Он приходил сюда каждый день с букетом лилий. Садился рядом с ней в комнате отдыха и дарил цветы, на которые она никак не реагировала. Медсестра забирала их, и ставила в вазу. Он был счастлив, что сегодня ему удалось вырваться с работы и приехать к ней. За окном стоял октябрь, но молодой человек был одет в темно-синий костюм легкого покроя. Скорее всего, он так к ней торопился, что забыл надеть куртку.

–Привет, – поздоровался юноша.

Она молчала.

–Что ты сегодня мне нарисуешь? – спросил он, слегка коснувшись ее руки.

Она продолжала молчать.

Молодой человек провел рукой по своим светло-русым волосам и позвал медсестру.

–Вы что-то хотели? – спросила блондинка невысокого роста.

–Я бы хотел поговорить с ее лечащим врачом, если можно.

Медсестра бросила жалобный взгляд на девушку, сидящую за столом.

–Конечно, врач скоро подойдет, – вздохнув, ответила молодая девушка в белом халате, и оставила его наедине с пациенткой.

В комнате отдыха было спокойно, если бы не работающий телевизор, то даже можно сказать тихо. Пациенты занимались разными вещами: две женщины играли в бридж, парень мерил шагами комнату, пожилая женщина, сидящая в инвалидной коляске, неотрывно смотрела в окно, за которым сотрясались на ветру голые деревья.

И только девушка с темно-каштановыми волосами медленно раскладывала принадлежности для рисования. Взяв в руки цветные карандаши, она начала что-то лихорадочно рисовать. Пустой лист белого картона стал оживать под тонкими линиями карандаша. Девушка не обращала ни на кого внимания, мир вокруг нее перестал существовать, казалось, что он был ей совсем не нужен. Она сосредоточилась полностью на своем внутреннем мире, в который окружающие не допускались. Он продолжал смотреть на нее, вдыхая цветочный аромат ее духов. Уходя парень, всегда просил медсестер, сбрызгивать ее волосы духами, которые он подарил ей на день рождения. И медсестры практически всегда выполняли его просьбу.

Один из карандашей покатился по гладкой поверхности стола и упал на пол. Девушка, заметив это, принялась плакать. Она отбросила тот карандаш, которым рисовала в сторону и зарылась в собственные волосы, рыдая все громче и громче. Молодой человек, быстро среагировав, наклонился и поднял упавший карандаш. Когда он положил его рядом с остальными, девушка перестала плакать, она молча взяла лист картона и продолжила рисовать. Парень осторожно убрал прядь волнистых волос с ее лица, но девушка даже не взглянула на него, вновь уйдя внутрь себя. Другой молодой человек на его месте разозлился, но он уже привык к такому поведению и был счастлив от того, что сейчас просто сидит рядом с ней.

–Алексей, врач попросила подождать вас немного, – сказала тихим голосом медсестра.

–Хорошо я подожду, – ответил голубоглазый юноша.

Медсестра улыбнулась ему и поспешила обратно на свой пост. Он вновь повернулся к девушке, и стал рассматривать контуры ее фигуры. Прежде она носила короткую стрижку, которая подчеркивала ее тонкую шею и немного выступающую из-за худобы ключицу. Ее кукольная внешность пленила его сразу, как только он увидел девушку. В летнем розовом платьице она кружилась, невольно привлекая к себе внимание окружающих, ветер ласкал ее  нежную кожу. Он помнил каждую деталь ее одежды: туфли с бантами, браслет из бисера на правой руке, который она носила, по сей день. А ее детский смех, он звучал мелодичнее любой музыки. Конечно, сейчас она изменилась, время сделало ее совсем другой, она стала еще красивее, хоть он и думал, что это невозможно. Длинные волнистые волосы спадали на хрупкие плечи, огромные зеленые глаза выделялись на миловидном лице, вздернутый носик и аккуратные чувственные губы делали ее похожей на модель. Также этому способствовала и значительная потеря в весе, кости просвечивали сквозь кожу золотистого оттенка, однако эта худоба нисколько не портила ее красоту. И, наверное, ничего уже не могло ее испортить, с годами девушка только расцветала, и из миловидной девочки превратилась в сногсшибательную молодую женщину.

Кто-то из пациентов переключил телевизор на музыкальный канал, и комната отдыха наполнилась симфонией скрипки, саксофона и фортепьяно. Низкорослая девушка с ярко рыжими короткими волосами принялась кружиться под доносящиеся из маленького ящика звуки. Несмотря на то, что он много раз приходил в этот медицинский центр,  рыжеволосую танцовщицу, он видел  впервые. Девушка выглядела нелепо, но так старалась двигаться изящно и грациозно, полностью отдаваясь музыке, что вызывала восхищение. Он улыбнулся, глядя на нее, поражаясь ее смелости. В его окружении представительницы женского пола не рискнули бы покрасить волосы в столь яркий цвет и уж тем более не стали бы танцевать под звуки классической музыки.

Юноша перевел взгляд на сидящую рядом девушку, она заканчивала свой рисунок и по-прежнему не отрывалась от своей художественной деятельности. Он смотрел на нее, такую увлеченную и погруженную в свой внутренний мир, и на его глаза наворачивались слезы. Как бы он хотел сейчас пригласить ее на танец, под эти чудесные звуки музыки, в комнате отдыха этого проклятого медицинского центра. Он был бы счастлив, просто держать ее за руку, прижимать к себе, будучи уверенным, что она внезапно не испугается и не закричит. Если бы потребовалось, отдал бы все свои сбережения только бы поговорить с ней, продал бы душу, лишь бы провести хотя бы один романтический вечер. А за ее поцелуй, он мог бы отказаться даже от воздуха, только бы она была с ним рядом.

–Алексей, – мелодичный голос медсестры выдернул его из собственных мыслей.

–Да, – глухо отозвался он.

–Марина Владимировна просила передать, что немного задерживается, – принялась объяснять медсестра, – она будет свободна не раньше, чем через час, а возможно даже и больше.

Юноша опустил вниз голову и тяжело вздохнул. Он снова посмотрел на хрупкую девушку, держащую тонкими пальцами желтый карандаш и рассматривающую свой рисунок.

–Ничего, я все равно дождусь ее.

Медсестра лишь пожала плечами.

–Если будет что-нибудь нужно, я буду вон там, – она показала пальцем с безупречным маникюром на сестринский пост.

Молодой человек кивнул и поблагодарил ее. Блондинка поправила белоснежный халат и, стуча каблучками по полу, направилась к другим пациентам.

–Что у тебя здесь? – спросил он у сидящей рядом художницы.

–Лик, – ответила она, показывая на рисунок.

–Кролик. Ты нарисовала кролика. Очень красиво.

Девушка посмотрела на рисунок и ткнув в него пальцем, сказала:

–Лик..ет..вку..

–Кролик ест морковку, – повторил молодой человек. – Да, он любит морковку.

–Бит… вку.., – повторила она и засмеялась, – бит вку…

–Да-да, любит морковку, – улыбнулся он.

–Я… лю… вку, – сказала она и еще сильнее засмеялась.

–И ты тоже любишь морковку. Я знаю.

Девушка закрыла руками лицо и продолжала смеяться. Ее смех был таким заразительным, что он тоже развеселился. Со стороны можно было подумать, будто двое молодых людей смеются над какой-то безумной шуткой, но это только на первый взгляд.

–Добрый день, Алексей. Мне сказали, вы хотели меня видеть,  – женщина средних лет прервала их веселье своим появлением.

–Здравствуйте, Марина Владимировна, – поздоровался юноша. – Думал, вас еще долго не будет.

Высокая женщина-врач бросила взгляд на рисунок в руках юноши и произнесла отстраненным голосом:

–Извините за опоздание, соседи затопили квартиру, пришлось ехать разбираться. Обычные бытовые проблемы, не обращайте внимания. Так зачем я вам понадобилась?

–Я хотел поинтересоваться ее здоровьем, – пояснил молодой человек. – Узнать есть ли улучшения.

Женщина с прямым волосок к волоску белым каре посмотрела на парня. Несколько минут она ничего не говорила, а лишь скользила по нему взглядом. Женщина-врач приказала одной из медсестер выключить телевизор и усадить гиперактивную танцовщицу с ярко рыжими волосами. Когда ее приказ был исполнен, Марина Владимировна вновь посмотрела своими холодными синими глазами на рисунок в руках юноши, затем перевела взгляд на свою пациентку, внимательно слушающую, но совершенно ничего непонимающую. Наконец, уголки губ на ее непроницаемом лице слегка дрогнули и она, взяв молодого человека под руку, сказала:

–Алексей, я не хочу вас обнадеживать попусту.

Молодой человек приподнял верхнюю бровь и удивленно посмотрел на врача.

–Что вы хотите этим сказать?

Марина Владимировна повернула голову в сторону своей пациентки, которая теребила кончики собственных волос, и глубоко вдохнув, произнесла:

–Лечение не дает никаких результатов. Динамика все та же. Боюсь мы не в силах помочь Полине, – врач положила свою ладонь на плечо молодого человека.

Алексей остановился и деликатно убрал руку Марины Владимировны.

–Но есть же какие-то лекарства, таблетки, не знаю, процедуры. Врачебные способы, о которых вы можете не знать. Я в состоянии оплатить любое лечение.

Марина Владимировна резко выпрямилась и запустила руки в широкие карманы белого халата.

–Если вы думаете, что я некомпетентный врач, то можете обратиться к моим коллегам, – ледяным голосом бросила она.

–Нет–нет, – Алексей покачал головой, – я совсем не то хотел сказать. Вы отличный специалист, просто я хочу помочь Полине.

–Поймите, Алексей, – принялась объяснять Марина Владимировна, – атипичный аутизм представляет собой особую форму психического расстройства. Данная патология, к сожалению, неизлечима на сегодняшний день. Разумеется, мы применяем различные терапевтические методики, но индивидуальная терапия требует много времени и усилий, и зачастую не дает положительных результатов. Вы должны понять, что аутизм не поддается лечению, врач может только помочь пациенту существовать в социуме, не более того. У Полины остаются все те же симптомы, которые были при нашей с ней первой встречей: отклонения в способности общаться, нарушения речи, невозможность проявления эмоций, ограниченность мышления, выражающаяся в приступах паники, в случае изменений любого характера, будь то появление незнакомых людей или потеря любимой вещи.

Молодой человек слушал внимательно, опустив голову. От поступления новой информации о диагнозе Полины, цвет его лица становился все бледнее и бледнее. Он старался не показывать своего внутреннего состояния врачу, и поэтому молча кивал головой.

–Алексей, поймите меня правильно, – продолжала Марина Владимировна, –состояние Полины не изменится, она будет все той же двадцативосьмилетней девушкой, страдающей атипичным аутизмом. Я понимаю, что вы питаете к ней чувства, но она не сможет ответить вам тем же. Люди, которые больны аутизмом, не способны испытывать привязанности и серьезные чувства. Также им не знакомо чувство сопереживания.

–Неправда они тоже могут чувствовать, просто выражают это иначе, – возразил молодой человек.

Марина Владимировна отрицательно покачала головой.

–Не могут, и это научно доказано. Они живут в собственном мире и остаются безразличными к окружающим. Простите мою бестактность, но я все же скажу, – Марина Владимировна замедлила шаг и спокойным голосом произнесла: – Вы психически абсолютно здоровый молодой человек и вполне можете найти подходящую вам девушку, а не тратить свою молодость, проводя вечера в медицинском центре.

Алексей пронзил взглядом женщину–врача.

–Что за вздор вы несете? Какую подходящую девушку я должен найти?

Марина Владимировна, явно не ожидавшая такой реакции, отошла на пару шагов от юноши и, стараясь не привлекать внимание медперсонала, прошептала:

–Прошу вас тише. Я просто дала вам свои рекомендации.

–Какие еще рекомендации? – взорвался Алексей. – Вы являетесь лечащим врачом Полины и советуете мне больше здесь не появляться. И это называется рекомендациями?

Алексей, сам того не замечая, стал кричать на Марину Владимировну. Медсестры на посту с нескрываемым интересом наблюдали развернувшуюся перед ними сцену. Марина Владимировна растерялась и даже слегка покраснела, а молодой человек продолжал свой пылкий монолог, эмоционально жестикулируя. Они впервые видели, чтобы на их суровую и высокомерную начальницу кто-то повышал голос, однако, никто не хотел прийти ей на помощь, ведь в глубине души им доставляло удовольствие созерцать смятение той, что не стеснялась обращаться к медсестрам приказным тоном.

–Я люблю Полину, и что бы вы ни говорили, буду продолжать приходить сюда ежедневно. Если вас это не устраивает, я буду вынужден разговаривать с главным врачом.

–Вы вольны разговаривать с кем угодно в этом учреждении, – вздернула бровью Марина Владимировна. – Я просто выразила свое мнение, и если вы с ним не согласны, это не дает вам права повышать на меня голос. Мне нужно идти. Всего доброго.

С этими словами она развернулась на каблуках и пошла по коридору. Медсестры энергично принялись перекладывать бумаги, создавая видимость занятости. Они безумно боялись выговора Марины Владимировны. Однако глубоко оскорбленная женщина–врач прошла мимо сестринского поста, не замечая никого вокруг.

Алексей вернулся к Полине, которая все это время не сводила с него глаз, и положил перед ней очередной лист белого картона, попросив нарисовать новый рисунок.

–Вот эта любовь, – восхитилась молодая медсестра, глядя на Алексея. – Почему нас с тобой Машка так не любят?

–Глупая ты, Танька, – сказала медсестра чуть постарше, – у Полины такой серьезный недуг, а ты завидуешь, что к ней парень приходит.

–Ничего я не завидую, – фыркнула блондинка, – просто сказала, что ей очень повезло с ним. А вот ему с ней нет.

–Это еще почему?

–Ты не слышала, что Марина Владимировна сказала? – изумилась молодая медсестра. – Такие, как Полина не способны любить, поскольку их разум затуманен. Они просто этого не умеют.

–Много ты понимаешь, Таня, в любви, – возразила полноватая медсестра. –  Для того чтобы любить по-настоящему, ясный разум не нужен. Истинная любовь живет в сердце, а не в голове. И вообще, давай закроем эту тему, сегодня очень много работы. Некогда болтать.

Блондинка хмыкнула и, отбросив длинные волосы, принялась заполнять карточки пациентов. Полноватая медсестра, расправив свой халат от складок, посмотрела в конец комнаты отдыха. Полина заканчивала рисовать второй рисунок, а молодой человек, сидящий рядом с ней, не сводил с нее глаз. Медсестра, глядя на них, улыбнулась и отправилась к другим пациентам.

–Кто это у тебя здесь? – спросил Алексей, поворачивая листок картона к себе лицом.

Полина впервые за долгое время посмотрела в его голубые глаза и едва заметно улыбнулась.

Юноша слегка растерялся и вновь окинул взглядом рисунок, на котором были изображены двое влюбленных, прогуливающихся по вечернему парку. Спустя пару секунд он радостно произнес:

–Так это же мы с тобой! Ты нарисовала нас?

Полина кивнула.

–Как же я тебя люблю, – Алексей готов был расплакаться, но сдержался. – Ты никогда прежде не рисовала нас вместе, – он приложил ладонь к своим губам и покачал головой, – я поверить не могу.

Полина легонько взяла его за руку и еле слышно прошептала:

–Я.. то..же… бя…лю…лю

© Лина Фан