центре круга стояла неведомая сущность, с нескрываемым презрением рассматривавшая человека:

— Что ты здесь забыло, мясо?! — взревела тварь, так как внешний облик прямо соответствовал голосу, и назвать ее как-то по-другому у наемника не получалось. Пока она не двигалась, то более или менее напоминала человека. Но стоило ей броситься к наемнику, от неожиданности упавшему на спину, так сразу стала видна ее нечеловеческая суть. Руки с большим количеством суставов, пальцы, что гнутся во все стороны, подобно щупальцам, непропорционально большая голова с копной шерсти вместо волос и маской, напоминающей оживший кошмар. И выглядело это все так, как будто с чудища содрали кожу и отпустили восвояси.

Едва до Картая дошла мысль, что тварь заключена в невидимый купол, не позволяющий ей покинуть границы и, как следствие, сожрать его, он вскочил на ноги и опрометью бросился вон, не оборачиваясь и не слушая рев твари. Впереди по коридору раздались крики и топот множества ног. Обреченно оглядываясь, наемник уже решил было принять смерть в этом коридоре, мысленно прощаясь с Иллерией, как его взгляд упал на дверь одной из множества камер, что были заперты на массивные замки. В одном из замков он увидел торчащий ключ, забытый, видимо, нерадивыми охранниками. Метнувшись, словно охотничий каюр, Картай ворвался в камеру и тут же прикрыл дверь. Лишь мгновением позже он решил, что было бы неплохо сначала взглянуть, кто же был заперт тут до него. Медленно оборачиваясь, он уже жалел о своем поспешном решении, но протопавшие мимо камеры подкованные сапоги по меньшей мере четырех стражников настроили его на более оптимистичный прогноз. Картай решил, что хуже тварей, виденных им тут за последние десять минут, вряд ли что будет.

На широкой скамье, одновременно являющейся и постелью, сидел совершенно седой человек. Его борода и свалявшиеся в колтыхи волосы были почти белоснежными. Бледная кожа туго обтягивала кости черепа. Тонкие руки, словно сухие ветви с синими прожилками вен, были оплетены странной белой веревкой, выглядевшей абсолютно чужеродно даже для подобного места. Сперва наемнику показалось, что пленник шевелит связанными руками, но, присмотревшись, он понял, что веревка шевелится сама. Неприятная догадка кольнула его, Картай решил рассмотреть все сам. Несмотря на отсутствие окон, в камере было достаточно света, проникавшего внутрь через смотровое окошко в двери. Сохраняя осторожность, наемник приблизился к узнику и прикоснулся к веревке, которая в ответ издала злобное шипение и начала извиваться. Человек застонал и едва не упал со скамьи. Картай действовал решительно. Он схватил змею (если, конечно, это была змея) и со всей силы швырнул ее об стену. И как только она с неприятным звуком упала на пол, тут же обрушился на нее сапогами.

Когда под его каблуками захлюпала кровь, наемник, прислушиваясь, остановился. Он надеялся, что вопящая в пентаграмме тварь создала достаточно шума, чтобы скрыть его топот. Седоволосый вновь застонал и откинулся на спину. Опасаясь, что несчастный пленник сейчас умрет, Картай подхватил его на руки и обнаружил, что, несмотря на седину, пленник достаточно молод, к тому же тело его стремительно менялось, наливаясь силой. И уже через несколько минут перед изумленным наемником сидел молодой мужчина. По виду он напоминал жителя Аль-Шаххара — смуглая кожа, орлиный профиль, длинные вьющиеся волосы и черные глаза.

— Мой благородный спаситель, — произнес он, едва придя в себя, — чем Хафиз уль’Саргул может тебя отблагодарить? Ты избавил меня от муки, что могла длиться тысячи лет и даришь надежду покинуть проклятый замок. Поистине ты похож на благословенных героев прошлого.

— Меня ищут и я безоружен! — честно признался Картай. — Так что рано звать меня спасителем, тем более что спасал я совсем не тебя.

Однако это признание вызвало лишь веселую белозубую улыбку на изможденном лице освобожденного:

— Мой друг, ты освободил не просто человека, ты освободил волшебника. Меня обманом победил владелец этого замка и заточил сюда, высасывая силы через магическую пиявку, хотя тебе она могла показаться чем-то совершенно иным. Но теперь я свободен и мы покинем это злосчастное место незамедлительно. Хотя, — тут он задумался и потер подбородок, — будет совершенно невежливо не попрощаться с хозяином дома, не находишь?!

На это Картай ответил своей историей и вновь уль’Саргул ответил улыбкой:

— Говоришь, девы леса нагрянут сюда, как только спадет магическая защита?! Прекрасно! Так чего же мы ждем?!

Альшаххарец вскочил и, распахнув дверь, вышел в коридор, прежде чем Картай сумел подумать о том, чтобы остановить безумца. А в коридоре их уже ждали. Четверо стражей, вооруженные саблями и копьями и их командир — огромный, пышущий злобой Бездны зверь в человеческом обличье. Его руки-лапы сжимали двуручный меч.

— А-а, Брантизар, — с улыбкой, как к старому другу обратился уль’Саргул. — Я же обещал тебе вырвать сердце, как только гостеприимство твоего хозяина закончится?! Думаю, что я сыт им по горло. Пришло время прощаться!

С этими словами волшебник щелкнул пальцами и рявкнул что-то на своем языке. Через мгновение из доспехов командира во все стороны брызнула кровь, и неведомая сила расплющила верх его тела. Видя участь своего командира, остальные стражи с криками ужаса скрылись в коридоре.

— У пустынных шакалов и то больше смелости, чем у этих выкормышей Бездны, — сплюнул Хафиз. И видя изумленное лицо Картая, добавил:

— На твоем лице пульсирует вопрос, как я мог попасться в плен к этой мокрице?! Друг мой, отвечу — вино и женщина. Красивая женщина, — добавил он миг спустя. — Он пленил меня, когда эта неверная дочь Алгорасты напоила меня, используя всякие женские штучки.

Подобрав меч убитого, какое-то время наемник следовал за освобожденным магом молча, но вдруг спохватился:

— Сар Галлор следовал за мной по пятам, но сейчас куда-то делся! Странно!

— Ничего необычного, мой друг, этот перевертыш прекрасно чует, когда нужно спасать свою никчемную шкуру. Видимо, готовит нам горячий прием на поверхности. Уж поверь, помахать мечом тебе придется.

— А чары?! — не сдавался Картай.

— Ах да, чары! — поморщился Хафиз уль’Саргул. — Да-да. Дай мне пару секунд…

Альшаххарец постоял с закрытыми глазами и пошел куда-то в сторону, обратную их первоначальному маршруту. Наемник бросился за ним и успел вовремя, когда из теней короткого коридора, что прилегал к тюремному, на будто в трансе бредущего волшебника бросилась какая-то тварь. Картай принял ее на меч прямо в прыжке и, сбросив к стене, тут же проткнул еще раз, не давая шанса даже подняться. Волшебник, благодаря, слегка наклонил голову, приложив ладонь к сердцу, и продолжил свой путь. Его рука была вытянута, словно это рука незрячего, но он будто бы чувствовал путь. Наконец после этой странной прогулки он остановился перед еще одной дверью, на которой кроме замка были, видимо, наложены и чары, так как только Картай дернулся к ней, его остановила рука волшебника:

— Не торопись, друг мой! — произнес он. — Здесь присутствует магия твоего знакомца и не стоит пренебрегать этим знанием. Наверняка он поставил ловушку на эти двери. Дай мне еще несколько минут.

— Боюсь, могу огорчить, но этих минут у нас нет! — выпалил наемник, оборачиваясь к новой угрозе в виде самого владельца замка, вынырнувшего словно из ниоткуда за их спинами. Меч Брантизара хоть и был тяжелым, рассчитанным на гиганта, но все-таки резко повышал шансы Картая. Он нанес несколько пробных ударов, которые паукообразное чудовище отбило своими хитиновыми конечностями, в свою очередь пытаясь пронзить наемника передними лапами, которые оканчивались огромными, будто косы, когтями. За время отсутствия Сар Галлор преобразился еще больше, весь верх его тела покрывал хитиновый панцирь, как почти сразу убедился Картай, успешно противостоящий ударам холодного оружия.

— Путь свободен, — спокойно произнес за его спиной альшаххарец. — Делай то, зачем пришел, а я пока поболтаю с моим старым знакомцем.

Картай быстро сообразил, что сейчас здесь развернется настоящая магическая битва и быстро юркнул в приоткрытую дверь. А сзади уже доносился гул, похожий на отдаленный гром — маги сошлись в поединке. Наемник же оглядывал еще один вытянутый коридор, впрочем, как догадывался Картай, был он коротким и никуда, собственно, не ведшим. В стенах были высечены ниши, сейчас пустующие, но он уже представил себе, что в них стоят статуи древних богов, и его пробрал холодок. Но коридор, словно река, впадающая в море, закончился внезапно и весьма отвратительно. В небольшом нефе была распята драга. Ее руки и ноги были прибиты огромными, отвратительно выглядевшими гвоздями, словно специально выкованными для мерзких ритуалов.

Но хуже всего была тварь, что присосалась к телу несчастной и радужно переливалась, будто напившаяся росы фея. Больше всего она напоминала прячущегося от солнца осьминога, который своими щупальцами прикрепился к телу несчастной жертвы. Картай бегло осмотрел узилище несчастной, но ничего подходящего ему на глаза не попалось. Однако, продолжая двигаться вокруг распятой драги, он внезапно осознал, как надо поступить. Единственная жаровня, в которой, видимо, калили орудия пыток, привлекла его внимание. Медленно он опустил в нее трофейный меч. И как только сталь приобрела малиновый оттенок, наемник очень медленно стал вонзать лезвие в распухшее тело паразита.

Громкий визг больно резанул по ушам, так, что рука его дрогнула, и он пронзил не только мерзкого осьминога, но и прижег несчастную узницу. Драга пришла в себя, в то время как радужная тварь стремительно теряла свой окрас, ссыхаясь и облетая пеплом. Наконец, на теле несчастной не осталось и следа от странного существа, только кровавые полукружья от присосок щупалец. Картай поднял взгляд и встретился с полными боли глазами лесной жительницы.

— Я пришел освободить тебя! — произнес он, осторожно касаясь пробитых конечностей. Освободить их будет той еще проблемой. В этот момент драга застонала и вновь потеряла сознание. Голова ее свесилась на грудь, часто и беспокойно вздымающуюся. Картай решил оглядеться. Пыточная (даже если это была она, то ничего на это не указывало, кроме деревянной рогатки, к которой была прибита драга) не содержала никаких инструментов. Наемник потер заросший щетиной подбородок, прикидывая шансы драги выжить, если он возьмется перерубить гвозди у шляпок. Боль, скорее всего, будет невыносимой.

За размышлениями Картай не сразу заметил, что за дверью наступила тишина. Он прислушался. Но звуков битвы мага и твари Сар Галлора слышно не было. А это могло значить только одно — кто-то убит. Перехватив меч, наемник двинулся к дверям, но они распахнулись сами, впуская уль’Саргула.

— Ага! — воскликнул тот, едва взглянув на клочья пепла. — Так вот почему этот недоучка казался непозволительно стойким! Ты вновь помог мне, друг мой, — изможденное лицо мага тронула легкая ироничная улыбка. — Хоть и не догадывался об этом.

Наемник принял благодарность сдержанным кивком и указал на стонущую драгу:

— Я не знаю, как ее снять. У меня есть только это, — он указал на меч.

Но альшаххарец лишь отмахнулся и, направив на драгу палец, произнес всего два слова. Внезапно с диким визгом из пробитых конечностей несчастной вырвались четыре огромных гвоздя в потоках бледно-красной крови. Драга со стоном упала на пол, тщетно пытаясь подняться и взглянуть на своих спасителей. Картай бросился ей на помощь и только тут вспомнил о поединке с чудовищем.

— А как же… — начал было он, но Хафиз беззаботно отмахнулся, предугадав вопрос наемника. Он словно наслаждался этим приключением, и ничто не могло испортить ему настроение.

— То, что ты уничтожил на теле несчастной arbor virgo[1], питало этого негодника, давая ему мощь, недоступную подмастерью его уровня. Но как только эта пуповина была обрезана, его магический потенциал сразу вернулся к тому состоянию, в котором и пребывал долгие десятилетия. Все остальное — дело техники, как сказали бы умельцы. Но давай все-таки выбираться, твоей спасенной лучше поможет ее ненаглядный лес, чем вся моя магия. Да и ее сородичи уже здесь, слышишь?!

Только сейчас Картай расслышал звуки битвы, крики людей и нелюдей. Мысли об Иллерии подстегнули его двигаться быстрее. Выбравшись из башни замка, они увидели, что большинство его обитателей были уже убиты. Повсюду метались драги и другие неведомые лесные твари, что расправлялись с защитниками Ольдебрунна с ужасающей эффективностью. Их заметили и вскоре перед Картаем и волшебником появились три драги. Какие-то существа, схожие с ожившими кустами, споро унесли израненную пленницу, которая вновь потеряла сознание. Величие, с которым выступала одна из драг, а также лиственная корона не оставляли сомнений в том, кто перед ними. Госпожа Чащи. Королева всех лесных народов и тварей.

Картай не заметил, как склонился в поклоне, краем глаза видя, что его спутник, продолжая улыбаться, наклонил голову в легком приветствии.

— Моя госпожа.

— Хафиз, — промурлыкала тем временем королева. — Все еще живой?!

— Мало что может изменить это, моя королева.

— Отлично! Но сейчас я хотела бы поговорить со смертным воином, — королева обратила взгляд на Картая, и он вновь едва не согнулся в поклоне, столь величествен был этот взгляд и так прекрасна сама Госпожа Чащи.

— Мы свято чтим наши клятвы, воин, — произнесла она голосом, в котором угадывался звон лесного ручейка и трель райской птицы. — Но в этот раз мы опоздали и нарушили свое слово. Твоя женщина была убита незадолго до того, как мои дочери ворвались в городскую тюрьму. Видимо, эти люди не собирались выполнять своих обещаний.

Внезапно земля ушла из-под ног наемника, и он опустился на колени. Пальцы, скрюченные наподобие орлиных когтей, сгребали утрамбованную землю. Крик боли и ярости ударил и, отразившись эхом среди каменных стен, затих где-то над лесом. Слезы, что должны были течь градом, обожгли глаза и застыли смолой древних деревьев. Невидимая сила приподняла его голову, и неожиданно Картай увидел Хафиза, придерживающего его за руку:

— Друг мой, подожди оплакивать свою женщину, взгляни сюда, — он, словно распорядитель на празднике, повел рукой и Картай едва не лишился чувств. Третья драга, что стояла позади королевы и ее приближенной, смотрела на него глазами Иллерии. У нее было лицо и волосы его возлюбленной, хоть и приобретшие зеленоватый оттенок. Даже улыбка, с которой она смотрела на Картая, принадлежала ей. И в то же время это была уже лесная дева. Она шагнула, и он заметил, как из ее глаз катятся слезы, но вновь обращенная так и не смогла произнести ни слова. Только плакала, как и ее возлюбленный.

— Госпожа призвала невиданную магию, чтобы спасти твою спутницу, человек, — произнесла уже знакомая ему драга, что и втянула его в эту историю, протягивая наемнику его меч. — Но Безглазая Дева уже почти взяла свое. Спасти ее могло лишь перерождение. И вот она одна из нас. Живая. А ты все равно бы не успел. Они уже решили, что ты труп, а живой она не была им нужна.

— Но…

— Она будет жить, — вмешался в беседу волшебник. — Жить. И может, гораздо дольше, чем ты, друг мой. Так что… — он выразительно пожал плечами.

В разговор снова вступила королева драг’рассташ:

— Я приближу ее, она не будет ни в чем нуждаться. А ты сможешь навещать ее, я дам тебе защиту леса.

Картай заметил легкий ободряющий кивок Хафиза и с трудом взял себя в руки.

— Я могу с ней поговорить?

— Можешь. Она просто еще не до конца освоилась со своим новым телом, поэтому и не может говорить. Ее сущность все еще меняется. Но поторопись, ей нужно окунуться в источник Леса, чтобы до конца принять его. И чтобы он принял ее, иначе все усилия напрасны и к утру она умрет. Теперь уже навсегда.

Как-то незаметно они остались одни. Картай протянул руку и прикоснулся к щеке, которой касался раньше бессчетное количество раз, но сегодня это произошло словно впервые. Тело, непокрытое древесной броней, было все тем же, но в цвете кожи уже стала проступать зелень. Картай зажмурился.

— Прости, что втянул тебя во все это, моя дорогая. Моя любовь! Как я буду идти один по этой жизни?! Что буду делать без тебя?!

Пальцы, шершавые от покрывавшей их древесной чешуи, коснулись его лица. Он посмотрел прямо в ее глаза, из которых текли слезы, в них читалась одна только любовь. Затем она отпустила его и, отвернувшись, медленно пошла туда, где стояла ее королева. И все драги покинули замок.

— Жизнь продолжается, — неожиданно раздался голос Хафиза. — Я понимаю, что глупо спрашивать у человека, только что потерявшего близкого, что он собирается делать. Но я спрошу. Тем более что у этого человека имеется благословение Леса.

Несколько мгновений Картай размышлял, а затем посмотрел прямо в глаза волшебника:

— Давай разграбим этот чертов Дар’таллион!

 

 

Автор Денис Пылев. Санкт-Петербург. 25.01.2021

 

[1] Древесной девы