— Мемнон, тебя зовёт царь!
Это могло означать всё что угодно. Теперь эти слова стоили не так много, как раньше. Ведь раньше у Махтара II было королевство и власть. А теперь есть только отряд гвардейцев и телохранителей, уставших, голодных и измотанных непрекращающимися атаками гверков вкупе с гоблинами из клана Ездящих на волках. А всё решила одна единственная битва на Цифейских полях, когда баронская конница, ведомая изменником Траггом ди Форза ударила в незащищённый правый фланг королевского войска и, смешав боевые порядки, преподнесла победу ненавистному королю Люциусу Жестокому, повелителю гверков, рохмаров и кальфаров. Королевство Маэреллон, получив отпор не более трёх лет назад, прекратило предъявлять требования на часть спорных территорий и заключило мир с Треестом, использовав передышку на подкуп вечно недовольных баронов Севера и заключения союзов с народами Ночи. Результат был наглядно продемонстрирован на поле битвы, где Махтар лишился войска, столицы и государства.
Чудом оставшись в живых после резни, устроенной победителями, король с небольшим отрядом, успев забрать семью из обоза, помчался к столице, когда стало известно об измене начальника столичного гарнизона и некоторых членов Высшего Совета. Путь к спасению оказался отрезан. После краткого совета с главным телохранителем, Махтар II принял решение прорываться к границе уже чужого царства. В горах Виденхельма стоял небольшой охотничий замок, в который он наведывался раз в год, чтобы поохотиться на спинорогов. К нему и направили свои стопы беглецы …
Поднявшись с расстеленного спального мешка, на котором он точил боевой нож, изрядно затупившийся за последние недели, Мемнон, не спеша, пошёл к царскому шатру. Не спеша не из-за того, что не любил короля или презирал его, нет. Он пытался просчитать, как далеко может зайти их разговор. И будет ли он продолжением уже состоявшегося ранее. Но вскоре бросил этим заниматься и сосредоточился на «здесь и сейчас».
Стоявшие в карауле гвардейцы поприветствовали его, и он кивнул им в ответ. Они все очень сблизились за последние дни, когда смерть ежедневно бродила между ними незримой тенью, стирая различия между благородными и простолюдинами.
— Боги с тобой, Мемнон! – шепнул один из них, перехватив поудобнее алебарду. Второй кивнул, словно соглашаясь со словами своего товарища. Это было необычно. Откинув тяжёлую ткань полога, он шагнул внутрь, мысленно дав себе обещание не удивляться ничему, что бы не сказал ему король.
— Мемнон, мой верный телохранитель, — поднял на него взгляд низложенный монарх. За последние дни он осунулся, под глазами залегли тёмные круги, волосы, некогда чёрные и блестящие, сейчас свисали сальными прядями, совершенно седые. На куче вещей, в беспорядке сваленных в углу походного шатра, лежала корона и части доспеха. – Мы звали тебя, чтобы попросить об услуге.
— Всё что прикажет Ваше Величество! – преклонил он колено.
— Я больше никому не могу приказывать, друг мой, — невесело усмехнулся Махтар II, посмотрев на супругу Изабель Картильонскую, которая даже в изгнании умудрялась сохранять утраченное супругом величие. – Поэтому прошу тебя об услуге.
В это время королева повернулась к вошедшему телохранителю. Из-за её спины вышла принцесса Лукания, семилетняя белокурая бестия, изводившая всех гвардейцев во дворце, устраивая засады и расставляя «ловушки». Принцесса была одета как для долгой дороги, в тёплую курточку и толстые штаны из тюленьей шкуры. Со стороны могло показаться, что это одна из хравнов, лесных племен охотников, обитавших далеко на севере. Охотники и рыболовы, они снабжали царский двор рыбой и морепродуктами, снискав признание короля, даровавшего им особые привилегии.
— Нам кажется, что за нами следят, Мемнон, — начал король, нервно теребя рукоять кинжала с огромным рубином в навершии. – Только что вернулись разведчики. Следопыты говорят, что за нами двигается большой отряд. Их ведут гверки, а они берут след, как… да, что мне тебе говорить, ты и сам всё знаешь.
— Но как они могли напасть на наш след, если мы предприняли столько мер, чтобы скрыться от преследования?! Ваше величество, — добавил он с опозданием.
Король нахмурился и почти шёпотом произнёс: — Мне кажется, среди нас есть предатель, Мемнон. Кто-то оставляет невидимые нам следы, которые и находят следопыты гверков.
— Но как такое возможно, Ваше величество?! – Он вздёрнул брови. – Мы все в одной лодке и не покидали отряд с самой битвы. Кто может среди нас желать вам смерти?!
— Кто-то, кому заплатили или пообещали нечто столь ценное, что ради этого стоило пойти на предательство.
— Вы кого-то подозреваете?
— Никого и всех разом, Мемнон. Хотя, если честно, у меня уже не осталось сил бояться. Мне хочется сойтись в битве со своими преследователями. Посмотреть в их глаза, обагрить свой меч их кровью. Но семья сдерживает меня, делает меня слабым перед лицом грядущего. Поэтому я и хочу просить тебя вернуть мне силу.
— Как?! Я не понимаю, Ваше величество!
— Спаси моих женщин, Мемнон. Доставь их в охотничий замок, и я буду перед тобой в долгу до скончания времён. Сделай это и дай мне сразиться с врагом без страха.
— Но, Ваше величество! Это… это же неминуемая смерть!
— Пускай! Я принял решение и не сойду с этого пути. В твоих руках моя смерть. Дай мне погибнуть как монарху — с достоинством и чистым от слабости сердцем.
— Я.. я не знаю, — телохранитель замер в нерешительности.
— Тебе нужно лишь сопроводить мою семью до замка, и ты станешь очень богатым человеком.
— Деньги не всё решают в этом мире.
— Но гораздо сильнее облегчают большинство решений, — король улыбнулся усталой, вымученной улыбкой, больше для того, чтобы дочь не волновалась. – Я отдал все необходимые распоряжения. Вы скроетесь в Картильоне. Родители Изабо уже ждут её с дочерью.
— Ваше величество?!
— Я останусь, Мемнон. Никому не нужен беглый монарх. Да я и не хочу жить как беглец, всю жизнь оглядываться и ждать, когда произойдёт покушение или Люциус предъявит Герриху ультиматум, — король замолчал, а королева смотрела сквозь телохранителя, механически поглаживая дочку по светлым волосам.
— Махтар, — впервые за полтора десятилетия он назвал своего троюродного брата по имени. – А может…
— Нет. – Король покачал головой, — всё уже решено. К тому же, кто-то должен отвлечь внимание от вашего отряда. А никому другому, даже с моей короной, — Махтар кивнул в сторону вещей, — не обмануть следопытов гверков. Это судьба, как говорил наш учитель фехтования.
— Этот напыщенный индюк тар Дардес?! Он здорово натаскал нас тогда.
Они рассмеялись, впервые с начала кампании. Но улыбка быстро умерла на губах Махтара. Он подошёл к телохранителю:
— Сбереги их. Это всё о чём я прошу.
— Я сделаю это, Ваше величество.
Они расстались через полчаса, скрыв от остального отряда свой отъезд. Мемнон и королева с принцессой прокрались, словно воры, к стоящим в стороне от коновязи четырём лошадям и, оседлав их в полной тишине, покинули временный лагерь беглецов.
Мемнону никогда не нравилась холодная, высокомерная Изабель. Этот брак был династическим, и о любви никто не говорил. Когда их отношения с Махтаром еще можно было назвать братскими, он сказал ему об этом и сильно пожалел. Уже много позже он понял, что первый из них в очереди к престолу без памяти полюбил эту картильонскую гордячку, как называли будущую королеву за глаза. Зато наследная принцесса Лукания была всеобщей любимицей. Её обожали и баловали все, начиная от кухарки и заканчивая последним гвардейцем в королевской казарме. Но сейчас от этой белокурой проказницы он не вытянул и двух слов за ближайшие пару дней. Она словно воды в рот набрала.
По их подсчётам, им потребуется неделя пути, чтобы добраться до места назначения. Королева уверенно сидела в седле, принцессу страховали дополнительными ремнями, чтобы не свалилась в случае резкого скачка или непредвиденного препятствия. Всё-таки лес был не самым лучшим местом для маленькой девочки. И уже к исходу первого дня пути Мемнон столкнулся с трудностями. Нет, лошади шли ходко, и погода радовала длинным солнечным днём, но все его попытки обратиться к королеве наталкивались на стену холодного презрения. Будучи человеком опытным, он понимал, что в случае опасности — это презрение будет стоить им всем жизни.
— Послушайте, Ваше величество, — обратился он к ней вечером, когда обустроил стоянку и они все вместе сидели перед костром, доедая приготовленную им кашу с мясом из припасов, навьюченных на четвёртую лошадь. – Я понимаю, что вызываю у вас отвращение, но мы должны с вами общаться не для того, чтобы заполнить неловкую пустоту, а для того, чтобы в случае опасности вы чётко понимали и выполняли мои приказы.
Она молча вперила в него полный презрения взгляд и, повернувшись к принцессе, тут же отчитала её за какую-то ерунду. Когда Махтар сказал, что и служанки останутся, Мемнон понял, что роль повара, сиделки и слуги придётся выполнять ему. Тогда он чуть не отказался. Если бы они были вдвоём, он бы вслух высказал то, что сейчас камнепадом грохотало в его голове. «Прошу тебя, — сказал тогда король чуть слышно. – Сделай это не ради неё, а ради меня. Это всё, что я прошу. Я знаю, вы никогда не ладили и не поладите, но…»
Утром, когда он на скорую руку готовил еду, а королева с дочерью занимались туалетом, далеко в лесу раздался жуткий вой, тут же, правда, стихший, но от которого по коже побежали мурашки.
— Это не волк, — произнёс он вслух. – Ваше величество, давайте поторопимся. Мне не нравится этот звук, раньше я такого в этих лесах не слышал.
— Это гончая гверков, — холодно обронила королева, окатив его презрением.
— И тем не менее, нужно поторопиться. Позавтракаем в сёдлах.
Мемнон собрал лагерь, забросал землёй костёр и, посадив на лошадку принцессу, покинул столь гостеприимную лужайку. Мысль, что поселилась в его разуме после слов Изабель, с каждой минутой становилась всё реальней. Их нашли! Слишком быстро. Невероятно быстро.
А это могло сказать только об одном – король мёртв, и кто-то выдал гверкам Люциуса их план. Королева, видимо, пришла к тем же неутешительным выводам, так что ехала, понурив голову. Мемнон заметил, как из её глаз текут слёзы. Когда Лукания, что-то почуяв, стала заваливать её вопросами, она рыкнула на неё так, что девчонка смолкла и не разговаривала до самого вечера. В самом начале пути королева поставила ему условие, что он не при каких обстоятельствах не будет разговаривать и прикасаться к принцессе. Телохранителя это позабавило, но он дал ей своё слово.
До вечернего отбоя они слышали этот вой еще раз, но уже дальше к востоку. В его груди затеплилась надежда, что гверки собьются с их следа. К сожалению, эта иллюзия развеялась уже ранним утром. Правда, теперь выли с двух разных сторон, но двигались в их сторону, сужая радиус поисков.
— Мы медленно двигаемся, — произнёс он, доставая из вьючных сумок своей лошади небольшой арбалет. Его арсенал, что он собрал для этого путешествия, включал еще пару сарисс, несколько боевых топоров и щит. Кольчугу он не снимал почти никогда, за редким исключением. В перемётных сумах у королевы и принцессы так же лежали свёрнутые кольчуги, но одевать их пока он не видел смысла, так как это наверняка вызвало бы новый прилив раздражения у Изабель Кастильонской.
Тем временем лес становился всё непроходимей. Стали донимать комары. Он всё чаще слезал с коня, чтобы разведать дорогу. Конечно, выезжать на тракт и мчаться, разбрызгивая грязь, сбивая с ног прохожих было веселей, но и шанс оказаться опознанными был очень велик. Мемнон рассчитывал подъехать к воротам замка через пару дней, но враг внёс свои коррективы.
На исходе третьего дня их путешествия, вой гончих раздался намного ближе, и принцесса, не выдержав, стала всхлипывать. Королева сказала ей вести себя как подобает её статусу, на что Мемнон сказал, что она совсем еще дитя, и здесь Изабель прорвало. Она кричала о том, какой он мужлан и деревенщина, что она прикажет его четвертовать, как только их встретят поверенные её родителей, что она ненавидит эту страну вместе с ним. Стоически перенеся эту словесную баталию, Мемнон подошёл к королеве и влепил ей не сильную пощёчину. Не ожидавшая ничего подобного, она рухнула на колени и вдруг тихонько заплакала. Лукания, подбежав, обняла мать и вскоре они уже вдвоём плакали навзрыд, при полном попустительстве со стороны телохранителя.
Когда слёзы себя исчерпали, королева встала и, оправившись, подошла к Мемнону, влепив ему ответную пощёчину. Он разгадал её намерения сразу же, но не стал препятствовать.
— Никогда так больше не делай, — отчеканила она, но без того градуса холода с которым она общалась с ним раньше. – Тем более на глазах у моей дочери.
«Ну, наконец-то ты взяла себя в руки!» – про себя подумал телохранитель. Ехать оставалось совсем немного, и Мемнону казалось, что он даже узнает знакомые по предыдущим охотам места. Один вопрос мучил его с самого начала. Кто и в каком количестве будет встречать их в замке. Хотя замок — это конечно же сильно сказано, скорее загородный дом, но построенный по всем правилам фортификации, со рвом и подъёмным мостом. Стены были невысокие, да и сами ворота были скорее данью моде, чем реальным препятствием для атакующих. Обычно там постоянно жило несколько слуг из местных жителей и пара городских стражников из Бовы, близлежащего городка, мэр которого отчитывался при каждом приезде короля перед ним лично. Но что там было сейчас, когда война практически завершилась и от мародёров и прочих преступников не было житья, сказать было сложно.
К несчастью, все его подозрения вскоре оправдались. Резиденция Махтара II была заброшена. Ворота были заперты, но калитка для привратников была приоткрыта и, оставив королеву с дочерью перед домом, Мемнон проник внутрь, чтобы убедиться в безопасности за стенами. Внутри дома так же никого не оказалось. Заведя женщин, он тут же закрыл калитку и стал стаскивать к воротам брёвна и прочий мусор, чтобы хоть как-то укрепить их. Предчувствие говорило ему неприятные вещи, и у него не было причин ему не доверять. По словам Изабель Кастильонской, посланники её отца должны были прибыть через пару дней, чтобы сопроводить её на родину. Хотя, как про себя думал телохранитель, чтобы проехать через воюющую страну, необходимо много удачи, денег и сноровки. За остальное ответственны боги, хотя им-то как раз молиться, после всего происшедшего, смысла он не видел.
Кордегардия и оружейная комнаты были опустошены с той основательностью, что появляется спустя годы работы на государство. Поэтому с неожиданным облегчением Мемнон отметил, что скорее всего оружие забрал глава Бовы. За этими размышлениями его и застал крик из дома, в который зашли женщины. Проклиная всё на свете, включая ослиное упрямство королевы, он прыжками бросился вперёд. В большой зале двумя солеными статуями стояли Изабель и Лукания. Перед ними на большом пиршественном столе лежало большое блюдо, с которого голодная девчонка сняла крышку. Но вместо вполне ожидаемой пустоты обнаружила голову стражника, аккуратно отрубленную и уже издававшую жуткое зловоние. Принцесса, впервые столкнувшаяся с таким проявлением человеческой натуры, едва всхлипывала в объятиях матери, у которой прыгали губы, а глаза полнились слезами.
Мемнону вновь захотелось ударить королеву в воспитательных целях, но он сдержался, дав себе слово вернуться к этому разговору при первой же возможности. Но, тем не менее, он забрал блюдо и вышвырнул его в ров прямо из окна.
— Они уже здесь! – произнёс он, входя в зал. – Спрячьте принцессу наверху, Ваше величество, а я займусь обороной. Он неспешно вышел во двор, завёл лошадей в конюшню и после этого вернулся к воротам. Между надвратными башнями была искусно сделана площадка для лучников, защищённая декоративными зубцами, так что можно было вести наблюдение за приближающимися противниками, не опасаясь получить стрелу в горло. Хотя дорога и была пустой, Мемнон чувствовал чьи-то жадные взгляды, что прямо сейчас прощупывали его на предмет пригодности к убийству или мародёрству. Сумки с оружием он оставил сразу за порогом, едва смог протиснуться внутрь и сейчас подумывал над тем, чтобы достать «Миротворца» — четырёхстрельный арбалет, творение одного шаншунгского ремесленника.
Но это были еще не все неприятные новости на сегодня. Кто-то испортил механизм подъемного моста и поднять его не представлялось возможным. Поэтому беглецов от преследователей отделяли только ворота, пускай и выполненные на совесть, а не в декоративных целях. Ну что ж, его задача только усложнилась, вот и всё. Если королева права, посланники её отца будут здесь уже завтра к вечеру. Правда, Мемнон не слишком надеялся на такое чудо и был склонен предполагать худшее. Под худшим он понимал смерть.
Вернувшись в дом, он первым делом нашёл женщин. Время было подкрепиться, и он достал припасы, чтобы приготовить ужин. Благо на кухне осталась кое какая утварь и очаг, так что он на скорую руку разогрел мясо и, наварив кашу, сдобренную луком и салом, отнёс всё это в комнату королевы, а сам, взяв свою порцию, заступил в караул. Нести полноценную стражу в одиночку было невозможно, и он позволил себе пару часов сна, чтобы днём не валиться с ног, став жертвой собственной усталости.
Рано утром он засёк какое-то движение в предутреннем тумане, но, сколько потом он не вглядывался, больше ничего не заметил. А вот с восходом солнца ситуация полностью изменилась. На дороге показался большой отряд всадников, по бокам которого рысили здоровенные волки с маленькими зелёными фигурками на спинах. Гверки, которые отличались от людей формой глаз, ушей и носа, были дальними родственниками эльфов. Очень дальними. Один из волков задрал голову и издал тот леденящий душу вой. Мемнону показалось как он послышался голос плачущей Лукании, но он не стал подавать признаков жизни, желая подпустить врага поближе.
За пятьдесят шагов от ворот отряд остановился и вперёд двинулась фигура человека, ехавшего с видом принца крови, как минимум. В руке, словно заразную тряпку, он держал белый шарф, знак парламентёра. Еще через несколько шагов он демонстративно развёл руки в стороны, показывая, что они пусты. Мемнон приготовил арбалет, выбрав себе на всякий случай еще цели.
— Эй, в замке! – раздался его насмешливый голос. – Вы хорошо меня слышите?! Ну, тем лучше для вас! Итак, внимайте! Король-узурпатор Махтар II Кровавый убит при попытке покинуть страну, от рук своего собственного народа. Вам нет нужды умирать всем вместе. Выдайте королеву и принцессу Луканию, и законный король Люциус дарует каждому дворянское звание. Интересно?!
— Нет! – крикнул в ответ Мемнон, рассерженный той наглостью, с которой всё это было преподнесено и обыграно. – Убирайтесь, и мы не будем вас убивать. По крайней мере всех и сразу.
— Да я смотрю тут одни смельчаки подобрались?! Я думал с вами договориться. С королевой, я думаю, мы тоже сможем договориться, когда отдадим её дочурку нашим зеленокожим друзьям.
Мемнон знал, что ждёт человеческих женщин попавших в лапы гоблинов. Их участи могли бы позавидовать мёртвые, так как обычно после насилия им отрубали голову и вспарывали животы. Решив рискнуть, он высунулся из-за зубца стены, став таким образом, чтобы рука с арбалетом была незаметна и впервые взглянул в глаза того, кто охотился за ним и его подопечными.
Он знал его!
Барон Отто ди Дарган. Владетель Пустошей Варикоса, оплота королевской власти на крайнем севере. Вот и еще одна змея, свившая кольца на теле поверженного короля. Мемнон сжал челюсти, чтобы не разразиться проклятиями, но рядом с ним на стене раздался голос королевы:
— Барон Дарган! Помойная северная крыса, что жрала и жрёт объедки со столов сильных! Не сомневалась, что среди шакалов ты будешь первым. Да, так оно и есть! Следовало обезглавить тебя еще пять лет назад! Как я и советовала своему мужу, твоему королю! А твоих детей скормить волкам пустоши.
Даже со стены телохранитель видел, как перекосило от ярости лицо изменника-барона. Обернувшись к гверкам, он что-то пролаял на их языке, и в воздух тут же взвились десятки стрел. Мемнон нырнул в укрытие, и над ним прошелестел смертельный дождь. К сожалению, Изабель Кастильонская не обладала его сноровкой, и, когда он подобрался к ней, в её груди торчала одинокая чёрная стрела с оперением из крыла ворона.
— Ваше величество, зачем?!
— Прости меня, телохранитель! – прохрипела она, и на губах сразу стали лопаться кровавые пузыри. Стрела задела лёгкое, это было ясно с первого взгляда. Жить ей оставалось не так уж и много. – Давно хотела взглянуть в глаза кому-нибудь из этих тварей! Жаль, что вышло всё так глупо. Послушай меня, Мемнон…между нами не было любви, и просить за это прощения сейчас я не буду, но прошу не как королева, но как мать… спаси Луканию… отправь…
Королева потеряла сознание, а еще через несколько мгновений перестала дышать. Опустив её на помост, Мемнон выглянул из-за стены. Барон всё также стоял, горделиво вскинув подбородок, его гверки и баронские дружинники подтягивались ближе, уже размечая про себя точки штурма. Взведя спусковую скобу арбалета, телохранитель успокоил дыхание и, появившись на другом участке стены, выпустил одну за одной четыре стрелы, как на тренировке. Ныряя обратно он успел увидеть смертельное удивление Отто ди Даргана, во лбу которого торчал короткий стальной шип. Оставшиеся три выстрела нашли своих хозяев, но не стали смертельными. Неприятель под стенами разразился проклятиями и еще больше стрел полетело в его сторону, но Мемнона там уже не было. Он со всех ног бросился в дом, надеясь, что принцесса не поддалась желанию высказать своим врагам всё, что она о них думала.
Благодарение богам, Лукания сидела там, где и оставила её королева, в комнате на втором этаже, окна в которую были благоразумно закрыты тяжёлыми ставнями. Решив ничего ей пока не говорить, Мемнон лишь повторил, чтобы она не высовывалась, а на вопрос «где мама?» лишь цыкнул языком, решив отложить тяжёлый разговор на более благоприятное время. Его присутствие было необходимо на стене, хотя он думал, что враги уже перелезли стену. Если бы у него было больше времени, тогда бы он оставил штурмующим несколько сюрпризов, но всё это мероприятие с самого начала было обречено на провал, и он мог только идти навстречу своей судьбе.
К счастью гибель вожака на некоторое время остудила их пыл, но это ненадолго. Когда до них дойдёт, что он один, они без промедления ринутся брать штурмом стены в нескольких местах сразу. А если бы ими командовал он, то приказал бы поджечь дом зажигательными стрелами и потом уже провести атаку. Он вовремя успел подняться на стену, как раз когда потерявшие терпение Ездящие на волках, что-то вереща, ринулись вперёд. Первый залп вынес из седла трёх. Перезарядка, смена позиции, и еще четверо убитых и раненых. Но даже эти потери не сбили атакующую волну. Взметнулись верёвки с крючьями, а лучники гверков, наконец-то разобравшись, что им противостоит всего лишь одиночка, не давали ему поднять головы, наполнив воздух своими чёрными стрелами. Забросив арбалет за спину, Мемнон спрыгнул во двор и бросился к дому, когда стрела на излёте задела его голову. Миг огненной боли и горячая кровь потекла по лицу, заливая камзол.
Ворвавшись в комнату принцессы, он перепугал её своим видом, но, воспитанная в строгости, она не стала задавать так мучавший её вопрос, но по немой мольбе в детских глазах Мемнон понял, что она знает правду и отрицательно покачал головой. Она закусила губу, разом повзрослев на десяток лет. Слёзы градом брызнули из детских глаз, но даже на миг траура у них не было времени.
— Нужно уходить, принцесса!
Его дальнейшие слова заглушил многоголосый рёв, когда первые из нападавших оказались на стене. Мемнон перезаряжал арбалет уже на бегу, благо компактная конструкция позволяла даже это. Им нужно было покинуть дом, ставший ловушкой, но это стало уже невозможным. Выскочив во двор, телохранитель почти в упор застрелил еще четверых и, едва не получив стрелу, спрятался за дверью дома. В колчане бельтов осталось всего на два залпа, а потом в рукопашную. Он спокойно воспринял мысль о неминуемой смерти, решив, что сначала позаботится о малышке. Но своё слово должен был сказать еще меч и только после этого можно было вступать на Жемчужный тракт, как и многие до него.
Тем временем стену преодолело около двух дюжин гверков и баронских дружинников. Гоблины на волках бесились под стенами, ожидая своего часа. Выдохнув и посмотрев на Луканию, Мемнон впервые почувствовал миг умиротворения посреди бури стремящейся поглотить его. Он улыбнулся, подмигнул принцессе и, резко распахнув двери, выскочил во двор. Не ожидавшие такого маневра, преследователи на миг растерялись, подарив ему столь важные мгновения. Еще четыре стрелы ушли, безукоризненно найдя свои цели, а Мемнон, выхватив меч, ринулся на ближайшего воина. Уклон от неуклюжего замаха, и кончик лезвия перечёркивает шею, воин хрипит, а телохранитель уже сшибается со следующим противником, обменивается с ним серией ударов и, уйдя в низкую стойку перерубает ноги в области бёдер. Дружинник пронзительно кричит, но крики скоро переходят в хрипы, и он затихает. А в это время Мемнон убивает следующего и сталкивается с гверком. Этот народ любит войну, он живёт ею. Их тела, защищённые лишь лёгкими доспехами, отличаются от человеческих своим изяществом, говорят, что лучшие мечники из их народа. Но сейчас гверк не может ничего противопоставить ярости человека и так же оседает в поднятую ногами бойцов пыль.
Мемнон всё это видит отстранённо, словно со стороны. Он дышит ровно, будто океан и волны его гнева омывают всех по эту сторону ворот. Враги бегут от него. Он убивает еще одного, но в этот миг из-за спин отступивших вылетел молот. Он слишком поздно заметил его, тесня еще одного гверка, и смог только подставить меч. От силы столкновения клинок вылетает из его руки и в тот же миг перелезший через стену лучник всаживает в него стрелу. Странно, но он не чувствует боли, словно всё происходит не с ним. Опустив глаза, он видит тоже чёрное оперение, что торчало в груди его королевы. Внутри его что-то лопнуло и только после этого пришла боль. Он зашатался, но устоял и, понимая, что это конец, побрёл к дому. У него оставалось еще одно незаконченное дело и, хотя бы его он хотел довести до конца.
Он уже почти добрался до спасительной двери, когда его бедро пронзила еще одна стрела. Он споткнулся и тяжело завалился вперёд лицом. Наверное, он ненадолго потерял сознание, потому что пропустил момент, когда на встречу ему из дома выбежала принцесса, пытавшаяся поднять его тяжёлое тело.
— Вставай! Ну вставай же, — пробивался сквозь туман в его голове её детский голос. – Нам надо идти! Ты обещал!
Мемнон с трудом сообразил, что от него хотят. И еще несколько мгновений он пытался понять где его меч, а вспомнив, что выронил его, потащил из ножен боевой нож.
— Уйди в дом! – прохрипел он, пуская кровавую слюну. – Закрой дверь!
— А ты?! – она смотрела на него сквозь слёзы.
— Мне надо закончить тут пару дел, и я вернусь, — Мемнон криво усмехнулся и сплюнул кровью. – Тебе не понравится. Ступай.
— Но ты не можешь идти. Ты ранен! – крикнула Лукания, на глазах которой словно по мановению волшебной палочки высохли слёзы. – Я поведу тебя, можно?!
В этот миг Мемнон понял, что не в силах больше спорить. На том конце Жемчужной тропы уже стоит хозяйка жизни и, улыбаясь, манит его к себе. «Я позабочусь о тебе, Мемнон. И о девочке тоже». Он тоже улыбнулся ей, и, с трудом сфокусировав взгляд на принцессе, прижал её к себе:
— Конечно, кто же может отказать такой леди.
Так он и встретил их. Бредя навстречу, выставив перед собой нож. В его ушах гулко билось два сердца. Большое и маленькое.
Тух-тух. Тух-тух. Ту….
© Денис Пылев, 2017
Мифы Древней Греции на новый лад
