На берегу залитой лунным светом речки сидели два старинных приятеля. Знакомство их длилось уже больше века, и за это время сложилась стойкая, как запах одеколона «Тройной», традиция: при встрече один с удовольствием и помногу говорил, а второй с не меньшим удовольствием молчаливо слушал. Так было и в этот раз.
— … вот так-то, — закончил свою речь словоохотливый. — И, помнится, погода тогда была, как сегодня: тишина, благодать, запахи трав… Соловьи поют, сверчки стрекочут… Кстати, я только после смерти познал всю неуловимую прелесть комариного звона, раньше, помнится, меня это ужасно бесило…
Его прервал жуткий вой, которым внезапно огласилось кладбище. Собеседники подскочили от неожиданности и нервно оглянулись. Бодрой походкой к ним приближалась высокая широкоплечая фигура.
— Только не это, — тихонько простонал болтливый, закатив глаза.
Фигура подошла ближе, облокотилась на памятник, подняла голову к небу и душераздирающе завопила:
— Крооооооовииии!!!
Когда последние отзвуки крика затихли, источник шума повернулся и с ухмылкой посмотрел на приятелей. Словоохотливый смотрел на него с плохо скрытым раздражением, а молчаливый — недоуменно. Луна сейчас ярко освещала возвышавшегося над ними, и можно было разглядеть и шикарную шевелюру, старательно приглаженную пятерней, и щегольской костюм, и смазливую физиономию. Сочтя, что его выступление не произвело должного эффекта, красавчик откашлялся и продолжил зловещим шепотом:
— Жажда гонит меня на охоту… Берегитесь, смертные!
— Завязывал бы ты с этим, Влад, — не выдержал словоохотливый, поморщившись. — Ну какая жажда?
— Неутолимая, — охотно пояснил высокий. Его собеседник тяжело вздохнул и промолчал.
— Ну, вы как хотите, а я пошел, — обиженно заявил красавчик, не дождавшись ответа. — Можете тухнуть здесь в апатии и безделье, а я буду сеять смерть!
— Ну-ну, сеятель, — презрительно буркнул себе под нос словоохотливый, когда высокая фигура удалилась на достаточное расстояние. Его приятель, опомнившись, ткнул его в плечо зеленоватой рукой и, запинаясь, произнес:
— Это.. Что?
Болтливый махнул рукой.
— А, ты ж не знаешь. Это новичок. Ты вот из-за жары две ночи не показывался, а между тем у нас тут пополнение.
Молчаливый изобразил жестами нечто, символизирующее готовность слушать, и словоохотливый тут же этим воспользовался.
— Этот новопреставленный, по имени Влад, только вчера из могилы вылез, и уже всех наших достал. То ли лавры знаменитого румынского тезки ему покоя не дают, то ли просто малоумный, не знаю. Одно — рвется к людям, дескать, жаждою томим. Убеждали его, отговаривали, все зря, пришлось держать силой. Ну, вчера-то собралась компания побольше, был же день поминовения Серой дамы, поэтому никуда его не пустили. Надеялись — образумится, да, видать, напрасно…
Словоохотливый немного подумал и глубокомысленно изрек:
— Это у него все от фильмов. Я слышал, сейчас сериал какой-то популярный есть, новое поколение на нем помешалось. Там все упыри являют собой образцы красоты, грации и силы. Ну и бессмертия, конечно.
Молчаливый хрюкнул, и его собеседник обрадованно продолжил:
— Вот и мне смешно. Бессмертие после смерти, парадокс! Но молодежь верит… Вот, этот, например. Возомнил вампиром себя. Хотя каждому известно, что вампиризм — это досадное отклонение от нормы и легко излечивается, было бы желание. А в норме мы ни голода, ни, упаси боже, жажды, не испытываем…
Они немного посидели, наслаждаясь звуками летней ночи, и словоохотливый продолжил рассказ о былых временах. Время летело незаметно, и приятели осознали, что пора расходиться, лишь когда край горизонта начал светлеть.
— Ох, пора, — произнес многоречивый, поднялся на ноги, развернулся в сторону кладбища и застыл. Заинтригованный молчун тоже привстал, и глазам их открылось незабываемое зрелище.
По кладбищу неверными шагами, стыдливо прячась за памятниками, продвигался Влад. Сложно было узнать в нем пижона, который оставил их каких-то пару часов назад — из взлохмаченных волос торчали солома и ветки, лицо было в грязи, вся фигура как-то перекосилась и скрючилась. Присмотревшись, приятели заметили, что дорогой наряд неофита безнадежно испорчен: туловище насквозь прошил изрядных размеров деревянный дрын, прорвавший пиджак и рубаху. Лицо пострадавшего представляло палитру самых разнообразных эмоций: от безграничного удивления до глубокой печали. Ни слова не сказав, он добрел до своей могилы и поспешно скрылся в земле.
— О, я смотрю, молодежь кое-что помнит из дедовских баек, — вымолвил разговорчивый, придя в себя. Его собеседник укоризненно покачал головой.
— И это ведь ему еще повезло, — оптимистично продолжил первый, направляясь к собственному погосту. — Кол хоть вынуть можно. А могли ведь и голову отрубить, это ужасно неудобно, она вечно норовит упасть и куда-нибудь укатиться. Ладно, бывай, того и гляди, петухи запоют!
© Анчутка — Дневники. Онлайн
Байки старого кладбища. Байка 1
