Когда из последнего в кладке яйца вылупился птенец белого цвета, ворона-мать сильно удивилась. Все птицы в их стае имели черное, как смола, оперение. Даже  клюв и ноги у них были чёрные. Также выглядела она сама и отец вылупившихся воронят. И вдруг этот странный птенец!

Как любая мать, она полюбила всех своих детей, когда они были еще яйцами, и теперь не была готова отвернуться от белого вороненка. Птица сразу сообразила, что необычная окраска представляет опасность для малыша.  Она запачкала его углем, а сверху натерла жиром, чтобы создать характерный блеск. Ворона так тщательно следила за тем, чтобы уголь не успевал стираться, что даже ворон-отец не заметил, что один из птенцов не похож на других.

Шли дни, малыши подрастали. Наступило время, когда они стали на крыло и начали учиться самостоятельной жизни. Тогда вороне-матери пришлось объяснить Рэму, что он не такой как все, и преподать азы маскировки. Это стало для него откровением — потребовалось несколько дней, чтобы хоть как-то примирить его с неожиданно открывшейся реальностью. Раньше альбинос был уверен, что все вороны совершают свой туалет таким же образом. Более того, стараниями матери он никогда не видел себя настоящего, и только красный оттенок глаз отличал его от других. Но, ни он сам, ни окружающие его птицы не обращали на это внимания.

В конце концов, белый ворон смирился с действительностью, а, скорее всего, только подумал, что смирился. Ежедневно он пачкал свое тело в угле и натирал его жиром, как учила мать.  В остальном его жизнь ничем не отличалась от жизни других подростков, а затем  и взрослых птиц.

Однажды, пробравшись украдкой к угольной куче, чтобы обновить маскировку, Рэм заметил там Рона — взрослого уважаемого в стае ворона, который тоже закрашивал углем посветлевшие места на теле и оперении.

В этот день у него словно открылись глаза. Рэм понял, что не является единственным мутантом среди исключительно темных ворон. С тех пор он стал внимательно следить за соплеменниками: кого-то он заметил возле угольной кучи, кого-то узнал по красному оттенку в глазах. «Конечно, нас  подавляющее меньшинство, но, все-таки, я – не один», — подумал белый ворон.  Тогда же  ему в голову пришла, на первый взгляд, нереальная  идея, которая требовала нескольких лет подготовки для своего воплощения.

Набравшись смелости, Рэм подкараулил Рона у угольной кучи и поделился с ним своим планом. Потом он встретился с другими мутантами и создал нечто вроде подпольной организации. Все белые вороны довольно быстро  заняли высокое положение благодаря помощи и рекомендациям старшего из них. Вся стая стала прислушиваться к белым воронам, совершенно об этом не подозревая.

Добившись выполнения первого пункта плана, альбиносы приступили ко второму – ввели в вороний лексикон непонятное слово «толерантность». Никто не знал, что это такое, но постепенно все привыкли, что толерантность – это хорошо, ради нее нужно жертвовать многолетними устоями. Вскоре любая ворона в стае была готова заклевать соплеменницу, если та не носилась с «новой ценностью» как с собственным яйцом.

Третий пункт плана, действительно, стал реализовываться, когда из яйца одного мутанта вылупился белый птенец. Его впервые не стали замазывать углем, а только выставили охрану у гнезда. Пока еще замаскированные альбиносы объявили птенца знаком свыше и анонсировали «Шествие толерантности» в его честь, на которое нужно было явиться с белым оперением.

Большинство птиц перед началом шествия  натерлись мелом, а горстка мутантов, которые и устроили эту вакханалию, наконец, вымылась и явилась в своем натуральном виде. Так, умело манипулируя общественным мнением, Рэм, которого в человеческом мире, вероятнее всего, назвали бы талантливым политтехнологом, добился исполнения своей мечты.

Отныне черные вороны в стае стали вторым сортом, а хорошим тоном считалось мимикрировать под альбиносов.  Благодаря новой моде уже никто не мог понять, сколько же в стае настоящих белых ворон.

Наступило смутное время. Старого вожака стаи, который давно одряхлел, прогнали, а вместо него выбрали Рона, как самого старшего и уважаемого из альбиносов. Теперь белые, а в основном, натертые мелом, птицы забивали своих темных соплеменников, не желающих перекрашиваться. Начались погромы, в которых утратившие рассудок птицы в кровавом экстазе разоряли гнезда своих сородичей. Стая пришла в полный упадок, ведя внутреннюю войну. Много ворон покинуло родную территорию, пытаясь прибиться к другим, но  большинство из них так и не нашли счастья на чужбине. Несмотря на то, что на новом месте они внешне ничем не отличались от местных обитателей, те все равно считали их  чужаками.

Белый вожак вместе со всеми словно впал в какое-то безумие, но однажды пелена с его глаз слетела. Он задумался о том, где же здесь хваленая толерантность, и кто дал право меньшинству диктовать свою волю большей части стаи. Ведь он хотел всего лишь добиться равноправия, не бояться, что когда уголь сотрется с его перьев, его просто забьют другие вороны. Всю ночь напролет он размышлял, задавал себе вопросы и искал на них ответы, но так и не смог понять, как же дошел до такого состояния.

Утром Рон собрал стаю и объявил, что обе окраски оперения отныне равны, а тот, кто нарушит этот закон, будет навеки изгнан. Рэм пытался помешать, крича: «Чего тебе не хватает? Ведь мы сейчас наслаждаемся властью! Ты ведешь себя как  наивный птенец!»

Предводителю было, что ответить своему оппоненту. После бессонной ночи он многое мог бы сказать о равноправии и справедливости, о совести и процветании стаи. И если ради общего блага ему придется пожертвовать интересами кучки мутантов, то он сделает это. И пусть кто-то посчитает его наивным птенцом – время рассудит.

Но вожак не стал вступать в полемику, потому что к счастью для большинства сейчас слышал только голос Мудрости.

Мари Лепс (Мария Древская) © Все права защищены.