Лермонтов

Валентин Исаакович Плюмб трудился метрдотелем всю свою сознательную жизнь. В нежном шестнадцатилетнем возрасте он начал работать в одном из самых старых и престижных ресторанов города, куда пристроил его родственник. Болтовня с гостями ни о чём, задушевные откровения с официантами, нарядные люди и ощущение праздника – отличное место. Задачей Валентина Исааковича было обеспечение бесперебойного функционирования зала. Официанты его слушались, на кухне уважали. Шеф-повара приходили и уходили, а Валентин Исаакович был вечен и уже почти врос в ресторан, который в глубине души считал собственным.

За годы работы он научился читать людей, и, конечно, солидную часть его доходов составляли чаевые. Желающих поужинать всегда больше, чем столиков – это и отличает хороший ресторан от посредственного. Востребованность и незаменимость приятно щекотали самолюбие метрдотеля. Он был нужен человечеству, а человечество, в свою очередь, не могло обойтись без Валентина Исааковича.

– Валентин Исаакович, приветствую!

– О, какие люди, Игорь Гарибальдович! Мое почтение!

– Нам бы столик сегодня, на 19.30.

– Вынужден вас огорчить, но мест нет.

– Очень жаль. Напомните мне, пожалуйста, в каких городах России вы бывали?

– Два раза в Ярославле и один раз в Архангельске.

– В прошлый раз вы мне говорили, что ездили в Ярославль только однажды.

– Ну так у нас полная рассадка.

– Хорошо, в 19.30 мы будем. С удовольствием послушаю снова ваши истории.

Этим несложным шифром пользовались многие люди, деликатно относящиеся к деньгам. На купюрах Банка России изображены города. Две поездки в Ярославль обозначали две тысячные банкноты, визит в Архангельск – пятьсот рублей. Говорить про деньги напрямую Валентину Исааковичу было неприятно, а шифр превращал разговор в забавную шпионскую игру.

Метрдотель был неплохим психологом: он с первого раза мог определить, есть ли у гостя деньги, насколько он жаден или, наоборот, щедр. Если параметры устраивали, Валентин Исаакович пускал человека в своё королевство. В восьмидесятые типичным клиентом был партийный деятель – кабанчик в костюме с отливом, с глазами воришки. В девяностые ресторан наводнили люди в малиновых пиджаках, с пистолетами на боку, через слово сообщающие: «Блянах». В нулевые хлынули зализанные банкиры в штанах от «Гуччи» и женщины с ошпаренными губами. Кем была его целевая аудитория сейчас, в эпоху «Инстаграма», он не знал.

Сегодня Валентин Исаакович ожидал двоих уважаемых гостей, которые освежат его воспоминания о славном городе Хабаровске на пять тысяч рублей. Однако в назначенное время вместо респектабельных господ в дверях появился парень лет двадцати пяти в джинсах, майке GAP и сланцах. Не отрываясь от телефона, он рассеянно сказал:

– Мне бы поесть.

– Молодой человек, столовая находится в трёх минутах ходьбы. А это историческое место. Ресторан.

– Я сюда и шёл. «Трипендвайзер» дает вам пять кругляшков. И отзыв: «Угарный дедок на входе. Города России любит». Что не так?

– Угарный, мда… Места здесь бронируются за неделю.

– Батя, в зале никого нет. Не капризничай, хоть какие-то деньги заработаешь, будет чем заплатить поварам.

– Батя? Я вам, кажется, не родственник.

– Сорян, я кашу съем и свалю. У меня через час онлайн с эсэмэмщиками из Сан-Франциско.

– О времена, о нравы. В этом ресторане, юноша, ужинал Лермонтов.

– Невротиком был Лермонтов. Ты погугли, отец.

– Вынужден отказать. Депозит в нашем заведении составляет двадцать тысяч рублей.

– Не вопрос, батя, держи сорок косарей.

У Валентина Исааковича была маленькая страсть: он любил хрустящие купюры. Очень любил.

– Вы правы, Лермонтов прославился как вспыльчивый малый, что есть, то есть. Какую кашу прикажете подать?

© Александр Бессонов — короткие рассказы, малая проза