— Входите! — Вернер выглянул в коридор, где на обтянутых красным кушетках сидели блеклые люди, ожидая его приглашения. Сегодня их было пятеро.

Каждое утро, за исключением воскресных и июльских, в течение десяти лет Вернер приходил в этот кабинет, чтобы выполнить свою работу. По прошествии пары лет он уже не нуждался в аппарате, чтобы определить, кто из посетителей имеет шансы. Это были индивидуумы, менее тусклые, чем другие. Те, чья аура еще содержала достаточное количество цвета.

Вернер научился видеть ауру на этой чертовой службе, хотя это и не входило в его обязанности! Когда это случилось с ним впервые, было даже весело. Затем пришло понимание того, каким тяжким грузом бывает излишнее, не положенное тебе знание. Оно стало преследовать его везде, но больше всего бесило, когда оно бесцеремонно лезло в личную жизнь.

Первым в кабинет вошел худощавый мужчина без возраста с депрессивной осанкой и типичной внешностью «ботаника». Своей худобой, серым ежиком волос и поттеровскими очками он напоминал подростка, в то время как его энергетическое поле было обесцвечено больше, чем у некоторых восьмидесятилетних стариков. Вернер знал, что у «ботаника» нет шансов. Вероятность пройти сегодняшнюю аттестацию пропала лет двадцать назад, когда окончательно сформировалась его «сутулая» жизненная позиция. Такие люди живут до тех пор, пока кто-то тащит их на себе, и не желают даже разместиться на горбу «носильщика» так, чтобы тому было легче и удобнее. Всю дорогу они недовольно брюзжат, поэтому, когда первый «носильщик» уходит, часто оказывается, что дураков больше нет.

«Не более года назад умерла его мать,» — подумал Вернер и бесстрастно, как привык за годы службы, прикрепил электроды к голове «ботаника». Через пару минут аппарат запищал, сообщая об окончании обследования. Вернер скользнул взглядом по буковкам и цифиркам, появившимся на мониторе, чтобы убедиться, что, как всегда, не ошибся. Не колеблясь, он выбрал из коробки нужный штамп и поставил оттиск на карте.

— Следующий!

* * *

Возраст женщины, как и «ботаника», было сложно определить. Вернер подумал, что ей меньше, чем кажется. Когда-то она была красива, но случилось что-то, что заставило ее прятаться. Насилие, которое повторялось неоднократно, и, в конце концов, сломало ее. Заставило ее стать незаметной. Стать ничем, чтобы ее перестали мучить: выключить блеск в глазах, присыпать волосы пылью, лицо прикрыть вуалью из морщин. Приглушать излучение до тех пор, пока оно не сойдет на нет. Вот и сейчас она старалась занимать как можно меньше места, словно боялась, что недостойна даже нескольких квадратных сантиметров на кушетке и обязательно будет наказана.

Возможно, это был кто-то из ее родителей. Или муж, который бил ее, борясь с собственными комплексами. Сейчас уже не важно, кто это был. Если бы тогда ей встретился небезразличный человек, который помог бы пережить все это и не сломаться…

Поздно… Все, что осталось в ее жизни — страх и даже не ненависть, нет… всего лишь презрение к себе. Ведь ничтожество не достойно ненависти, его можно только презирать. А еще — огромная усталость от жизни…

Три слова вертелись в голове Вернера, пока он размещал электроды в ее безжизненных волосах: «Она будет рада».
Визгливо запищал аппарат, Вернер проштамповал карту и крикнул в коридор:

— Следующий!

* * *

— Доброе утро!

Старику было за девяносто, и Вернер невольно обрадовался, что, наконец, увидел человека, прожившего долгую и достойную жизнь. В отличие от предыдущих посетителей, старик был приветлив и очевидно доволен собой и всем вокруг. Его белоснежная шевелюра и борода были тщательно вымыты, подстрижены и расчесаны.

— Доброе утро! — ответил Вернер и на мгновение усомнился в том, что сотрудники контроля ничего не напутали.

— Все правильно, — понимающе улыбнулся старик. — Пора.

Вернер спохватился, что за обаятельной внешностью не разглядел ауру, но, как ни старался, вообще ничего не увидел. Было странно, что в таком состоянии старик смог добраться до его кабинета самостоятельно, да еще приветливо улыбаться. Где же находилась его жизненная сила?

Подключая старика к аппарату, Вернер подумал о том, что у того должна быть большая дружная семья, такая, о какой мечтал он сам. Несколько детей и много внуков, часть из которых, наверняка живут с ним в одном доме. Кто-то из них любит слушать дедушкины забавные истории по вечерам, уютно устроившись на его коленях. Его семья не знает, что этого больше не будет никогда, потому что старик не вернется домой. Вернер был уверен, что стойкий старик не дал им шанса даже заподозрить такую возможность.

И снова писк аппарата, стук штампа.

— Всего Вам доброго, господин инспектор! — голос старика с каждым звуком становился тише, будто таял.

— И Вам всего доброго!

— Следующий!

* * *

— А Вы заметно постарели с нашей прошлой встречи! — вместо приветствия сказала старуха с крашеной в рыжий цвет несуразной копной на голове, входя в кабинет.

Автоматически отметив клочья ее бесцветного биополя, Вернер вдруг осознал смысл сказанных старухой слов. Ярость накатила девятым валом, застряла комом в горле.
«Посмотри на себя!» — вертелось в голове. Пока он пытался подобрать слова для ответа, взгляд профессионала бесстрастно зафиксировал резкие изменения в ее ауре. Ореол стал будто плотнее, несколько дыр затянулось грязно-красными заплатами.

Вернер мысленно стукнул себя рукой по лбу: «Ну, конечно, она специально вывела меня из себя!» Теперь он вспомнил их встречу, состоявшуюся год назад. Тогда она тоже сказала ему какую-то гадость, а перед этим поскандалила с охранником в холле, и это дало ей отсрочку.

Впервые идентифицировав энергетического вампира, Вернер задумался, откуда же они берутся. Вскоре он понял, что основная причина такого превращения — одиночество. Когда люди становятся никому не интересными, не нужными, они перестают участвовать в энергообмене. Энергия, которую они тратят на повседневные дела, не восполняется, и с каждым днем они теряют все больше сил. Странно, но они отчаянно цепляются за жизнь, и чтобы продлить свое пребывание на этом свете, начинают отбирать энергию силой. Целыми днями вампиры бродят по рынкам, ездят в общественном транспорте, толкаются в очередях — охотятся. С опытом они становятся виртуозами своего дела, когда, особенно не напрягаясь, им удается вызвать сильные эмоции одновременно у нескольких человек. Такие выходки можно сравнить с нападением грабителя, только вместо кошелька они похищают жизненную силу.

Вернер так и не решил для себя тогда, стоит ли их за это винить. С одной стороны, рассуждал он, энергетические вампиры совершают, как ни крути, насилие над окружающими. С другой стороны, таким образом многие из них спасают свои жизни. Почему именно так? Наверное, не умеют по-другому.

— Добрый день! Присаживайтесь, — Вернер был подчеркнуто вежлив.

На смену ярости пришла равнодушная пустота. Когда он надевал на старуху датчики, ему было все равно, поможет ли ей отобранная у него энергия.

Писк, стук штампа.

— Следующий!

* * *

Пятый, последний посетитель был мужчиной средних лет с седым пятном в черной курчавой шевелюре. В его энергетическом коконе пятну соответствовала дыра, из которой жизнь утекала в неизвестном направлении. Скорее всего, это была крепкая связь с кем-то, уже ушедшим в иной мир. Тоннель, по которому курчавый постепенно перемещался за любимым человеком — женой или ребенком. «Наверное, должна быть возможность заделать эту пробоину, — подумал Вернер. — А зачем? Зачем удерживать человека там, где он быть не хочет? Незачем,» — ответил на свой же вопрос, подключая курчавого к аппарату.

Аппарат снова резко взвизгнул. Вернер бросил взгляд на монитор, проштамповал последнюю на сегодня карту.

* * *

Второпях заперев кабинет, Вернер быстрым шагом вышел на улицу. В помещении ему нечем было дышать, хотелось поскорее глотнуть свежего холодного воздуха. Словно зная об этом, сильный порыв ветра дунул в лицо, принеся с собой несколько крупных дождевых капель.

На душе было гадко, и по дороге домой Вернер купил бутылку виски.

По-холостяцки пообедав разогретыми полуфабрикатами, он разглядывал сквозь стакан с янтарным напитком юкку, одиноко стоящую на подоконнике.

Несмотря на то, что была суббота, а значит, был только утренний короткий прием, Вернер чувствовал себя выпитым до дна. Мысли загустели, превращаясь в желе. Усталость повисла на руках чугунными гирями, оттягивая к полу плечи. Не важно, была ли тому виной рыжеволосая старуха-вампирша или кто-то другой. Возможно, сам того не замечая, Вернер стал делиться своей жизненной силой с каждым, кто входил в его кабинет.

Еще в институте его научили делать свою работу бесстрастно, и это удавалось ему на протяжении доброго десятка лет. Но случился какой-то сбой и система защиты сломалась. Работа словно стала вытягивать из него силы.

Придя на службу после учебы, Вернер принимал происходящее как данность. Находясь в позиции наблюдателя, он не испытывал эмоций, не давал оценок. Есть причина и следствие. И то, что следствие вытекает из причины, это не хорошо и не плохо, это просто есть. С таким мировоззрением легко жить и работать. Но настал момент, когда он стал пропускать через себя истории всех этих людей. Испытывать сочувствие, сострадание, даже обиду на то, что их жизнь сложилась именно так, а не иначе. Вернер перестал быть сторонним наблюдателем. Он стал одним из них.

Эмоции — вот что разрушило его энергетическую защиту. Эмоции долго скрывались от него самого, но, все-таки, они были. Когда и почему это произошло? Возможно тогда, когда открылось его особое зрение?

«Как замечательно виски прочищает мозги,» — подумал Вернер и повернулся к зеркалу, подняв стакан, словно для того, чтобы чокнуться с отражением. Автоматически оценил состояние ауры и вдруг понял, что не за горами тот день, когда бесстрастный инспектор возьмет его карту и также, как тысячи раз делал он сам, поставит оттиск с надписью «К жизни не годен».

Наверное, впервые за сорок прожитых лет на Вернера нахлынула паника. Жизнь проносилась перед глазами, словно пугающий штамп уже стоял на его карте. За исключением цветных воспоминаний детства большинство эпизодов были серыми и однообразными. Рабочие дни, проведенные в пыльном безликом кабинете за обследованием остатков биополей и штампованием карт, а по сути — вершением судеб. Одинокие вечера, похожие друг на друга как капли виски, к которому он стал прикладываться все чаще.

— Вернер, чему ты посвятил свою жизнь? — спросил он у своего отражения.

— Я отправлял людей на тот свет, — ответил сам себе.

— Зачем? Это приносит тебе удовольствие? — в зеркале отразилась кривая ухмылка. — Ведь в мире существует масса прекрасных профессий. Ты мог бы стать кондитером или художником, чтобы создавать что-то прекрасное. Но ты ничего не создаешь, а просто отправляешь людей на тот свет. Ты просто маньяк, дружище! Как вышло, что ты выбрал такую профессию и что ты оставишь после себя на этой земле?

* * *

Вернер проснулся в смутном состоянии души и понял, что в одиночку ему с этим не справиться. Поэтому впервые в жизни он направился в единственную в городе церковь. Во времена его детства в многотысячном городе храмов было несколько сотен, но постепенно мир сходил с ума и их закрывали за ненадобностью.

Беседа с пастором была долгой и принесла Вернеру твердое намерение изменить жизнь. Пусть ему осталось недолго, но за оставшееся время он решил принести как можно больше пользы людям. Запомнилось сказанное святым отцом:

— Сын мой, Господь никогда не дает дар просто так. С каждого за все, что дадено, спрошено будет!

* * *

В понедельник Вернер подал рапорт на увольнение и, с огромным трудом отработав две недели, в последний раз покинул свой кабинет. Новым местом работы он выбрал городскую церковь. Люди всегда идут в храм, когда у них что-то не так.

Войдя в здание, Вернер сразу же заметил перманентно испуганную девушку. Она была молода и красива, но старательно прятала это, пытаясь стать незаметной, сутулясь и опуская голову вниз. Она настолько старалась уменьшить занимаемое пространство, что даже умудрилась сознательно скукожить и почти обесцветить ауру.

На своем предыдущем месте службы Вернер встречал много таких женщин — жертв домашнего насилия, но к сожалению, встречал слишком поздно, когда уже ничего нельзя было сделать. Он часто думал, что вовремя встретившийся неравнодушный человек помог бы пережить все это и не сломаться. Но неравнодушные встречались настолько редко, что казалось они исчезли как вид. И вот сейчас очередной такой жертве повезло.

Пастор любил повторять: «Каждый раз, когда ты можешь помочь кому-то, просто сделай это и радуйся тому, что Бог отвечает на чьи-то молитвы через тебя, ведь у него нет других рук и других уст, кроме наших.» Поэтому Вернер обрадовался встрече, а девушка напряглась, как испуганный маленький зверек, так как уже разучилась доверять миру.

Ее страх немного отступал в стенах храма, поэтому он завел разговор с Эммой прямо там., Позже, когда она смогла слегка расслабиться, они прогулялись по церковному двору. Он встретил девушку очень вовремя: в тот момент, когда отец, который довел ее до такого состояния, покинул этот мир, а мужчина, который мог бы стать его преемником, еще не появился в ее жизни. Вернер посчитал этот случай достаточно легким. Все, что ему нужно было сделать, это залечить ее раны. поднять самооценку, пробудить интерес к жизни.

Сначала Вернер и Эмма встречались только в храме. У него, действительно, обнаружился дар не только видеть ауру, но и располагать к себе людей. Конечно, мгновенно видя результат каждого своего слова или действия, отражающийся в энергетическом поле, общаться с людьми было легко.

Несколько дней Эмма делилась с ним бедами и печалями предыдущих лет. Вернер внимательно слушал, время от времени вставляя слова поддержки, выказывая заинтересованность, чтобы нить ее откровений не оборвалась. Бережно подталкивал ее к осознанию того, что в происшедшем не виноват ее отец, так как в силу своего воспитания и, очевидно, детского опыта, этот по-своему несчастный человек не мог поступать по-другому. Но самой важной мыслью, которую он постепенно капля по капле доносил до нее, было то, что в происшедшем ни в коем случае не виновата она сама.

Однажды во время такого разговора девушка неожиданно разрыдалась. Вернер понял, что наступил подобный очищающему летнему ливню катарсис, после которого появляется радуга. Рождения без боли не бывает. С трудом и болью Эмма смогла простить отца, но еще труднее ей далось это по отношению к себе. Вернер впервые участвовал в рождении без преувеличения нового человека и испытал чувство, близкое к эйфории, наблюдая, как в тусклой ауре возникают яркие радостные оттенки. Радуга, действительно, появилась!

Следующая встреча была назначена в городском парке. В тот день они не вспоминали о неприятностях из прошлого, а говорили о мечтах Эммы, шутили, смеялись и ели мороженое. Впервые Вернер увидел, как девушка смеется и снова ощутил вкус победы. Он понимал, что на новом пути его обязательно будут ожидать поражения, но чувствовал, что ради таких моментов стоит пережить и их.

Эмма больше не напоминала испуганного зверька и училась наслаждаться своей красотой и женственностью. Вернер вдруг рассмотрел в ней не нуждающуюся в помощи пациентку, а прекрасную девушку. Мелькнула мысль о том, как давно он в последний раз видел в женщине женщину.

По дороге домой Вернер подобрал бездомного, мяукающего на всю улицу котенка. Квартира, в которой появилось еще одно живое существо, где всегда кто-то будет его ждать, уже не казалось такой пустой и одинокой.

«Почему мне раньше не приходила в голову мысль завести домашнего питомца?» — удивился Вернер, наливая в блюдце молоко, и случайно взглянул в зеркало. То, что он там обнаружил, его поразило. По сравнению с тем, что Вернер видел месяц назад, его биополе значительно расширилось, а цветовая композиция говорила: «Вот аура человека, нашедшего свой путь.»

Автор Мари Лепс (Мария Древская).