О том, что путь к свободе преграждает один из древнейших врагов всего живого на Зидии, странным образом воодушевил ит’хор. Все жаждали боя без оглядки на количество противников. Однако Моргенз постарался остудить пыл наиболее горячих голов. Он взывал к тому, что с этим врагом им не приходилось еще сталкиваться. И его возможности неизвестны.
— Но, Владыка! – подала голос Риция. – Разве у нас нет современника этой твари?! Того, кто сражался с ними тьма знает сколько лет до нашего появления. Самый простой способ – это спросить, как нам действовать дальше?
— Справедливое замечание, Владыка, – неожиданно поддержал ее Феодосий. – Предлагаю расспросить эльфа.
— Можете спросить, – раздался голос, который, как все уже знали, принадлежал Махтогану. – Если б я и хотел отдохнуть, такое событие пропустить никак было нельзя. Эта тварь хороша тем, что с легкостью подчиняет более слабые умы, заставляя выполнять свои прихоти. Или, вот как мы видим, еще и охранять себя. Но и в магическом плане они крайне подкованы. Не знаю, в чем хорош конкретно этот, но предупреждаю сразу – на легкий бой не рассчитывайте. Он бросит в бой всех, как хворост в костер, просто чтобы согреться. Сразу скажу, что с оружием они тоже хороши.
После этих слов Махтоган смолк и на свое место вернулся Линдорин. Обведя взглядом всех собравшихся вокруг него вампиров, он подивился тому, как на него смотрят.
— Что ж, – хмыкнув, произнес Зигер Транн. – Не могу не отметить, что получил исчерпывающие знания о причине нашей задержки. Теперь настает время нашим командирам продумать тактику, а мне остается только выполнить приказ.
С этими словами он развернулся и ушел к своим вещам. Следом за ним потянулись и все остальные, так что ломать голову над этой задачей остались Владыка Моргенз, Феодосий и эльф. В голове советника тем временем мелькали картинки минувших битв, в которых он не участвовал, но видел все глазами своего невольного гостя. И нужно сказать, что сражения эти отличались размахом и кровопролитием. Четырехрукие действительно показали себя могучими воинами, к тому же, владея магией, они подбирались к идеалу несокрушимых бойцов. Что не могло не сказаться на самолюбии вампиров, некогда принявших этот титул.
После того, как рябь перед глазами ушла, Линдорин стал пересказывать своим собеседникам увиденное, чем надолго погрузил их в раздумье. Выработка плана заняла весь остаток «дня». Разбившись на пары, ит’хор ходили в дозор, стояли в карауле или занимались проверкой и подготовкой оружия к грядущему сражению. Когда мыслительный фонтан иссяк, темный откинулся на свой мешок и выдохнул.
— Как сложно, оказывается, поддерживать связь с…, – тут он постучал по виску. – Я как будто мечом весь день махал.
— И тем не менее нам нужно быстрее решать эту проблему, иначе на нас могут напороться случайно, и мы будем вынуждены принять бой на его условиях. Что повлечет многочисленные жертвы среди наших, – добавил Феодосий, потирая подбородок.
— Я подумал об этом в первую очередь, – ответил Моргенз, хмурясь. – А теперь продолжим. Как мы узнали от твоего друга, четырехрукие очень чувствительны к простой стали, а вот к магии у них явный иммунитет. Так что предлагаю наше нападение начать с ложной атаки. Сначала подманим основные силы гулей и ударим по ним магией. Когда же их хозяин выползет вперед, а он вряд ли усидит во время боя, тогда и обрушим на него всю ярость наших клинков. Я знаю, – добавил Моргенз, – что план прост до безобразия, но мы тратим время, а планировать дальше нет сил и терпения. Я постарался учесть возможные потери и свести их к минимуму. А там – как Дарон пожелает.
Когда план был доведен до остальных ит’хор, эльф заметил свирепую ярость, зажегшуюся в их глазах и безмерную веру в своего Владыку. Воины шли в распределенные места довольные, как если бы собирались на праздник, а не на кровавую жатву. Предстоящая схватка словно бы не пугала их. Причем совершенно. Эльф заметил оскал Риции и слова, собиравшиеся слететь с его языка замерли, так и не покинув своего места. Он приготовил оружие и посмотрел на подошедшего Феодосия. Седоволосый улыбнулся, посмотрел ему прямо в глаза и произнес слова, от которых холодок пробежал по спине Линдорина:
— Я буду твоим напарником в этой битве, Махтоган. Но если ты предашь нас, твой носитель умрет с такой скоростью, что ты даже не успеешь попрощаться с ним. Как бы мы не были обязаны советнику нашими жизнями, твои решения определят его дальнейшую судьбу. Прости меня, Линдорин, за эти слова, – добавил он спустя мгновение. – Но ты и сам все понимаешь.
— Да уж! – только и смог вымолвить эльф. Хотя в его душе и бушевала небывалая снежная буря, решение Моргенза было продиктовано заботой о выживании клана. И он, долгое время служивший идеалам своего народа и принимавший тяжелые решения, понимал это.
«Успокойся, эльф! – тотчас раздался в его голове шепот шаньи. – Я не собираюсь никого предавать. К тому же, ты – моя единственная связь с этим миром. И я ею очень дорожу. Иди в битву без сомнений. Мы победим».
Приободренный этими словами, Линдорин с улыбкой, как и остальные ит’хор, приготовился к бою. «Город» гулей был как на ладони, и вампиры стали проникать в его «улочки», продвигаясь к центральной площади забытого всеми некрополя. Мимо могил давным-давно забытых не то, что людей – народов, они пробирались неслышными шагами. Следом за эльфом тенью крался Феодосий, но не дышал в затылок, словно палач, а сохранял дистанцию достаточную для того, чтобы в один миг оказаться рядом.
Тем временем в городе наметилось какое-то движение, вновь раздался вопль четырехрукой твари, и гули ответили ей визгливыми криками. Моргенз, следуя своему плану шел, не скрываясь, по широкому проходу, пока его не заметили. Крики стали интенсивней, гули собирались в стаи. Но не нападали и двигались параллельно, перелезая через крыши и ограды могил и склепов. Они будто чувствовали опасность, исходящую от владыки клана, и их простые умишки подсказывали им держаться подальше от незнакомца. Четырехрукий почувствовал, что творится что-то неладное только тогда, когда Моргенз вышел на площадь. Вокруг своего повелителя тут же собралась стая телохранителей, самых крупных особей, в чью голову была вложена только одна мысль о защите своего господина.
— Смотрю, ты неплохо устроился здесь, в этом некрополе, мой друг! – громко произнес вампир, поигрывая в руках оставшейся клепсидрой. – Тут вот какое дело. Не знаю, понимаешь ли ты меня, но нам нужно пройти через этот богами забытый погост, а ты и твои слуги закрывают нам проход. К тому же, ты так уродлив, что позволить тебе жить дальше – высшая несправедливость. Поэтому…
Не успел Моргенз договорить, как, повинуясь мысленному приказу, на него сплошной стеной ринулись гули. Твари вблизи были еще отвратительнее, напоминая полуразложившихся то ли последышей, то ли самих вампиров. Но несмотря на внешне нездоровый вид, они сохраняли стремительность и силу последних, оставляя разум открытым для прямых приказов своего поработителя. Владыка одним движением меча рассек двух самых нетерпеливых и ринулся обратно, увлекая за собой основную массу гулей. Как только он отбежал на приличное расстояние, клепсидра, «забытая» им при стремительном отступлении, взорвалась, вспыхнув куполом голубого пламени. Ударная волна разбросала всех, кто находился поблизости от эпицентра, но стоило пламени чуть опасть, как в атаку ринулись ит’хор.
Оглушенные, израненные и напуганные гули вмиг превратились в легкую добычу. К тому же, жизнь под землей сделала их глаза крайне чувствительными к свету, особенно такой яркости, что исторгла ловушка Владыки. Пока основные силы вампиров схватились с оставшимися на ногах тварями, ударный отряд, ведомый Моргензом, ринулся прямо сквозь пламя поставить жирную точку в этой истории. Быстро расправившись с первыми телохранителями, они наткнулись на каких-то новых тварей, что медленно вылезали из-под «трона» четырехрукого. Они представляли собой его уменьшенные копии, только выполненные словно в спешке, да еще из единственного доступного материала, которого рядом к тому же было в изобилии – костей.
«Так называемые костяные кузены, – раздался в голове эльфа голос Махтогана. – Их он может производить в количестве, которое позволяет его магический потенциал. Ну и запасы тел. ОН всех их превращает в свои уменьшенные копии. Разума, как и магии, в них нет, но дерутся они здорово».
Криком оповестив своих соратников, Линдорин бросился на первого «кузена». Увернувшись от метнувшихся ему в лицо когтей, эльф коротко рубанул по ногам существа, метя в места стыка костей. И как только противник пошатнулся, обрушил нисходящий удар ему на голову. Но тварь выставила две свои конечности, чтобы защититься и тут же ударила в нагрудную пластину брони. Эльф качнулся, и на него мгновенно насели с боков еще два «костяных кузена». Пришлось отступить еще на пару шагов, чтобы не попасть в «клещи». Линдорин разозлился и усилил натиск, но атакующий его справа вдруг разлетелся в фонтане костей и пары мгновений хватило для того, чтобы отразить атаку ближайшего подручного четырехрукого и самому перейти в атаку.
Краем глаза эльф видел, как бьются рядом Риция и Феодосий. Еще пару ит’хор, имен которых он пока не запомнил, с боем пробивались туда, где по прикидкам должны были сойтись в поединке четырехрукий и Моргенз грасс Ит’хор. Что происходило за их спинами, он не видел, так как плотность боя не давала возможности заняться рекогносцировкой.
«Думаю, Владыке понадобится наша помощь, мой друг, – раздался в его голове голос шаньи. – Эту тварь в одиночку могли одолеть далеко не все из нас, что уж говорить о вас!»
— Ты недооцениваешь Владыку вампиров, Махтоган. Он грозный боец и маг. Но, думаю, помощь никогда не бывает лишней, – произнес Линдорин, бросаясь к месту предполагаемой схватки. В спину ему неслись боевые кличи ит’хор, смыкающих кольцо вокруг площади. Снеся головы еще двум «кузенам», эльф неожиданно оказался в вихре стали и покалывающем кожу облаке магии. Четырехрукий, оправдывая свою репутацию, действительно шаг за шагом теснил Владыку. И советник уже собрался вмешаться, когда мимо него разъяренной фурией пронеслась Риция, с тонким криком кинувшись прямо под ноги возвышавшемуся над ней, словно стена дома, противнику. Не ожидавший подобного четырехрукий покачнулся, и тьяга вампирши пронзила ему бедро над коленом. Но это была лишь секундная победа, так как уже в следующее мгновение Риция отлетела в сторону, отброшенная мощным пинком, как доставучая собачонка. А ее противник, как ни в чем не бывало, продолжил бой. С его руки слетело несколько песчинок, в полете обращаясь кинжалами. Однако Моргенз не стал блокировать это заклинание, а просто припал к земле и прямо оттуда ударил в четырехрукого призрачным лезвием. Затем еще одним. Сменив вектор атаки, вампир обрушился на своего врага с мечом, с которого стекали капли фиолетового пламени. Столкнувшись со странного вида оружием четырехрукого, больше напоминающие серпы на длинной рукояти, меч остановился, разбрызгивая капли магического огня, которые стали превращаться в маленьких змеек, что с усердием гончей ринулись к своей цели. И через несколько мгновений в ноги и торс могучего противника стали проникать вездесущие змейки. Рев боли, исторгнутый глоткой четырехрукого, был способен, казалось, обрушить свод. Плоть вокруг места укусов стала таять, обращаясь хлопьями праха, а магические питомцы Моргенза вгрызались все глубже и глубже, заставляя свою жертву ежесекундно реветь от нестерпимой боли, к которой стал примешиваться и страх. Последний вопль кинул на ит’хор всех до последнего гулей и «костяных кузенов», однако ход сражения переломить уже было невозможно.
Мощным ударом Владыка выбил один из серпов, но, уклоняясь от другого, был вынужден отступить. И тут на него кинулись сразу несколько костяных чудищ, а из-под земли, как раз там, где стоял четырехрукий, полезло что-то поистине огромное. Вспухая нарывом, кладбищенская земля исторгла из своей утробы доселе невиданную тварь. Длинная вытянутая голова с огромной пастью, усеянной неисчислимыми зубами и шестью мощными лапами. Вытянутое тело наподобие змеиного усеивали костяные наросты, больше напоминающие кинжалы. Но настоящую опасность нес хвост существа, оканчивающийся костяной булавой с такими же шипами. Издав птичий клекот, тварь ринулась на защиту вызвавшего его.
«Мертвый мантикор! – раздалось в голове Линдорина. – Это их цепные псы – средства передвижения и палачи. Исключительно мерзкие твари при жизни и еще более мерзкие после нее. Не знаю даже, чем помочь, я никогда с подобным не сталкивался, мой друг», – печально добавил Махтоган.
Заклинание Моргенза тем временем почти лишило четырехрукого сил, но добить врага теперь мешала призванная им тварь. Чтобы разобраться с «питомцем» требовалось время, за которое тот мог вполне улизнуть или исцелиться. И вновь пришлось бы начинать все с начала. Ит’хор рассыпались вокруг, по очереди атакуя и отбегая от смертоносной твари, крушащей все вокруг. Владыка принялся плести какое-то заклинание, когда мимо него проскользнул эльф, ринувшись прямо на мантикора. Лишь в последний миг, когда пасть чудовища готова была перекусить смельчака, темный кувырком увернулся от зубов и буквально с колен бросился на шатающегося четырехрукого. Золотистые глаза излучали теплый свет, он что-то кричал на совершенно незнакомом языке. Произнесенное стало полной неожиданностью для восстанавливающего свои силы реликта минувших эпох, как и существование своего извечного врага. Четырехрукий завопил что-то совершенно невообразимое, вокруг его глаз заклубилась тьма, которую пронзил тонкий эльфийский клинок. Сталь вошла прямо под подбородок, заставив четырехрукого захлебнуться последними словами. Все его костяные поделки мигом стали рассыпаться, сдерживаемые до времени только волей своего господина, а выжившие гули с жалобными криками стали разбегаться, прячась в темных местах или скрываясь в ходах. Их никто не преследовал. Ит’хор стали стягиваться к месту поединка, внимательно оглядывая пространство вокруг. Но нападать уже было некому.
Сердце четырехрукого еще билось, выплескивая темную кровь, но глаза с неослабевающей ненавистью смотрели только на одного из победителей – на эльфа. Линдорин поежился:
— Знаете, – сказал он, когда тварь перестала подавать признаки жизни, и по молчаливому сговору вампиры стали кромсать его на части, чтобы затем скормить огню. – Если бы взглядом можно было бы убивать, я умер раз уже эдак тысячу.
Ит’хор, собравшись вместе, провели перекличку и выяснилось, что погибло двое воинов, познакомиться с которыми Линдорин так и не успел. Печаль окутала и без того мрачное чело Владыки, но Феодосий, оказавшийся рядом, тихо буркнул, чтобы его мог услышать только советник:
— По всем прикидкам мы должны были потерять больше. Все благодаря твоему приятелю.
— Значит, ты доверяешь нам, как прежде?! – выгнул бровь эльф.
— Скажем так, я могу теперь чаще поворачиваться к вам спиной, мой друг, — усмехнулся седоволосый и добавил. – Я рад, что ты и твой сосед с нами.

© Денис Пылев

Чем дальше от порта отходила Паола, тем занимательней казался ей город. Она обратила внимание на странную архитектуру, которая скорее кричала о нечеловеческом происхождении архитектора. Большинство домов было милой округлой формы и возносилось на высоту до трёх этажей. Кроме всего прочего вампирша обратила внимание на люки в каменной мостовой, следовательно — в этом городе есть центральная канализация, которой на материке днём с огнём не сыщешь. Люки были забраны мощной решёткой, украшенной искусно выкованной листвой. «Не иначе, эльфы постарались», — мелькнула мысль. Мелькнула и прошла, из-за чувства опасности. Рука, вначале потянувшаяся за тьягой, замерла на полпути. Вампирша прижалась к стене дома, покрытой расписной штукатуркой, и постаралась слиться с ней, играя с тенями в прятки.

Несмотря на далеко еще не поздний час, улицы, переулки и улочки как-то внезапно опустели. Фонари, зажжённые ответственными фонарщиками, горели, но будто и не разгоняли мрак. На Паолу словно бы дохнуло потусторонним холодом. Она ощутила, как внутри неё зарождается уже знакомое чувство.

Кто-то вышел на охоту! И этот «кто-то» держал Алманнажар в страхе. Вот откуда взялись усиленные кентаврами патрули, вот откуда это спокойствие и благолепие. Вампирша почувствовала дуновение магии на своей щеке. И в памяти колыхнулось пока еще робкое чувство узнавания, намёк на знакомые события. Захотелось выпить. Пройдя еще пару улиц, Паола заметила таверну и направилась к ней. Подойдя к двери таверны и убедившись, что та закрыта, по-видимому, на все замки и в придачу еще и на крепкий засов, вампирша стала колотить со всей отведённой ей Тёмными богами силой. За дверью раздались испуганные крики и бряцанье оружием.

— Открывайте, муравьёв вам в печень! – рявкнула она, пнув дверь напоследок ногой.

— А ты докажи, что ты человек! – раздался хриплый голос из-за двери.

— И как мне это сделать, умник?! – насмешливо парировала Паола.

— Прочитай молитву Морскому Отцу.

— Я неверующая. – За этими словами последовала весьма продолжительная дискуссия, которую она прервала громоподобным ударом в многострадальную дверь. – Я хочу есть и спать, а не устраивать тут с вами диспут, открывайте или, клянусь всем съестным в вашей тошниловке, я возьму её штурмом.

— Не надо, госпожа, — раздался женский голос откуда-то сверху. Задрав голову, Паола увидела молодую девушку, выглядывающую из окна второго этажа. Она выглядела напуганной, но не до той степени, когда отказывают ноги и голова одновременно. – Мы сейчас откроем.

Спустя несколько минут Паола сидела за добротным столом и уплетала мясную похлёбку со свежим хлебом. Перед ней стоял бокал местного вина, кислого, как зелёные лесные яблоки, но сейчас и это радовало. Вампиршу еда привела в благосклонное расположение духа. Она трапезничала не торопясь, искоса поглядывая на местную публику. Все постояльцы и хозяева таверны «Бараний бок» сидели вокруг неё в ожидании, пока гостья насытится и поведает им о своём прибытии. Говорили они на всеобщем со свойственным местным жителям акцентом, что не становилось непреодолимой преградой для общения. Как уже узнала вампирша, молодую девчонку, что открыла дверь, звали Милица, и таверна после внезапной кончины родителей принадлежала ей. Управляться помогали несколько служанок, как поняла Паола, — дальних родственниц, которых девушка, к слову, держала в узде, несмотря на разницу в возрасте. Кроме них здесь еще обитала стряпуха и старик-сторож. Сейчас в зале кроме владелицы и прислуги было пятеро постояльцев. До войны с Хазарром их было намного больше. Все они были при оружии, прибыли сюда до конфликта, да так и остались его заложниками.

— Так, а теперь почему вы заперлись в своей таверне, чуть только тени удлинились?!

Перед тем как ответить, Милица опасливо покосилась на дверь. Но, завидев ободряющий взгляд Паолы, которая вновь представилась госпожой Тинори, вздохнула и начала:

— Пару месяцев назад стали пропадать люди, в основном, дети и подростки. Родители забили тревогу, и тогда губернатор повелел провести расследование.

— Кого-то нашли?

— Нет, — Милица покачала головой, — но прошёл слух, что кто-то в Разалее, (это район богачей), — тут же пояснила девушка, — вновь занялся тёмной магией, а значит — жди беды. С тех пор по городу носятся слухи один другого страшнее. Говорят, находили дома, в которых выломаны двери, а люди убиты.

— Ну допустим, ворам нравится убивать, — пожала плечами Паола, — что ж тут такого. Ужасно, но не выходит за рамки разумного.

— Вам хорошо говорить, госпожа Тинори, а мы в этом ужасе живём. Но можно было бы и на воров списать, если бы кровь у всех несчастных не была выпита.

— То есть как – выпита?! – напустила удивлённый вид вампирша.

— А вот так. Горло вспорото, а в теле ни кровинки.

— И часто такое у вас происходит?

— Да нет, не часто, — вздохнула девушка, — Раз в неделю, может в полторы.

— А власти ничего не делают, — вставил своё слово бородатый торгаш (родом откуда-то с востока материка). – Я здесь уже вторую неделю сижу. Как схватились с Хазарром, так и понеслась душа по кочкам. Корабли, эти дети шакалов, топят почём зря.

— А с Хазарром-то чего не поделили?! – вопрос для вампирши был не праздным. – Плавайте и плавайте, море-то огромное, неужели не разойтись?!

— Тут, госпожа Тинори, вот какая штука-то приключилась. Прибыл к нам их посланник торговый, говорят, родственник их королька, да и жену свою молодую возьми и притащи сюда. А в городе начали люди пропадать, — глаза Милицы увлажнились. – Они вечером возвращались от губернатора. В общем, он в себя пришёл, а её и след простыл, весь город вверх ногами поставили, но так и не нашли. Он обиделся крепко и к королю своему побежал. Как дальше дело было, мало кто из нас ведает, да только наш Совет тоже с гонором, вот и страдаем теперь.

Паола допила вино и поставила бокал на стол, еще раз обведя таверну взглядом. В её голове стала вырисовываться картина происходящего. С учётом того, что творилось в Империи, происходящее на архипелаге было детским лепетом, но что-то здесь её настораживало. А если учесть, ради чего здесь оказалась она, то к этому делу следовало подходить очень осторожно. Сразу вспомнилось предостережение богини по поводу странных существ, обитающих в её заброшенном храме. Инстинктивно Паола похлопала себя по нагрудному карману куртки, в котором хранился огарок волшебной свечи, но маленький огрызок и не думал пропадать, а вроде как стал даже теплеть.

Вампирша задумалась о том, не связаны ли между собой все эти события и не приведут ли её поиски к этим незнакомым тварям прямо на ужин. Требовалось подготовиться, но вслух она сказала совершенно другое.

— А что, маги или эти дармоеды отказались отрабатывать свою плату?

— Нет, почему же, — Милица неожиданно насупилась. – Они попытались решить эту загадку. Головы первых трёх нашли утром на рынке. А тела до сих пор так и не найдены. Да и не искал никто, между нами. Все напуганы были до того, что хоть сейчас на корабль прыгай и беги. Только, куда нам бежать-то. До материка еще доплыть надо, а Хазарр все наши корабли топит. Так и живём, — добавила хозяйка таверны, и из глаз её неожиданно хлынули слёзы. Стряпуха, что-то приговаривая, увела девушку наверх, а старик- сторож, подсев поближе, виновато глянул на Паолу и неожиданно изрёк:

— Ты, госпожа, на хозяйку нашу не серчай, родители её магами теми и были. А таверна — это так, ради баловства была, чтоб дочка хоть чем-нибудь занималась. Она их талантов не унаследовала, вот и винит себя в их смерти с утра до вечера. А так хоть на работу отвлекается.

Паола кивнула в знак того, что приняла к сведению, и продолжила сидеть, глядя на пляшущий огонёк свечи. Постояльцы разбрелись по своим комнатам, и в зале осталась только она. Тени, отбрасываемые дрожащим пламенем свечей, напоминали картины из прошлого, но вампирша отбросила их на время, сосредоточившись на текущей ситуации. Слишком много разных посторонних факторов, которые могут помешать ей добыть осколки кристалла. Но выход всё равно таился в словах богини, которыми она характеризовала противников, и с ними придётся столкнуться. Что-то там про выродившихся сородичей… Пару лет назад, да какое там пару лет, полгода назад она бы рассмеялась в лицо любому, кто расскажет подобную историю. А вот сейчас она сидит и гадает, как от подобной напасти избавиться. Да еще и спасти кучу последышей. Чудно как-то выходит. Посидев еще некоторое время и поняв, что ничего придумать сейчас не в состоянии, Паола отправилась в свою комнату, которую приготовили, пока она ела.

Щекотка уютно устроилась в животе, и лишь прислушиваясь, вампирша чувствовала её нетерпение поскорее покинуть сие пристанище. Однако сама хозяйка торопиться не собиралась. Зайдя в свою комнатёнку, она сбросила вещи и открыла мощные ставни на широком окне. Последний лучик солнца скрылся за горами, и город ответил на это гробовой тишиной. Не было слышно криков подвыпивших гуляк и завсегдатаев кабаков и притонов. Не бряцали кольчугами городские стражники, совершая обход. Все забились в самые глубокие норы, с нетерпением ожидая восхода. Закрыв предварительно дверь на мощную щеколду, Паола встала на подоконник, постояла мгновение и спрыгнула вниз. С собой она взяла только верную тьягу.

Где искать ночных хищников в городе, смердевшем страхом? Везде. И Паола, сориентировавшись, побежала в сторону главной площади, к которой вело большинство улиц Алманнажара. Легко отталкиваясь от камней мостовой, она преодолела несколько кварталов, прежде чем почуяла разлитый в воздухе ужас. Короткий крик, сразу прервавшийся, подсказал направление. Заметив небольшой переулок, вампирша бросилась туда, уже на бегу доставая оружие. Выбежав на соседнюю улицу, она успела заметить метнувшиеся тени, скрывшиеся во мраке. В награду ей достался густой запах крови, буквально повисший в воздухе, по нему она и нашла первых увиденных ею жертв ночных кромсателей.

Зрелище было неаппетитным даже для неё. Но с чем-то подобным она уже сталкивалась, и это сильно напоминало то, что оставляли после себя исчадия. Задумавшись, она подошла к дому, двери которого были сорваны с петель, словно после таранного удара. В доме, видимо, готовились ко сну, так как мужчина, чьё тело она встретила первым, был уже в длинной ночной рубашке. Он распластался в луже собственной крови, всё еще сжимая в руке топор. Далее запах привёл Паолу в комнату, где лежали тела жены и дочери. Их обескровили, как видимо, убийцы шли за ними, а мужчина был убит ради забавы. Картина ясная. Она раньше сталкивалась с подобным. Да что там говорить, она сама убивала так же пару сотен лет назад, не моргнув при этом глазом. Но всё изменила та встреча в лесах Иль’хашшара. А здесь видна была работа опьянённых от крови и безнаказанности вампиров. Видимо, рассуждала Паола, переходя из комнаты в комнату, прорыв в Империи подданных Бездны подействовал как катализатор для тех существ, что были хищниками и более не хотели скрывать свою сущность. «Что ж, посмотрим из чего вы сделаны, — буркнула Паола, приняв наконец решение». Она выскочила из дома и бросилась по следам убийц, благо их запах, хорошо различимый в прохладном ночном воздухе, уверенно вёл её по улочкам города.

Но спустя некоторое время Паола со стыдом призналась самой себе, что потеряла неизвестных ночных убийц. Где-то на северной окраине городе, где находился самый непрестижный район ремесленных мастерских, след внезапно оборвался. Щекотка в животе тем временем дала о себе знать, недвусмысленно намекнув, что уже можно обратить на неё внимание. А это значит, что и храм где-то неподалёку. Покрутившись некоторое время по этому району, Паола решила вернуться в таверну засветло, чтобы не вызывать лишних вопросов, и так как отвечать на них было лень, она могла ответить и правдой. Усмехнувшись открывшимся перспективам, вампирша направилась к «Бараньему боку».

Проникнув обратно, она скинула только сапоги и тьягу и, как была в верхней одежде, рухнула на кровать. Сон в этот раз не заставил себя долго ждать и обрушился всё сметающим потоком. Провалившись в царство снов, вампирша тем не менее чувствовала всё, что происходило вокруг её драгоценной особы. И когда возле двери зашевелились какие-то смертные, она тут же проснулась, выразив своё недовольство таким рыком, что за дверью у кого-то случился сердечный приступ. Или по крайней мере должен был случиться, как она на это рассчитывала. Распахнув двери, она увидела два совершенно белых лица: Милицы и еще какой-то тётки.

— Госпожа стонала во сне так, что всех разбудила, — произнесла юная хозяйка таверны ободряюще поглаживая вторую женщину, в которой Паола узнала повариху заведения. Та всё-таки пришла в себя и удалилась в свою вотчину с видом королевы в изгнании, а Милица осталась, неуверенно топчась на месте, теребя при этом край передника.

— Ты хотела что-то спросить, дитя моё?! – произнесла, едва сдерживая зевок, вампирша.

— Да, госпожа Тинори, — девушка шагнула вперёд. – Мне неловко за вчерашнее моё поведение, и я хотела извиниться.

Паола про себя закатила глаза, но видя искреннюю печаль в глазах человека, решила, что выспалась достаточно, к тому же взгляд, брошенный за окно, поведал ей, что рассвет давно наступил. Войдя, Милица осторожно присела на край кровати:

— Я думаю вам вчера рассказали, что мои родители и были теми магами, — начала она. – И всё моё наследство по закону —  только эта гостиница. Так я её называю, когда не слышат Редия и Волкаст. Теперь они — моя семья.

— А юный принц?! – улыбнулась Паола, но девушка лишь грустно покачала головой. Поняв, что это еще одна больная тема, вампирша решила сменить тему.

— А что у вас с ванной, дорогуша.

— Я тотчас распоряжусь, — подхватилась Милица, но Паола успела схватить её за руку, — Не стоит так торопиться, ведь вы всё-таки хозяйка, и к тому же сейчас еще ночь. Отдадите распоряжение позже. Так что, ваши родители не смогли победить этих … существ?! – приподняла брови вампирша.

— Нет. Но рассказать, что тогда произошло, никто не сможет. И я тешу себя надеждой, что смерть их была быстрой. «А вот это вряд ли, — подумала про себя Паола, но вслух ничего не сказала. Скорее всего их смерть была жуткой и медленной». Посидев еще некоторое время, Милица спохватилась, что, видимо, мешает постоялице спать и, пожелав крепкого сна, отбыла. Паола еще раз заперла дверь, проверила окна и, положив тьягу так, чтобы можно было дотянуться рукой, прикрыла глаза.

Проснулась она от того, что щекотка в очередной раз дала о себе знать, причём вампирша почувствовала укол боли, а не просто безобидное прикосновение. Потягиваясь и ругаясь себе под нос, Паола подошла к окну и распахнула ставни. Рассвет уже тщательно позолотивший горизонт, уступал место дневной суете. Внизу под окнами, как обычно, суетились люди, стараясь, наверное, сделать все дела, совершить сделки и провести деловые встречи до наступления сумерек. На миг мелькнула мысль, что расположение таверны было очень выгодным, и в мирное время должно было окупаться с лихвой. Она решила повременить с ванной и сделать еще один вояж по улицам дневного города. Да и карта бы не помешала, о чём она и спросила Милицу. Неожиданно та быстро кивнула и выскочила из комнаты. Спустя пару минут она вернулась, неся тубу, из которой вытряхнула свёрнутую рулоном карту весьма почтенного возраста. Развернув её на столе, она с гордостью показала в угол карты, где стояли инициалы владельца или составителя.

— Это мой отец. Это было его увлечение — составление карт. Хотя для крестьян и простого люда и это было сродни магии.

Согласно буркнув, Паола склонилась над картой. Помогала ей Милица, тут же ткнув в угол на пересечении двух улиц.

— Мы здесь, — произнесла она. – Это улица Водолеев.

— А городская площадь?

— Вот она. Мы зовём её Центральной или Людской.

— А где погибли твои родители?

— Чуть севернее, в переулке Бочкарей. Вот это здесь.

Паола, более-менее сориентировавшись в карте и получив отправную точку, нашла место, где вчера было совершено новое нападение. И вновь получалось, что убийства произошли на северной стороне города. «Значит они приходят откуда-то с севера. Следовательно, и храм Саргор был где-то там. Знания, обещанные богиней, так и не всплыли в её памяти — и это было плохо. Наверное. «Хотя, — рассуждала она, — как только я сяду на хвост этим убийцам, они сами приведут меня к храму».

Вампиршу посетила, как ей самой казалось, отличная мысль. И Паола тут же её озвучила:

— Милица, а ты случайно не слышала от родителей о храме Саргор на Ортанхе?!

Девушка наморщила лоб и задумалась. И когда уже Паола решила, что та даст отрицательный ответ, неожиданно ответила:

— Слышала, но это было очень, очень давно, в самом детстве. Я помню: отца не было пару дней, и мама очень волновалась. А когда он вернулся, мама плакала и называла его глупцом, верящим в старые сказки. Тогда он и ответил, что богиня муз — не сказка. Мама снова заплакала, и всё, больше они никогда не возвращались к этой теме. Но однажды я играла в кабинете отца и увидела в его тетради это слово – «Саргор». Я спросила его, и он сказал, что так звали богиню покровительницу муз, существ, вдохновляющих других на свершения. Он попросил не говорить маме об этой тетради, и я сдержала обещание.

— А эта тетрадь, где она?!

— Осталась в кабинете отца. Я там вообще ничего не изменила, оставив всё, как было. Только убираюсь там иногда да протираю пыль…

— Милица, — вкрадчиво спросила Паола, — а я могу взглянуть на эту тетрадь. Даже из твоих рук. Клянусь, я не заберу и не сожгу её, просто мне крайне необходимо найти ответ на интересующий меня вопрос?

Девушка смешно наморщила нос и, резко кивнув, убежала так, словно за ней гнались. Вернулась она, правда, со значительной задержкой, запыхавшаяся:

— Фух, пришлось еще распоряжения дать по кухне и еще по всякого рода мелочам, — она протянула вампирше тонкую тетрадь в искусно выделанном переплёте. Протягивая её, она неожиданно пристально взглянула в глаза Паолы. Игру в гляделки выиграла вампирша, благо вообще могла не моргать достаточно долго.

— Я, я просто хотела убедиться, что ты…

— Что я?! Договаривай дитя. Не обману тебя, хотела ты спросить?!

Милица совсем растерялась, слёзы градом хлынули из её глаз.

— Ну-ну, а вот этого не надо! – буркнула Паола, не терпевшая подобное проявление слабости. – Мне нужно совсем чуть-чуть времени, — растягивая слова вампирша быстро листала страницы, хорошо, их было немного. Закончив чтение, она откинулась на кровати, отдыхая. Картина в её голове начала складываться, оставалось найти лишь несколько деталей.

Во всей тетради её напрягло только одно место, вернее сказать, отрывочек, который прозвенел тревожным звоночком.

«Мне не до конца осталась понятна природа Саргор. Само понятие вдохновительницы имеет второй более глубинный смысл. Нечто тёмное, зловещее, что скрывается в наших разумах и, покидая их, уносит и частичку рассудка. Предположу, что инуи-гара пришли к нам из далёких, хтонических эпох, в которых сами понятия добра и зла еще даже не сформировались. Как тогда поклоняться богине, для которой нет особой разницы — принять ли твою жертву или сожрать тебя вместе с нею…»

За невнятными опасениями скрывалось нечто большее, или это всего лишь предположения любителя изящной словесности? Паола поймала себя на мысли плюнуть на всё и забраться в какую-нибудь глушь, где слыхом не слыхивали ни о каких империях и сварах в них. Где жили люди и нелюди, чья кровь имела привкус полевых трав и зрелых яблок. Она едва не выпустила клыки, с трудом удержавшись от демонстрации юной впечатлительной девушке полного набора белоснежных орудий убийства. Идея была крайне заманчивой, но здравый смысл взял верх.

Теперь казалось: простое дело начало обрастать тревогами и сомнениями. Поиск каких-то древних чудищ никак не входил в её планы. Паола хотела ворваться в их уютненький мирок и одним кавалерийским наскоком решить все проблемы. Она вернула тетрадь Милице, рассмотрев небольшую карту, вырисованную на одной из страниц. Судя по расположению розы ветров в углу листа, карта снова указывала на север города и куда-то дальше. На первый взгляд, всё сходилось. Оставались небольшие шероховатости, но и они были всего лишь вопросом времени. Паола рассудила так, что после ванны она будет готова к рискованной экспедиции. Милица убежала отдавать распоряжение, а вампирша скинула сапоги и всю верхнюю одежду, оставшись в одной сорочке, рухнула на кровать. Достав из потайного кармашка осколок Кристалла, она уставилась в его изящные грани, лишний раз удивляясь, каким образом такая хрупкая вещь имеет власть над целыми народами. Вскоре ей стало казаться, что в глубине осколка клубится туман, в котором проступают странные образы. Она вздохнула и разорвала визуальный контакт. Убрав кристалл обратно, вампирша с минуту посидела и вновь взяла в руки тетрадь, которую очень своевременно забыла Милица. Листая записи погибшего мага, она вновь и вновь возвращалась к этому отрывку, перечитывая эти несколько строк. Из них следовало, что музы не такие уж и милые создания, каковыми она себе их представляла. И могут быть откровенно опасными. Оставалось понять, что последует вслед за зажжением свечи. Могло статься и так, что она еще и пожалеет о том, что выполнит свою часть уговора. Или её банально обвели вокруг пальца, и она останется в дураках?! Вопросы, вопросы!

И всё-таки после позднего завтрака она отправилась в северную часть города, чтобы осмотреться и принять взвешенное решение. Тьягу она оставила в таверне, решив, что таким образом не привлечёт внимания окружающих. Паола решила одеться в более женственный наряд и отправилась вначале к портному. Потратив на этот визит пару часов, она вышла из мастерской совершенно другим человека. Или, вернее будет сказать, женщиной. Длинное платье с широкими рукавами и открытой спиной, как было принято в Империи, дополняли туфли на широком устойчивом каблуке. Одна из служанок в таверне заплела волосы вампирши в две тугие косы. Вооружившись одной из продуктовых корзинок, Паола отправилась на охоту.

Что ей понравилось в Алманнажаре, так это улицы. Небольшие, ухоженные, они словно змейки-веретенницы вились вдоль единственной главной улицы, которая носила гордое название – Королевская. Было видно, что жители любили свой город. Об этом ненавязчиво заявляла чистота улиц, по которым вампирше пришлось пройти. С улыбкой она вспомнила то, что увидела в порту. Словно два разных мира. Но так уж устроены города. В каждом из них есть своя тёмная сторона, о которой либо шёпотом, либо никак. Обычно Паолу устраивала именно она, та часть, в тенях которой так удобно прятаться, преследуя жертву. И в этом плане Алманнажар приятно удивил, таких мест она не заметила, что, конечно же, не говорило о том, что их нет вообще.

Тем временем щекотка в её животе активизировалась. И именно в тот момент, когда Паола во всеоружии оказалась на границе центральной площади. Она повернула на восток, и щекотка усилилась. Пройдя через опустевшие торговые ряды, изредка встречаясь взглядами с редкими покупателями, она остановилась у торговца, что продавал с лотка ленты для волос и украшения, сделанные, как видно, человеческим мастером, что явно не придавало им популярности. Так как абсолютную пальму первенства в ювелирном искусстве до сих пор держали светлые эльфы, то к любому проявлению искусства последышей остальные расы относились свысока.

Она повертела в руках то одно, то другое украшение, в основном это были кольца и серьги, однако запрошенная торговцем цена её внезапно удивила. На вопрос о причине, тот лишь вздохнул:

— Эх, госпожа, в вас говорит приезжий. Но поживите здесь хотя бы с неделю, и вы поймёте, что людям сейчас не до украшений. Пока убийца не будет пойман, людям не нужны украшения и другие предметы роскоши. Вон гляньте, — он кивнул в сторону оружейников, — вот кому хорошо. За последние дни у них скупили всё до последнего ржавого гвоздя. И толку?! Эта тварь, покарай его Морской Отец, всё убивает и убивает.

Паола отошла от столика, купив небольшое серебряное колечко с красивым узором в виде листьев плюща. Торговец на радости упаковал его в красивый мешочек, явно предназначавшийся для золотых изделий. И вампирша пошла на ощущение щекотки, всё глубже погружаясь в лабиринт улиц северного края города.

© Денис Пылев. Фэнтези. Юмор

Ночь прошла. Изменений, видимых глазу не было, лишь эльф перестал стонать. Результат ли это магических пассов Владыки, сам ли он справился с напастью — было непонятно. Несмотря на то что время поджимало, Моргенз приказал оставаться в погребальном зале до тех пор, пока советник окончательно не придёт в себя. Феодосий распределил караулы и снова подошёл к лежащему эльфу. Чёрные волосы Линдорина разметались так, что в отсутствии достаточного освещения напоминали лужу тёмной воды, из которой на ит’хор смотрело бледное лицо. Присев, Феодосий оттянул ему веко, уставившись на ставший золотым зрачок.

— Что же происходит с тобой?!

(читайте далее…)

© Денис Пылев, 2017 год