Все записи автора JuNaVi

Даниил Дарс

Бар Чеширски. История одного кота 1-2

Оставить комментарий

Глава вторая

Тридцать седьмой участок

Тридцать седьмой участок был одним из самых больших, так как располагался в центре города и поэтому просто не мог быть непрезентабельным. Бар понимал, что первым делом надо заглянуть сюда, пока Милтон ещё не везде сунул свой мохнатый нос. Убрав лапы в карманы брюк, он легкой походкой прошёлся по ступенькам и резко открыл двери, из которых сразу понесло запахом пота, духотой и теплым спертым воздухом устало работающего кондиционера.

Брэд Джорски сидел по центру. Это был крупный горный козел с огромными рогами. Бар встречал его и раньше, когда заходил к Пятницки за документами – покойный Шах не любил курьеров и предпочитал передавать данные лично в руки.

— Добрый день, детектив, – развернувшись в кресле и откидывая свою крупную голову, поздоровался Джорски. – Чем обязаны вашему визиту?

— Я тут узнал, что ты ведешь дело Шаха.

— И?

— Я бы хотел с ним ознакомиться.

— Извините, детектив, но дело закрыто за недостатком улик.

— С чего вдруг?

— Я же пояснил – нет улик.

— А детские трупы?

— Тише, детектив, вы не в своем участке, возможно, мой коллега и флиртовал с вами, делясь информацией по нашим делам, но, увы, такого больше не будет – у вас своя богадельня, у нас своя.

Джорски улыбнулся своей широкой козлиной улыбкой. Бар поморщился – зубы были ровные, неопасные, специально заточенные под нудное, долгое пережевывание пищи. Плюс несло непонятно чем изо рта.

— Послушайте, козел, мне очень нужны данные по этому делу, – тихо произнес Бар.

Джорски встал и выпрямился. Ростом он был около двух метров, да и в спине не уступал Бару. Насмешливо сложив руки на груди, перекачанный коп с мерзкой длинной бородкой и выпученными глазами нагло улыбнулся.

— Какие-то проблемы, котяра?

— Да, мне нужны материалы по делу, а один коп-козел их не дает.

— Я же тебе объяснил, твои походы сюда закончились.

— Всё-таки не зря у тебя такие большие рога. Видно, не мне одному ты неприятен.

Глаза Джорски моментально налились кровью. Бару даже показалось, что всё-таки его мать нет-нет, да и согрешила с быком, наделив своего сына этой изящной способностью заливать красным цветом радужки глаз. Ну что ж, винить тут её не за что.

— Так, брейк, что тут у нас происходит – буркнул Арни Вальс, поднявшись над обоими на голову. Это был огромного роста носорог с отполированным до блеска рогом. И Бар и Джорски сразу замолчали, так как оба знали, что самое глупое – это раздражать носорога.

— Детектив Чеширски решил, что может вот так запросто прийти и потребовать материал по делу Пятницки, я ему, соответственно, отказал.

— Это согласовано с вашим начальством? – хмуро спросил Арни, повернувшись к Бару.

— Нет, это моя личная инициатива, связанная со смертью коллеги, – ответил Бар.

— Да, смерть никого не оставит равнодушным, – сказал Арни, показывая на свой кабинет. — Пойдем, побеседуем, а то как-то неправильно ругаться посреди белого дня в полицейском участке.

— Как скажете, капитан, – согласился Бар и, повернувшись к Джорски, добавил: – Я просто не к тому зашел. Это бывает.

Когда они вошли внутрь, Арни мягко закрыл двери и сел за большой дубовый стол, лапой пригласив Бара присесть напротив. Убедившись, что гостю удобно, носорог похрустел массивной шеей, еле проглядывающейся из больших кожных складок, и показал на старую фотографию на стене. Бар уже видел её, на ней были две сборные с обоих участков.

— Видишь, Бар, раньше отношения были куда лучше, чем сейчас. Но время беспощадно, теперь молодые уже не помнят, как мы играли в футбол. Впрочем, я, наверное, не совсем прав. В самом городе что-то изменилось, а уж затем изменило и нас – копов. Возможно, поэтому меня радуют такие ребята, как ты и Шах. Старая школа, вы цените полицейскую солидарность. Да-да, не удивляйся, я всё о вас знал. Просто я всегда считал это нормальным явлением. Бюрократия – бюрократией, а полицейские – всё равно одна сплошная семья.

— Не все так считают, сэр.

— Да и бог с ними, с убогими! Дураков всегда хватало. Их даже силой не заставить следовать традициям.

— Капитан, вы не производите впечатления зверя, которому не под силу заставить подчинённых следовать чему-то.

— Да, согласен, я ещё не совсем стар. Но знаешь такую пословицу, что вода камень точит? Ну, так и со мной. Прошлое уходит, коллектив меняется, теперь у них новые идеалы, все хотят отличиться и залезть повыше как можно быстрей. У молодых в головах лишь деньги, места для чести совсем не осталось.

— Такие, как Джорски?

— Да, такие, как он, – Арни недовольно посмотрел сквозь стекло. – Этот парень первым побежал во внутренний отдел к офисным крысам. Сказал, что, скорее всего, застрелили свои же. А я ведь твердо знаю, что в моем участке нет такого.

— Сэр, вы и без меня знаете, что это возможно, – осторожно возразил Бар.

— А я тебе говорю, что нет у меня такого. Да, кто-то берет деньги – не без греха, но чтобы убить, извините, – это явный перебор. Впрочем, откровения на потом оставим, я тебя не для этого пригласил в кабинет. У меня есть копии всех дел, которые мне интересны, – Арни отодвинул ящик стола и вытащил худую папку. – Вот, посмотри.

Бар пододвинулся. Это было дело котят, то самое, которое вёл Пятницки.

— Правда, тут немного. Джорски не особенно стремился что-то узнать, – заметил Арни, поглядывая на фотографию на стене. – Знаешь, а ведь мы тогда выиграли. Я лично забил последний гол. Помню, Милтон вместе с мячом влетел в ворота.

— Сэр, а почему бы вам снова не организовать матч?

— Иногда что-то надо отпускать, вспоминая добрым словом, Бар. Ты ещё слишком молод для понимания таких вещей, но это мне в тебе и нравится. Я даю тебе десять минут на изучение этого дела. А потом сделаем вид, что я вставил тебе изрядных люлей.

— Договорились, – сказал Бар и принялся листать папку.

Первое, что ему сразу бросилось в глаза – это отпечатки. Обычно в таких случаях находят отпечатки одного зверя, тут же – целых двух. Это было весьма необычно. Причем одного владельца отпечатков нашли – это был Барни Хикокс, обычный мелкий кот-жулик из промышленного района. Бар уже встречался с ним, и ему мимолетного взгляда было достаточно, чтобы понять, что такой кот никогда не пойдёт на убийство. Другое дело, как он связан с Сарой? Бар поискал её адрес. Хавьен авеню, 10. Следовало заехать к этой крошке. Он поднял глаза на Арни.

— Сэр, а касательно Барни? Я так полагаю, его не искали?

— Ну, почему же, запрос сделали. Объявили в розыск. Но ты сам знаешь, как это происходит, объявить-то объявили, а вот ты попробуй найди его в городе. Шах вроде вышел на след этого мерзавца, но потом его убили.

— Хотите сказать, у мелкого воришки завелась такая крыша, что убивает копов?

— По всей видимости, да, – сказал Арни, с улыбкой смотря на него. Улыбались носороги, конечно, страшно.

— А что со вторыми? Я вижу, что владелец так и не был найден.

— Да, в картотеке его нет. Так что лучше всего найти этого Барни и хорошенько его расспросить. Уверен, при правильном подходе он быстро расколется.

— Да, сэр. Так я и сделаю.

— Не за что, Бар, не за что. Обращайся.

Бар поднялся и пошёл было к выходу. Но затем развернулся и ещё раз посмотрел на грузного капитана, мечтательно уставившегося на черно-белую картинку. Завернутые белые рукава, огромные руки, запотевшая рубашка с подтяжками и кобурой, размером с его голову, никак не выдавали в нём зашуганного начальством труса. И всё же, он сдался, кинув ему под видом геройского поступка жалкую папку с начатым делом.

— Что-нибудь ещё, Чеширски? – не поворачивая головы, спросил Арни.

— Да нет, сэр. Просто вот подумал: куда же мы катимся, если по убийству котят всё, что было сделано – это подано объявление в розыск. Я, конечно, понимаю, что это котята бедной кошки из промышленного района, бог весть какой выводок. Но ведь формально это даже не просто убийство, а целая серия, причем малолеток. Вы были правы, город изменился, а вместе с ним и вы, – с горечью сказал Бар, выходя из офиса.

Последующие три часа он просидел напротив тридцать седьмого участка, карауля Джорски, который, как и любой копытный, предпочитал передвигаться на своих двоих. С одной стороны, это было очень хорошо, проследить за ним не составит особого труда. С другой – Бар терпеть не мог выслеживать на своих двоих. Ходьба на длинные дистанции вызывала у него подкожную неприязнь.

Конечно, искать Барни не дурная идея, но она подождет, а вот напуганный Джорски – нет. Конечно, продажный козел мог позвонить своему нанимателю по телефону, а не нестись с новостью о его приходе лично. Но рогатые на редкость тупые животные и по большей части суетливы. И осознав, что за дело взялся такой умный кот как он, запросто могли сорваться на встречу со своими нанимателями лично.

Бар ещё раз проводил взглядом эффектную официантку и снова посмотрел на часы. Без пяти шесть, Джорски уже вот-вот должен показать свою морду из дверей. Без четырех, без трёх, есть! Тупой козел не подвёл. Бар улыбнулся и, положив сорок долларов на стол, поднялся и вышел на улицу, легко толкнув двери одной рукой. Настало время детективной работы.

© Даниил Дарс


Даниил Дарс

Бар Чеширски. История одного кота. 1-1

Оставить комментарий

Часть первая
Глава первая
Собачья жалость
Детектив Бар Чеширски сидел за столом и молча рассматривал свою черную лапу. Наспех перебинтованная, она так и не переставала болеть, раздражая своим сломанным когтем. Черная дворняга Гарри сделал все, чтобы вывести Бара из себя. Чеширски отодвинул верхний ящик рабочего стола и вытащил порядком засохшую рыбу вместе с сигареткой – она выравнивала всё, что угодно.
Закурив, он откинулся на стуле и выпустил густое облако дыма в потолок. Широкая морда моментально расплылась в блаженной улыбке – курение, скорее всего, было бы последним, от чего он мог бы отказаться в этой жизни. Лениво повернув голову, он заметил недовольную физиономию старого толстяка Бронкса, привычно распекающего утренний патруль сквозь пыльное стекло своего офиса.
Ох, бедный, бедный старый Бронкс. Все, что он сейчас может, так это вываливать свою мокрую шерсть на новичков, пугливо озирающихся по сторонам и поджавших мокрые после дождя хвосты. Куда ему рвать глотку на настоящих детективов, только что закрывших дело черного дворняги. Чеширски снова посмотрел на больной коготь. Мерзкий бандит царапался до самого конца, пока, наконец, не пролетел несколько этажей, смачно разбив пузом старую реку.
— Извините, это вы детектив чеширский? – что-то неожиданно, словно кусок мокрой кошачьей шерсти, брякнулось с ним рядом.
Бара словно передернуло, моментально смыв все утреннее блаженство. Он ненавидел это обращение, подменявшее его настоящую фамилию на породу кошек. Старая шутка, которую он так и не смог вывести из лексикона своих сослуживцев. Поискав глазами шутников, Бар заметил ухмыляющихся Хенски и Понски – двух тупых собак, непонятно как прослуживших в управлении по десять лет. Эх, видно, ничему их прежний опыт не учит, одно слово – собаки.
— Чеширски, мэм! Не чеширский, а Чеширски, – недовольно бросил он, не поднимая головы.
— Очень приятно, детектив Чеширски, а я – Эльза. И у меня к вам неотложное дело, – мягко добавила собака.
Бар посмотрел вниз. Длинные рыжие ноги, рыжего цвета чулки. Юбка. Он нехотя вернулся в привычную работу и, убрав сигарету, прогнал лапой густой дым. Работа есть работа, пусть ему и не нравятся собаки.
— Что у вас, Эльза? – буркнул Бар, услужливо указывая ей на стул. Эльза аккуратно присела.
Это была высокородная самка колли с ухоженной рыжей мордой и длинными подкрученными волосами.
«Интересно, кто же подсунул это самку? Бронкс? От толстяка можно было, конечно, этого ожидать, но он уже так давно этим не баловался. Хенски и Понч? Нет, два дундука могут лишь неправильно назвать его фамилию, но у них не хватит смелости решить за Бронкса, кому передать дело. Впрочем, что гадать, она сама сейчас все расскажет» – подумал Бар и повернулся к колли, задумчиво сложив мохнатые лапы в домик, приготовившись выслушать очередную историю о пропавшем ошейнике.
— Сэр, дело в том, что мне сказали, что вы лучший кошачий детектив, а я, знаете ли, очень разбираюсь в рекомендациях, я всегда следую рекомендациям, так как еще мой отец говорил, насколько важно мнение компетентных зверей…
— Эльза, у меня мало времени, ближе к делу, – оборвал её Бар, с трудом выдавив улыбку.
— Хорошо, хорошо. – сказала колли, убрав выступившую слезу белым изящным платочком. – Меня предупреждали, что вы крайне грубы, но, Святая Собака, это совершенно не имеет значения в сложившийся ситуации. Дело касается жизни и смерти и ту боль, которую я испытала, нельзя просто так оставить без наказания.
— Ближе к делу.
— Хорошо, я поняла, детектив. В общем, посмотрите вот сюда, – тихо сказал она, передав ему несколько фотографий.
Бар лениво взял одну из фотографий и вдруг почувствовал, как его шерсть встает дыбом. На ней была корзинка с мертвыми мокрыми котятами, аккуратно поставленная на ступеньки перед крыльцом. Бар завороженно уставился на маленькие трупики. На повязке выступила кровь, обломанный коготь выполз наружу.
— Когда это произошло? – тихо спросил он чужим голосом.
— Три дня назад.
— И кто ведет дело?
— Бред Джорски, детектив тридцать седьмого участка. Он сказал, что это привычная картина и налицо чистой воды помешательство, поэтому дело придётся закрыть. Дело в том, что это котята моей служанки Сары Дулитл, а она действительно была немного не в себе. Но вот так поставить своих котят перед домом – это даже на неё не похоже.
— А где она сейчас?
— Я уволила её. Скорее всего, сидит дома. Недавно я отнесла ей немного денег. И она была в тот момент там.
— Хотели откупиться? Как это похоже на собак, – зло бросил Бар, рассматривая фотографии котят. — Мне нужен адрес вашей служанки и ваш контактный телефон.
— Конечно, конечно! Вот они. И ещё, если бы я хотела откупиться, то я вряд ли пришла к вам, – гордо заметила Эльза.
— Возможно, – ответил Чеширски, снимая с вешалки коричневое пальто. – А напомните мне, кто вас ко мне прислал?
— Шах Пятницки, – тихо сказала колли.
Бар мысленно перебрал всех старых знакомых. Кажется, это был большой пятнистый барс, с которым они пару раз пересекались по делу обезьян. Но с чего вдруг отдавать подобное дело ему? Пусть даже он поменьше работает в полиции, но вёл дела не хуже, нисколько не смущаясь подкупленной братии.
— Но почему он не ведет его сам?
— Его убили, – тихо сказала Колли, снова смахивая слезы, – кто-то выпустил по нему всю обойму прямо возле подъезда.
Бар замер с вытянутой в рукав лапой. Убили? Копа? Чеширски автоматически убрал пальто обратно в шкаф и посмотрел в сторону офиса Бронкса, который тут же отпрянул от стекла, проявив при этом несвойственную ему прыть.
— Минуту, мэм, – бросил Бар, отодвигая колли вместе со стулом.
— Эльза.
— Неважно, – сказал Бар, не обращая на неё никакого внимания. Теперь им владело лишь одно желание – увидеть сэра Милтона Бронкса, своего непосредственного начальника. Ведь он наверняка знал, что Пятницки давно ловит рыб…
Подойдя к двери кабинета, Бар несколько раз подёргал за ручку. Закрыто. Чеширски заглянул в окно. Толстый Милтон вовсю распекал молодёжь, выставив свою толстую волосатую спину. Бар устало вздохнул и постучал по стеклу. Эти детские выходки уже начинали его утомлять. Милтон недовольно повернулся и, облизнув языком широкую сиамскую морду, открыл двери.
— Ну, что тебе надо? Не видишь, я занят, – недовольно буркнул Милтон.
— Ты слышал, что Шаха расстреляли? – сразу же выдал Чеширски.
Милтон несколько секунд молчал, затем повернулся к молодым и жестом попросил их выйти. Выпуская патрульных, Чеширски подвинулся, – со своей широкой спиной он вечно не мог протолкнуться в этих узких старых кабинетах.
— Слышал.
— И?
— Что и? Я что, должен был тебе доложиться?
— Мог хотя бы сказать, по-дружески.
— А ты что, уже работаешь во внутреннем отделе?
— Значит, так мы теперь себя ведем, да?
Бар присел напротив стола Милтона и, положив ногу на ногу, широко улыбнулся, обнажив яркие белые клыки. Он чувствовал, как волнуется его шеф и предпочел не спешить, доверив тому право совершить ошибку.
— Капитан, дело не в том, кто расследует это дело – наш отдел или другой. Шах был моим коллегой, поэтому я не могу спустить это дело на тормозах. Это вопрос чести. Если вы, конечно, помните, что это.
— Замолчи Чеширски, мы знакомы уже как десять лет! Кому, как не мне, знать твои фокусы. Ты думаешь, я не понимаю, как ты поведешь себя? Поступило распоряжение, дело передано в руки внутреннего отдела. И все! Если не хочешь проблем, займись своими делами. А это даже не наша забота, тридцать седьмой сам разберётся с этим.
— Каких проблем, капитан? – спокойно спросил Бар, сохраняя полную невозмутимость. – Я, в отличие от вас, не боюсь проблем и всегда хочу о них услышать напрямую. Глаза в глаза, капитан. Вы же меня знаете.
— Бар, что ты от меня хочешь? – начал кипятиться Милтон.
— Хочу знать, почему ты мне не сказал, что Шаха застрелили. С каких пор мы вообще такие вещи не замечаем? К тому же там котята, а вы знаете, как я не люблю этого. Господи, Святая Кошка, это просто ядерный коктейль.
— Это дело тридцать седьмого участка, а не твое, Бар. Я серьёзно, у нас своего говна хватает. Мне вот все уши прожужжали изнасилованной коровой, а она, между прочим, была беременна. Ничем не хуже мёртвых котят, займись лучше этим.
— Сэр, коровы всегда вызывающе одеваются. Не говоря уже о том, что никогда не прячут своего вымени. И, к тому же, я занимаюсь убийствами, а не изнасилованиями. Но знаете, в чём-то вы, пожалуй, правы, это действительно дело тридцать седьмого участка. А, стало быть, зачем мне своим любопытным носом создавать вам проблемы, верно?
— Верно, – подозрительно сощурился Милтон.
— И я о том же. Сколько я не был в отпуске? Года три? Пора отдохнуть, сэр, у меня так болит спина, ей остро необходим отдых. Да и я давно хотел съездить куда-нибудь.
— Не бери это дело, Бар, – исподлобья посмотрел на него Милтон, явно не желая отпускать его в заслуженный отпуск. – Как ты не понимаешь, не для твоей усатой морды оно.
— Смерть усатого должен расследовать усатый, сэр! Так было всегда, – улыбнувшись, сказал Бар. – Заявление я оставлю на столе, насколько я понимаю, так будет проще всем.
— Я могу тебя отговорить?
— А у вас хоть раз получалось, капитан? – спросил Бар, не скрывая улыбку.
Милтон покачал головой и махнул лапой, мол, делай, что хочешь. Кивнув, Бар вышел из кабинета. Теперь оставалось дело за малым – найти убийцу и посадить ублюдка лет на сорок, предварительно сломав ему хвост в двух или трёх местах.

© Даниил Дарс


Даниил Дарс, Дневники

Таракан

Пролог

Я не алкаш, просто у меня такой стиль. Мне нравится бухать, это расслабляет мою нервную систему, позволяет более осмыслено видеть окружающие меня вещи. Меланхоличный – да, флегматичный – да, но не алкаш. Это неправильная трактовка образа, который невольно и ошибочно сотворила моя соседка баба Люда в силу своего пенсионного возраста и отсутствия высшего образования.

Впрочем, не все такие, как она. Мясник Александр, увы, также тянется к высокому и частенько находит время для общения со мной. Да и пёс у него забавный, с таким интересным американским именем – неординарная личность, почти как я.

Ах да, сведения… Совсем забыл. Я женат, точнее, у меня есть мой лучший друг-собутыльник – жена, которая часто сопровождает меня в моих вечных скитаниях по бескрайним просторам алкогольной прострации. Также был ребенок, которого она иногда забирала домой от бабушки. Ещё у неё, в отличие от пенсионерки-соседки, имелось высшее образование и нормальное восприятие мира. Только вот жаль, что она была более восприимчива к мнению окружающих, нежели я. Видимо, из-за этого, временно покидая нашу совместно нажитую двухкомнатную квартиру, она, грубо говоря, позорила нашу мечту о большой любви, развлекаясь с бесчисленным количеством падших мужчин.

Но, вы знаете, я не сломался. Да, работу я, конечно, потерял и стал пить больше, но в глубине себя остался таким же крепким орешком, как и был. Разве что пришлось продать телевизор, но он всё равно был мне не нужен.

Впрочем, знаете, это я так, хохмлю, на самом деле всё куда печальней.  Ведь мой маленький преследователь пробрался и сюда, даже в мои сны залез и посещает меня теперь куда чаще, чем мне бы этого хотелось, не давая продыху ни во время бодрствования, ни во время сна. Но давайте начнём всё по порядку, с того самого утра, когда всё это началось.

 

* *  *

Утро первое.

 

«Мы не одиноки во Вселенной» – ударило мне в голову в то похмельное утро, когда начался весь этот кошмар. Я помню ещё, что неимоверной силой воли я раздвинул тогда свои налитые тяжестью веки и осознал, что именно боль всегда позволяет мне мыслить достаточно рационально, ведь я – прирожденный атеист и вообще не верю ни в какую разумную жизнь, кроме нашей, земной. Но именно в то утро, именно под очередным воздействием похмелья, мне вдруг пришла в голову такая мысль. Когда я встал и увидел свет, а затем это.

О да, сначала день приветствовал меня, балкон был открыт и было слышно, как мусоровоз с треском загребает металлические баки. «Значит, два часа – подумал тогда я. – Они всегда убирают в это время мусор».  Пройдя на кухню, я привычным жестом наполнил на четверть граненый стакан и уже было поднёс ко рту, как вдруг совсем рядом услышал громкий хруст пластика.

Я вздрогнул. Мне вдруг сразу стало ясно, что моя утренняя мысль о наличии внеземной жизни, случайно попавшая мне в мозг, была своего рода предзнаменованием, после которого неизменно должно было последовать что-то большее. Стало ли мне страшно? Поверьте, да. А главное, этот страх усилился, ведь медленно повернувшись, я увидел огромного таракана, неспешно жевавшего свою ловушку.

Застыв со стаканом в руке и изумленно наблюдая, как его хищные огромные челюсти измельчают пластик, я решил, что не стоит спешить с выводами, мало ли, белая горячка. Таракан, кстати, тоже замер, остановив работу своего отвратительного рта. Только вот длилось это недолго и, оценив моё изумление, он снова неторопливо продолжил свою необычную трапезу.

Мысленно перебирая в голове все варианты дальнейших действий, я не нашел ничего лучше, как успокоиться и закрыть глаза. Затем досчитать до десяти, после чего вновь открыть их и убедиться, что твари больше нет. Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох. Всё же – «белочка». Это было первое, что пришло мне в голову, смывая весь похмельный синдром. Тихо выдохнув, я, скорее машинально, нежели специально, провел рукой по гладкой поверхности стола, пытаясь тем самым успокоиться. Но, увы, стало только хуже, так как я нащупал несколько кусков пластика, отрезанного этим чудовищным существом.

Я вздрогнул. Всем известно, что «белочка» уж точно не оставляет куски пластика. Она имитирует, создает видения, но никаким образом не влияет на саму реальность. Это просто не в её власти или компетенции.

Я залпом осушил стакан. Такие вещи следует решать на более или менее залитую алкоголем голову. Да и к тому же, почему именно таракан? Неужели нет ничего получше? Почему именно он открыл сезон этих интересных видений, я же их не боюсь особо. Так, недолюбливаю, но не больше. Я в основном акул и касаток боюсь, всегда ужасающих меня своими огромными челюстями и темной неизвестной атакой в глубокой воде. Уж если и пугать, то именно ими. А тут таракан.

Взгляд упал на ноутбук. Я его не успел никому задвинуть, потому что тезис «цена – качество» всё ещё не вставал на нужный мне продажный уровень.  Плюс, даже при низкой цене мой друг-дворник Семен никак не мог расстаться с половиной своей зарплаты и купить своей дочке нормальный компьютер.

Раскрыв железку и сев на соседский вай-фай, я с радостью убедился, что, во-первых, что компьютер работает, а во-вторых, благодаря замечаниям умных врачей о том, что белая горячка действительно не измельчает пластик. А стало быть, я не был болен. И это было прекрасно, потому что я мог и дальше доводить свой фирменный алкогольный стиль до совершенства, уже не отвлекаясь на мелочи. Хотя с другой стороны, несколько напрягало то, что я столкнулся с чем-то неизведанным, что усиленно жрет мои вещи. К тому же вещи, направленные против этого существа. Ведь, по сути, таракан сожрал свой яд – тараканью ловушку.

Закрыв ноутбук, я посмотрел в окно. День был близок мне. Я всегда любил воздух, лето, теплую погоду и располагающую к этому всему лень. Я почти уверен, что в прошлой жизни я был китом или даже более миролюбивым созданием, медленно пересекающим огромные водные или земные пространства.  Да-да, всё именно так.

А дальше день пошёл как по накатанной. Я не замкнутый человек, я общительная и разносторонняя личность. Я, как обычно, постоял возле подъездной двери, описанной, замечу, не в целях глумления над общественным порядком, а в целях сугубо личной гигиены. Пообщался с Тимофеем Иванычем и Кузьмичем Прокофьевым – личностями, кстати, глубоко неординарными. Так, например, Кузьмич Прокофьев, вот уже года четыре встает ровно в шесть утра и караулит наше место возле двери, попутно встречая почти всех так называемых «рабочих» жаворонков. Он даже песенку придумал: «Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда мой пузырек со мной». Чем невольно всех нас в очередной раз рассмешил и удивил. Как видите, общество не осуждающее, думающее и, естественно, приятное. С ними я и растратил примерно всю оставшуюся часть дня. Почти позабыв об этом ужасном утреннем происшествии. Более того, я лёг спать в отличном душевном равновесии, почти таком же, как позавчера, когда я почти так же напился в самые полные, пардон, «щи».

Утро второе.

Но всё было сметено в один миг, утренний и безжалостный, когда эта волосатая огромная тварь, выставив свои длинные черные усы и тупые угольные глаза-кругляшки, медленно жрала мой тапок в двух метрах от меня. И теперь она уже не останавливалась и, поймав мой взгляд, специально показывала мне, что может спокойно жрать мой тапок. Исступлённо заорав, я кинул в нее второй, чем несколько сбил воинственный пыл этой твари, заставив её быстро ретироваться в угол.

А дальше я свалился с дивана и пополз на кухню. Наверное, я всё же переборщил с выпитым, так как толком даже подняться не смог. Хотя, по сути, прошла целая ночь, которой мне обычно вполне хватало, чтобы проснуться и более или менее нормально ходить. Но ничего, я справился и с болью, и со слабостью. Быстро добравшись до холодильника, обнажил столь желанную бутылку водки. Почему водки? Да она для меня, как шпинат для морячка Папая! Выпил и вот – тело в полной боеготовности, а душа и разум полноценно очистились.

И, наверное, тут я позволю заметить, что куда важнее было то, что очистился именно разум, сняв эту тяжелую похмельную боль. Так как после утреннего алкогольного лекарства я вдруг понял, что дело вовсе не в огромном таракане, которого я видел, а в осмысленности всех его действий. Повторюсь, эта тварь методично уничтожала оружия против себя. Сначала ловушку с отравой, теперь тапки, которые так безжалостно истребляли его род. Парень четко работал над моей возможностью его убить, начисто лишая меня защиты.

О да, меня пугал не образ, хоть он и был ужасен, нет, меня куда больше пугало то, что он дьявольски логичен. Разумен и последователен. Плюс, он сознательно пошёл на то, чтобы жрать всё прямо перед моими глазами, так, чтобы я видел сам процесс. Он специально показывал мне всё это, он психологически ломал меня. Страх, гнев и острое понимание того, что времени оставалось совсем немного – вот, что я почувствовал в тот момент.

Но что я мог сделать? Перестать пить? Чушь! Это совершенно не помогает делу, я уже сказал, видение оказывало прямое влияние на существующую реальность. Попытаться договориться или просто осуществить контакт и прийти к какому-то консенсусу? Ага, конечно, вот только с тараканом я ещё не говорил. Впрочем, не скрою, в то утро, когда он жевал этот чертов тапок, я все же попытался выйти на контакт, но ничего, кроме непонятного чавкающего звука я не услышал. Плюс, эта слизь, фу, боже! Нет, договориться точно никогда бы не вышло. Стоило мне начать говорить, как он открывал хищные челюсти и злобно на меня шипел.

Решив не связываться и отдать тапок в жертву, я, схватив бутылку, выбежал на улицу. И только под вечер, крепко напившись, я смог вернуться в квартиру и увидеть, что оно ушло. Я даже тогда предположил, что иноземные твари плохо переносили запах спирта. Так как бутылки, стоявшие возле двери с остатками алкоголя, оказались не тронутыми. Я даже помню, как специально расплескал его по квартире, стараясь изгнать этого беса.

Утро третье.

Но вся эта мысль об алкогольной защите разлетелась в прах, когда на следующее утро я проснулся от того, что поганая тварь оторвала от моей ноги кусок и стала медленно его пережёвывать. Взвыв от ужасной боли, я единым рывком скатился с дивана и со всей силы ударил ногой по крепкому хитиновому панцирю. Отчего-то слово «хитиновый» так четко вылезло из моей школьной памяти, словно это было вовсе не слово, а незрячий крот, случайно вылезший на свет божий.

Отлетевший в сторону таракан больше в атаку не пошёл, вместо этого он ретировался куда-то на кухню, где, к слову сказать, дыр размером с его габариты сроду не водилось. Но преследовать его я не стал, меня куда больше заботила кровоточащая рана, которая жутко болела, а откуда лилась белая пузырчатая дрянь.

Наскоро перемотав ногу, я сразу же отправился в травмпункт, где в компании обаятельных и веселых бомжей провел не только день, но и вечер, пытаясь попасть на приём к травматологу. К слову, врач оказался крайне милым и профессиональным – обработал меня буквально за несколько минут.

Вернувшись домой, я обнаружил, что подлая тварь дожрала мой второй тапок и уничтожала все оставшиеся ловушки, даже веник исчез вместе с совком. Но самое страшное, что этот таракан уничтожил все мои бутылки, стоявшие возле двери, практически оставив меня без выпивки.

И вот тут-то могу не без гордости сказать, что я не струсил и, вытащив из-под дивана заначку, а после употребления расколов её «розочкой», я приготовился к новому бою.  И, как показали дальнейшие события – не зря, так как в ту злополучную ночь таракан также проявил изобретательность и напал, не дождавшись нового утра. Изменил привычки, так сказать.

Обхватив моё лицо своими клешнями, он в буквальном смысле не давал мне дышать, царапаясь и сдирая с лица кожу, молотя своими челюстями по моей голове, стараясь выклевать глаза. От испуга я что есть силы обхватил когтистое и колючее брюхо этой твари и силой отодрал от себя, швырнув жука к стене. Глухо стукнувшись о бетон, таракан уже не стал убегать, а молниеносно снова пошёл в атаку. Ещё не отойдя от шока, я машинально вытащил из-под подушки разбитую бутылку и в воздухе сбил насекомое резким ударом справа. Гневное шипение, злость и нервное шамканье челюстями раздалось из угла, куда приземлилась эта тварь, раскрыв в полёте свои мерзкие огромные сетчатые крылья.

Окровавленный, полный желания убить поганую агрессивную тварь, я что было сил заорал на когтистого насекомого, всем своим видом показывая полную решимость к продолжению войны. Но он не спешил идти в атаку и ретировался на кухню, где снова исчез. И, как мне кажется, этому способствовали стуки в дверь – увы, соседям не терпелось выяснить все подробности моей насыщенной новыми событиями жизни. И в этот раз это было кстати.

Вообще, соседи у меня были отвратные. Сосед слева был спортсменом, справа – пенсионерка, которая, по моему личному мнению, находилась на иждивении всего подъезда, так как была самой мерзкой консьержкой из всех, которых мне когда-либо приходилось встречать. Она никогда не пропускала погреться с бутылкой и всячески мешала моей нормальной алкогольной жизнедеятельности. Но, поверьте, даже с ними мне удавалось найти общий язык, хоть они и порядком меня раздражали. Вот насколько я хороший человек.

Но в этот раз их отчаянные вопли были выше всех допустимых высот, они даже не посмотрели на разодранное моё лицо, пытаясь пролезть внутрь моей квартиры и угрожая, что вызовут ментов. О господи, как будто я не знал, что выгляжу омерзительно. Попробовали бы они столкнуться с таким отвратительным существом, которое совсем недавно меня атаковало. Искренне сомневаюсь, что они вышли бы так победоносно и смогли бы полностью выдержать такие удары судьбы.

Заорав на них и закрыв двери на засов, я глубокомысленно смотрел, как кровавые капли падали на пол, составляя из себя небольшую лужу крови. Видимо, всё же мои соседи за космическую жизнь, но оно и понятно, как-никак спортсмены всегда немного не в себе, не говоря уже о пенсионерках. И те, и другие плохо осознают всю тяжесть жизни алкаша.

Помню, я тогда ещё подумал, что обязательно выиграю бой, так как я уже не был тем слюнтяем, каким был раньше. Особенно это подтверждала испачканная в его мерзкой жиже бутылка, которой я и сбил эту тварь.  Дополнительно провернув замок в двери, я приготовился к последнему сражению. Будь что будет, но я должен биться до конца. Правда, для начала необходимо как можно больше выпить – водка добавит смелости, даст прилив энергии. Хотя перебарщивать не стоит, а то таракан нападет, когда я снова буду отключен.

Допив остатки и блуждая в поисках противника по квартире, я не переставал думать о стратегии боя. Встряхнуть и шмякнуть о стену со всей силы! Схватить за одну клешню и что есть силы ударить о стену так, чтобы все кишки размазались по ней. Вот каков был план. И он был должен сработать, так как обычно я лишь отбивался. Правда, таракан тоже изменил тактику. Раньше он всегда нападал, когда я просыпался и лишь совсем недавно стал нападать ночью.

А потому я и решил напасть первым. Истошно крича и размахивая руками, я пришел на кухню и стал переворачивать мебель, и это было правильным решением. Зверь, как я и предполагал, не смог из-за своих размеров покинуть комнату и быстро появился перед моими глазами, бодро размахивая своими усами и испуганно прижимаясь к стенке. Хотя вру, сначала он хотел было подойти ко мне, но я резким ударом сбил его с лап и мощным движением, схватив за одну из клешней, шмякнув о стену так, что там образовалось огромное пятно темной слизи. Все, как и планировалось. Абсолютно чистая победа. Ещё раз убедившись, что тварь не дышит, я победоносно пошёл спать.

Проснулся я от того, что меня лихо трясли за плечо. Разобрать, кто это, я не смог, помнил лишь, что меня выволокли из квартиры и повезли куда-то на машине. По запаху я инстинктивно предположил, что в вытрезвитель – место, где я периодически тратил свою миролюбивую, спокойную и до недавнего времени алкогольную жизнь. Проспавшись сколько нужно, я был представлен суду за убийство своего четырехлетнего сына, с которым меня на выходные оставила моя собутыльница-жена.

 

Эпилог.

Хорошо, что я в одиночке и свить небольшую веревку не так сложно. Хотя тут не скучно, так как мой маленький преследователь, мой маленький сын посещает меня и здесь. Правда, теперь я узнаю его и, когда он хочет есть, я уже не откидываю его в сторону. А если он по детской глупости взял тараканью ловушку, я могу отобрать её, не дав наесться этой гадости и не дав блевать белой жижей. И, естественно, когда он будит меня за ногу, я не пинаю его к стенке и не сбиваю его разбитой бутылкой, заставив раненного уползти под стол на кухню, откуда, схватив его за маленькую ручку, я не ударю его о стенку, оставив на ней кровавое пятно.

Нет, ничего этого я уже не делаю, как, впрочем, и остальное, что делало меня алкашом. Просто даже по той причине, что тут не дают водку. Впрочем, мне пора, надеюсь, я хорошо свил эту веревку, и она не порвётся в решающий момент.

© Даниил Дарс


© Денис Пылев. Фэнтези. Юмор

Паола. Книга 2. Сияние. Глава 9

2 комментария

Идти к боно, так обошедшемуся с её деньгами оказалось не так уж и далеко. Сбегая по очередной каменной лестнице, Паола старалась держаться за спиной Джироламо, чтобы её счастливая улыбка не спугнула бандитов раньше времени. По дороге она вызнала у обильно потеющего профессора общую информацию о количестве негодяев, их оружии и вероятных скрытых способностях. На все пункты она получила исчерпывающие ответы, поэтому и решила идти открыто, не таясь.

Неказистый снаружи дом с покрытыми грязными разводами стенами отличался от соседних, как рыба в косяке от своих товарок. То есть, никак. Высокая, в два этажа стена, на которой не было даже намека на окна, и небольшая крепко сколоченная дверь с тяжелым медным кольцом — вот и все отличительные признаки. Если бы вампирше сказали только эти приметы, она никогда не нашла бы это логово негодяев. Но Джироламо уверенно направился к двери и, постучав несколько раз условленным сигналом, повернулся и кивнул ей, будто поддерживая. Открывать с той стороны явно не торопились, и Паола стала проявлять признаки нетерпения. Когда дверь немного приоткрылась, на них уставился здоровенный бандит:

— Чой-то ты быстро обернулся, Жабоглав, — усмехнулся он, дохнув на пришедших запахом жареного лука и мясной подливки. – Неужто деньги принес да еще и красотку притащил?

— Все может быть, герой! – ответила вместо профессора Паола. – Если будешь добрым и обходительным, глядишь, и тебе что-нибудь перепадет.

В ответ на ее слова, здоровяк еще пуще засмеялся, все так же маринуя гостей перед дверью:

— Может и так, а может, я прямо щас все сливки-то и сниму, — он споро захлопнул дверь, видно, снимал страхующую цепь, распахнув створку настежь, цапнул Паолу за руку и одним рывком втащил ее внутрь.

— Вот сейчас и поглядим, кого тут нам птичка в клювике принесла, — произнес он.

— Поосторожней, громила, — жестко остановила его домогательства вампирша, игриво стукнув по руке. – Не для тебя эта роза расцвела. Этот жирдяй ведет меня к вашему боно.

— Ч’рету?!

— А у тебя есть другой боно, недоумок? – изобразила спесивую девицу Паола. – Познакомь меня с ним!

— Нет, нет, это я просто целую смену отстоял, голова плохо соображает, вот и ляпаю всякое.

— Ладно- ладно, — стала успокаивать его вампирша. –О твоем промахе никто не узнает, если ты только сам не расскажешь. Ты ведь не расскажешь?

Паола все это время пыталась давить привратнику на мозг, но количество последнего вещества, видимо, было столь малым, что далее требовалось действовать с осторожностью. Одним движением Паола оказалась вплотную к здоровяку и, обвив его шею руками, прошептала несколько слов, после которых он совсем размяк. Глаза его заволокла дымка мечтательной страсти, и он совершенно выпал из реальности.

Пройдя первую преграду, вампирша и профессор_ с отвагой двинулись дальше. Короткий узкий коридор, в котором очень легко было сопротивляться даже превосходящим силам вторжения, быстро вывел их во внутренний двор. Паола чувствовала, что за ними наблюдают, но не показываются на глаза. Умно. Не скажешь, что простой грабитель обосновался в таком месте, да еще так устроенном. В душу вампирши стали закрадываться сомнения, но она до времени решила их придержать. Мало ли какие бзики у людей бывают. У этого – безопасность, а ведь кто-то и пытки коллекционирует, и время от времени устраивает апробации. Так что она тоже решила проявить свои таланты чуть позже.

Еще несколько десятков метров- и они входят в большую комнату размером с танцевальный зал где-нибудь в Айринской империи. У дальней стены возвышение, сплошь устеленное коврами и подушками на Султанатский манер. В центре стоит небольшой столик, на котором расставлены блюда с разными яствами. И среди всего этого великолепия сидит небольшой_ тщедушный старичок, изучающий сейчас гостей с неподдельным интересом.

— Подходите ближе, друзья мои! – донесся его голос, слегка скрипучий, но все еще сохранивший следы бывалой силы. – Подходите и угоститесь этими сливами, что доставили сегодня прямиком из Хазарра.

— Я думала, у вас война с Хазарром, — подсаживаясь и набивая рот плодами, произнесла Паола. Джироламо, кажется, едва не потерял сознание при виде этого старика.

— У кого-то война, возможно, отрицать не стану, – тем временем вещал старец, — но, я думаю так, что воюют короли и бароны, а мы, простые, скромные люди всегда можем договориться друг с другом.

— Ну, тут, судя по всему, вы явно скромничаете, — произнесла вампирша, внимательно вглядываясь в лицо старика. – Сдается мне, что вы не боно Ч’рэт.

— Истинная правда, девочка. Я не боно. Я тот, кто повелевает боно всего острова.

— То есть, настоящая шишка. Главарь этого маленького_ клуба по интересам.

— Можно и так сказать. Но мне кажется, что вы пришли сюда не за этим.

— Так и есть, — Паола доела сливу и поднялась. – Мне нужен боно этого неудачливого грабителя могил.

— Ч’рэт и в самом деле решился ограбить кладбище?! – теперь вопрос адресовался Джироламо, будто еще секунду назад его тут не было вовсе. Тот кивнул, было видно, что от страха он чуть живой и вот-вот грохнется в обморок.

— Боно сегодня нездоровится, но свои пожелания вы можете передать и мне. – Старик, так и не представившись, откинулся на подушках, вперив в них взгляд, в котором тепла было как в замерзшем озере зимой.

— Я передала этому человеку пять золотых, у него их забрали, а я не собираюсь так просто расставаться с нажитыми честным путем деньгами. Дело, на которое я ему их дала, не закончено, что ставит меня в неудобное положение.

Старик подумал, пожевал губами и внезапно громко хлопнул в ладоши. В стене открылась потайная дверь, и в комнату проскользнул невысокий мужчина в дорогом _цветастом халате и что-то начал нашептывать тому на ухо.

— Ваше дело тоже связано с кладбищем?! – по тону вопроса Паола поняла, что человек шутит. Хотя при взгляде на бывшего профессора это не было заметно. Вообще, при каждом слове, сказанном вошедшим, он вздрагивал.

— О нет, я не опускаюсь до подобного. Нужно же сохранять частичку достоинства. Мои интересы не пересекаются ни с интересами боно, ни, надеюсь, с вашими, — вампирша решила не выдавать себя раньше времени, несмотря на то, что сама ситуация ее жутко забавляла. Но то, что, по человеческим меркам, от визитера исходили волны опасности, Паола просто игнорировала с великолепным самообладанием. Она хотела докопаться до сути, прежде чем начинать кровавую мясорубку.

Наконец старик, пожевав губами, видимо, принял какое-то решение, потому как по движению его брови в комнате оказалось еще несколько человек. На вид все сущие висельники. Они встали вдоль стены, сложив все как один руки перед грудью. Вот так они напоминали застывшую перед нападением волчью стаю, ожидающую отмашку вожака. А вожак все еще колебался. Несмотря на то, что был всего лишь последышем, старик чувствовал исходящую от стоящей пред ним женщины какую-то прямо-таки иррациональную угрозу. Он не мог понять источник опасности, но решил не обострять ситуацию:

— Сколько, мой ученый друг, ты остался должен боно Ч’рэту?! – внезапно обратился он напрямую к Джироламо. При звуках своего имени бедняга чуть не обмочился.

— Пятнадцать полновесных имперских золотых! – проблеял несчастный.

— Неплохо. Совсем неплохо, — усмехнулся вопрошающий. – Давайте же рассуждать логично. Пять у тебя забрали. Допустим, мы можем учесть их в качестве первого взноса в погашении твоего долга. Когда ты намерен отдать мне все остальное?! И учти, — старик воздел к потолку указательный палец, — ответы вроде «не знаю» и «через пару лет» не принимаются. Иначе познакомишься с моими людьми. А они не упускают случая потренироваться.

Несчастного профессора едва не разбил паралич, так он задергался. Брошенный им на Паолу взгляд напоминал щенячий, так что вампирша с трудом пересилила стремление его почесать и пожалеть.

— Десять золотых — все равно огромная сумма для такого книжного червя, господин хороший, Паола криво усмехнулась, начиная заводиться. Людская жадность в купе с беспринципностью попросту выводили ее из себя.

– Есть ли иные способы списать долг моего товарища? Конечно, если только вас не интересуют исключительно блестящие кругляши?!

Так и не назвавшийся глава боно задумался, по-плутовски сощурив глаза. Он осмотрел вампиршу с ног до головы несколько раз, пока, очевидно, не принял некое решение.

— У меня завтра состоится деловая встреча с партнерами из Хазарра. Я решил, что ты украсила бы мою охрану, а за это я спишу долг господина Джироламо. Идет?!

Паола задумалась. Дел — на вечер, и, наконец, все недоразумения улягутся. К щекотке в животе она уже успела привыкнуть и не обращала на нее внимания, так что пара дней погоды явно не сделают.

— Что от меня потребуется? Только покороче….

Старик щелкнул пальцами, и громилы мгновенно ринулись в атаку. Первого набегавшего на нее с короткой увесистой дубинкой она встретила ударом в пах и тут же, прикрывшись им от второго бандита, сама атаковала следующего. Поднырнув под руку, она от души врезала по уху и, когда здоровяк зашатался, добавила ногой под коленку. Человек коротко взвыл и рухнул на пол. Вампирша ударила его сжатыми ладонями по ушам, выведя из строя. Тем временем второй бандит выхватил короткий меч и ринулся мстить. Владел клинком он довольно сносно, чувствовалась подготовка, но противопоставить Паоле ничего не смог, она взвинтила скорость движений, словно песчаный вихрь, и, атаковав с фланга зазевавшегося противника, выбила меч, а его самого приложила о стену да так, что кровавые брызги отметили точку соприкосновения.

Все действие заняло у нее не более минуты. Остановившись, она взглянула на своего «работодателя» и вопросительно подняла бровь. В ответ раздались бурные аплодисменты.

— Браво, браво. Вы только что, юная леди, оставили меня без охраны на завтрашний вечер. Тем правильней был мой выбор. Ну что же, отдыхайте, я завтра за вами пришлю.

И не сказав более ни слова, старик, так и не назвавший своего имени, отбыл в сопровождении изрядно потрепанной охраны. Удивительно, но он не сказал им ни слова унижения или презрения, словно догадывался, что бой был нечестным. Уже одно это делало его опасным. А если вдруг ее маленький секрет раскроется, придется его прикончить. В конце концов она повернулась к Джироламо, который начал спокойно дышать только после того, как за мрачным стариком закрылась дверь, за объяснениями:

— Ну и кто это был, хотела б я знать?!

Бедный профессор, который за последние дни столько натерпелся, собрался с силами, сделал глубокий вдох и выпалил:

— Это был сам Уорвик, баглад всего Островного Союза. Ему подчиняются все боно на острове и не только. Но что означает то, что он сам прибыл в это захолустье?! – профессор вскочил и принялся шагами мерять зал. – Я только слышал о нем, но никогда так близко не стоял.

— Как же ты тогда узнал его?! – спросила вампирша, сразу насторожившись.

— О, никакой магии! Ч’рэт любил хвастаться тем, что однажды сидел с ним за одним столом и так подробно описывал саму встречу и автопортрет баглада, что мне он уже был как родной, — позволил себе в конце улыбку.

— Что ж, — подытожила Паола, тоже поднявшись. – Тогда у меня есть время отдохнуть, а у тебя, Джироламо, и без этого есть чем заняться. Потому как я опасаюсь, дальше события понесутся, словно обезумевший единорог.

— Но единорогов не существует!

— Вот именно, мой дорогой профессор. Вот именно.

 

Чем плохи подземелья, так это тем, что никак не получается понять, утро сейчас или вечер? Вот и Линдорин шагал, словно манекен, бездумно переставляя ноги. Видимо, стараясь дать ему больше времени на адаптацию к новым условиям, Моргенз поставил его в середину отряда и далеко не отпускал от себя даже на привалах. Время от времени он уточнял дальнейший путь у Махтогана и снова продолжался, казалось, бесконечный переход. Вампиры держались превосходно, а вот эльф стал сдавать. И дело было скорее в элементарной усталости и нервном истощении. К тому же много сил уходило на общение. Хотя существо, делящее с ним одну голову, подтвердило, что скоро это пройдет, и он сможет общаться с ним без таких душевных затрат. Но на все это требовалось время, а его сейчас как раз-таки и не было.

Некоторое время отряд никто не беспокоил, однако никто из ит’хор не испытывал ни малейших иллюзий, что все их злоключения окончились. Нет, все готовились к грядущей битве. На очередном привале, когда Линдорин сидел с закрытыми глазами, к нему подсел Феодосий:

— Как себя чувствуешь, эльф?!

— Как нагруженный онагр, которого еще пинали всю дорогу.

Вампир усмехнулся и потер подбородок:

— Мы с Моргензом весь переход рассуждали о дальнейших действиях и не смогли прийти к единому мнению.

— Поэтому требуется свежий взгляд со стороны? — Линдорин приоткрыл один глаз.

— Что-то вроде…

Какое –то время они сидели молча, думая каждый о своем, пока первым не нарушил молчание эльф:

— Я понимаю, почему вы со мной носитесь. Но, клянусь сенью лесов, не стоит меня так опекать. Я способен предупредить, если что-то пойдет не так, и Махтоган окажется…, скажем так, – паразитом. Но пока повода усомниться в его словах не было. Периодически в моей голове всплывают картины из его прошлого, и я узнаю его чуть лучше. Прохожу по лабиринтам памяти, заглядывая туда, куда у меня есть доступ.

Феодосий внимательно слушал, но на его лице не отражались никакие эмоции. Наконец он поднялся и, отряхивая колени, таким необычным, свойственным лишь людям, жестом произнес:

— Поговори с напарником, эльф. Нам снова нужно выбрать направление движения. Кого- ни будь другого перекрестки раздражают не так сильно, а меня -так просто выводят из себя.

— В тебе говорит консерватор, Феодосий, — усмехнулся Линдорин, откидываясь на рюкзак и прикрывая глаза. – Дайте мне немного времени, и я укажу вам направление.

Феодосий кивнул, но скорее самому себе. Ситуация и так была необычной, а здесь еще прибавилось и это. Голова кругом. Хорошо, что остальные воспринимают произошедшее с эльфом как нечто не выбивающееся за рамки привычного, иначе пришлось бы успокаивать оставшихся ит’хор. А заниматься этим ему совершенно не хотелось. Старого, все повидавшего вампира не смутили ни подземелья, ни твари, их населяющие, но то, что в голове темного поселился некто чужой, лишало покоя. Он не понимал, как это возможно, а то, что он не понимал, следовало либо уничтожить, либо убедиться в (его) невозможности навредить клану. Но как следовало из всего их разговора, он не в состоянии сделать ни того, ни другого.

Моргенз сказал ему, чтобы он отпустил ситуацию и занимался лучше отрядом, чем присматривался к Линдорину всякий раз, когда тот остановится или пошатнется где-то на марше. Владыка понимал, что двигало седоволосым соратником, но не мог передать ему свое спокойствие, как и донести до остальных всю значимость происшедшего с их длинноухим спутником. Сам факт того, что они могут прикоснуться к эпохе, о которой даже не слышали, и говорить с ее живым воплощением, стоил не то что дорого, ему не было цены. Пускай эта связь была не толще паутины, но у него все дрожало внутри от столь близкого источника знаний, давно забытых и вновь обретенных при столь «счастливом» стечении обстоятельств. Ему хотелось задавать и задавать свои бесконечные вопросы этому удивительному существу, но пока он был вынужден ограничиться узнаванием дороги в бесконечном лабиринте подземелий. Вернувшийся Феодосий потоптался, вздохнул как-то особо уныло и присел рядом.

— Говори уже, — подбодрил его Владыка. – А то, как саблезубый лесной кот, вьешься вокруг да около! Что там наш эльф?!

— Общается со свои квартиросъемщиком, — буркнул седоволосый, вытягивая натруженные ноги. – Обещал позвать, как только что-то узнает.

— Тебе все это не нравится, я чувствую. Так что не отпирайся, говори, как есть.

— Что говорить?! Что мы все глубже погружаемся в… Как там по гномьему?!

— Dastresd’hash!

— Во-во, точно! В самое, понимаешь, то место!

— Ладно, не бурчи, старый ты брюзга! Скажи лучше, как там остальные.

— А что с ними-то станет?! – удивился Феодосий. – Им-то в башку никто не влезал! Топают, вон, как заведенные, от заката и до рассвета.

— Я имею….

— Да понял я, понял, — фыркнул седоволосый. – Шучу я. Все в порядке. Особых ран не было ни у кого, а мелкие порезы уже затянулись. Меня волнует совсем другое.

— Что же?!

— Уж слишком долго на нас никто не нападает! И меня это сильно нервирует!

— Да уж, вижу! – усмехнулся Моргенз, проверяя лезвие своей тьяги на предмет пятен ржавчины или других каких сюрпризов. – Меня это беспокоит только в том случае, если мы не сможем отбиться от того, что навалится на нас дальше. Но если тас Мифоэттин выберет для нас правильный маршрут, я думаю, вероятность столкновений резко снизится. Скажи-ка лучше, — продолжил после небольшой паузы Моргенз, — ты пытался высчитать, где мы выйдем на поверхность.

— Пытался. Бросил.

— А я нет. Все надеюсь сориентироваться, в какой части Зидии мы выпадем из этой каменной кишки.

— Бессмысленное занятие, — пожал плечами Феодосий. – Где бы судьба нас ни вывела, там будет солнце и, если нам о-очень повезет, там не будет сид’дхов и исчадий. Хотя бы какое-то время. Нам нужно будет еще дождаться вестей от Паолы.

— А это, друг мой, совершенно невозможно. Едва ли она в одиночку рискнет отправиться за нами в эти, проклятые Тьмой, коридоры. Она для этого слишком умна и осторожна.

— Тогда остается лишь одно – магия.

Теперь настала очередь Моргенза пожимать плечами:

— Ты знаешь, что магии в твоей ученице кот наплакал, мой старый друг. Если она и найдет нас, то только с помощью Кристалла. Я в этом совершенно уверен. Она не отступится, даже если мы все сгорим. Я так же, как и ты, возлагаю на нее все свои надежды и мечты, но оставляю маленькую, почти невесомую вероятность того, что возможен провал. Мир стоит на пороге важнейших в его истории преобразований, пускай и совершаемых чуждыми нам тварями Бездны, но пути назад уже нет. Больше нет.

Спустя два дня после этого разговора, ит’хор почувствовали легкое, почти неосязаемое дуновение ветра. Но первоначальная радость сменилась настороженностью, а затем и тревогой. Запах, что принес подземный ветер, больше всего напоминал трупный, но откуда под землей взяться трупам, раздумывали вынужденные путешественники . Моргенз выделил разведчиков, и вот во мраке скрываются их фигуры, а оставшиеся придаются самому сложному занятию – ожиданию. Линдорин, который так и продолжал двигаться в середине отряда, внезапно ощутил, как волосы на затылке вздыбились, словно иглы василиска. А спустя миг в его голове раздался голос:

— Боюсь, вы идете прямо в ловушку. Или того похуже.

— Объяснись! – потребовал темный эльф. Манера — вот так включаться в его мысли выводила из себя, но как видимо «квартиранта» это не смущало. И он как ни в чем не бывало продолжил, — Я не помню, чтобы бывал в этих местах, но запах говорит о многом.

— О чем же?!

— О засаде_ либо постоянном месте пребывания неких существ.

Слова Махтогана нашли подтверждение спустя всего несколько часов. Высланные вперед разведчики вернулись с дурными вестями. Дорогу преграждала пещера, стены которой терялись во мраке. Но не это было основной проблемой. В центре пещеры располагалось поселение, которое с большой натяжкой можно было считать городом. Хотя, если бы спросили Линдорина, что видит он, эльф бы сказал – кладбище. Минималистическая архитектура строений, строгий функционал- ничего лишнего. Скучно, уныло, стандартно. Но, судя по всему, местных жителей эстетика внешнего вида строений никак не занимала, поэтому-то дома и напоминали склепы. А запах, шедший из центра города, был знаком вампирам. Так пахли стражи гробниц, песчаные гули, когда собирались в большие стаи. Но их истребили еще до падения Империи Ночи. Ну или так казалось.

— Гули, — с презрением прошипел Зигер Транн, оказавшийся неподалеку от эльфа. – Бесполезные, но опасные твари. Особенно, когда живут на одном месте веками.

— Но, — начал было Линдорин, однако его оборвал неслышно подошедший Владыка. Он выглядел встревоженным, а это было необычно уже само по себе:

— Гули не могут так долго прожить на одном месте. Это за пределами их куцего умишка. Нужна некая сила, что будет удерживать их тут. И либо это какой-то вожак, что сплотил их силой, либо магия, что так же не пускает мерзких тварей вершить свои непотребства ,как им вздумается. И то и другое для нас неприемлемо, так как стоит на нашем пути. Нужно решить, как мы минуем их город – силой или скрытно.

— По крайней мере, мы можем выбирать, как нам поступить в данной ситуации, а не подстраиваться под окружающих, — сплюнул под ноги Зигер Транн и, развернувшись на каблуках, отправился обратно к отряду.

— Я бы предложил еще немного понаблюдать за ними и позже принять взвешенное решение касательно дальнейшего нашего продвижения, — вступил в беседу Феодосий. – Как и сказал Владыка, это не похоже на обычное поведение гулей, а значит, здесь может таиться опасность.

Оставив дозорными Линдорина и Зигер Транна, Моргенз увел отряд обратно в коридор и, пользуясь передышкой, вампиры стали проверять снаряжение, а кое-кто прикрыл глаза и сразу же задремал. Спрятавшись за крупным сталагмитом, сломанным зубом торчавшем из пола пещеры, дозорные принялись во все глаза рассматривать странное «поселение». Через некоторое время стало ясно, что в центре располагалась небольшая площадь, на которой происходило некое действо, скрытое от глаз наблюдателей высокими крышами склепов. Внезапно тишину пещерного города разорвал протяжный вой, от которого, казалось, заходила ходуном земля. Ему вторило бормотанье гулей, которых становилось все больше. Они, будто муравьи, сползались к центру своего города ,покидая жилища или выбираясь из невидимых подземных ходов. Но откуда бы гули ни выползали, они, как одержимые, рвались на площадь, ведомые чьей-то злой волей. Присмотревшись повнимательней, Транн, предположил:

— А ведь они напуганы!

— С чего ты взял?

— Ни один гуль не издаст такого воя, мой лесной друг, — усмехнулся краешком рта вампир. – Это, наверное, и есть та причина, по которой они здесь собрались в огромную стаю, и все еще не покинули это место.

— Давай-ка подойдем поближе, — решил Линдорин. – Толку сидеть, если мы не видим происходящего?!

Транн колебался не более секунды, затем его лицо осветила хищная улыбка:

— А давай! Я думаю, Владыка будет не сильно ругать разведчиков, принесших важную информацию?!

— Думаю, нет.

Осторожно спустившись по краю обрыва, вампир и эльф, крадучись двинулись от одного строения к другому. Запах и мусор делали эту задачу не такой простой, как могло показаться с самого начала, но в конце концов большая часть пути была преодолена, и они заняли позицию на одном из склепов, распластавшись на темном камне крыши. Перед ними маячило море согбенных спин, покрытых чешуей, шерстью и клочьями немертвой плоти. Волны, порождаемые этой массой тел, влекло к центру площади, на которой высился небольшой постамент. Вначале он показался Линдорину пустым, но вдруг что-то мелькнуло в воздухе, и вот уже на каменном навершии стоит невиданная тварь, разведя в стороны свои руки количеством четыре.  Усеянная клыками пасть раздалась в стороны и исторгла еще один оглушительный рев, от которого большинство гулей попадали навзничь и, барахтаясь на земле среди себе подобных, тоскливо бормотали что-то. И тут же пробудился квартирант темного эльфа — Махтоган:

— Четырехрукий! – раздалось в голове Линдорина. – Клянусь Яльтири, мы не так уж славно поработали!
© Денис Пылев. Фэнтези. Юмор