Роман, написанный в школьные годы

 

Эх, хвост, чешуя…

Начало русской народной поговорки.

 

ГЛАВА  ПЕРВАЯ. По пути с книжного рынка

 

— Отчего же?! — нервно поинтересовался я, морщась от гадко мо­росящего дождя и названной усатым продавцом цены. — Ведь на той не­деле они намного дешевле были!

Я нежно разгладил мокрые горбы клеенки над красочной суперобложкой и беспомощно убрал руку.

— В Москве цены на книги подняли. Ребята ездили, говорят: в воскресенье еще. Этот двухтомник старого завоза, а новые книжки завтра-послезавтра привезут — вообще не укупишь. Бери-бери, пос­ледний остался!

Я бегло обошел книжный рынок с мокнущими торговцами, заслоняю­щими от дождя драгоценный товар своими телами и прозрачными клеенками. Двухтомник, заключающий в себе семь частей «Крысы из нержавеющей стали», оказался единственным. Я быстро вернулся к усатому продавцу с черным зонтиком.

— Ну, что, парень? — зевнув, полюбопытствовал он. — Надумал брать?

— Надумал. Вы не скинете… — я поспешно пробормотал сумму, сжимая и разжимая деньги мерзлой ладонью в кармане ветровки. Ве­роятно, Гаррисону было бы приятно узнать, что из-за его книги я впервые в жизни решился торговаться. И теперь, смущаясь и робея, я просительно смотрел на продавца, пробовал молиться и ждал ответа.

— Нет, столько не скину! — насмешливо ответил усач. — Так они в субботу стоили, а нынче — среда. По такой цене возьмешь? — он ткнул пальцем с синим от холода ногтем в ценник на другой книге.

Я выковырнул деньги из кармана, джинсов и присоединил их к основ­ным.

— Все равно не хватает! — горестно молвил я.

— А книжку-то очень хочется?

— Да! Голубая мечта отрочества…

— Мечта, говоришь? — ухмыльнулся продавец. — Сколько там у тебя?

Я сказал.

— Ладно, забирай свою мечту! — великодушно проговорил он, аккурат­но пересчитывая поданые деньги.

«Уж как-нибудь обойдемся мы сегодня без кефира!» — счастливо поду­мал я про добавленные деньги и бережно положил два толстых тома в сум­ку. Волоча на себе груз оценивающих взглядов, я прошел сквозь редкий строй продавцов и мирно покинул пределы книжного рынка. Отказавшись от услуг подползшего, словно по заказу, троллейбуса, я решил пройтись до дома пешком и, чтобы срезать путь, углубился в сложный лабиринт проходных дворов.

Мелкая мерзкая морось, точно рой холодного гнуса, прицельно впивалась в мое радостное лицо. Нахохлившиеся воробьи унылой гирляндой сидели на веточке, защищенные кроной могучего дерева, и изредка жалобно перечирикивались. Мокрый пес крупно дрожал под козырьком подъезда, на свежевыкрашенной двери которого уже криво процарапалось короткое, но очень емкое по смыслу ругательство. Высоко подпрыгивая на каждом шагу, я стремительно летел по грязным пустынным улицам. Я буйно расх­лестывал худыми руками и ногами, выкрикивая что-то нечленораздельное, но устрашающе-радостное. С грозным рыком я показал хук слева кусту снежных ягод и, развернувшись, точным ударом в солнечное сплетение сразил висящую низко над землей ветку клена. Усиленно взмахнув пере­пончатыми крыльями, я взмыл вверх и врезал чешуйчатой ногой в зубастую морду нападавшего на меня монстра. Тот выплюнул выбитый зуб, мгновенно замененный свежевыросшим, и злобно ощерился.

 

ГЛАВА ВТОРАЯ. Ящер, приятный во всех отношениях

 

Я легко взлетел выше, ловко увернувшись от желтых кривых ког­тей страшилища, и сломал крылом сухую ветку оранжевого дерева. Плав­ным движением я вытянул из-за широкого пояса серебряный дротик и, выкрикнув короткое заклинание, метнул оружие в потное алое тело урода. Враг оглушительно заверещал и расплескался зловонной жижей, мгновенно всосавшейся в валежник.

«Тьфу, нежить! — гадливо подумал я. — Вовсе обнаглела: на чаро­деев бросается!»

Покружив между деревьев в тщетных поисках других источников опасности, я опустился на пышную синюю траву. Брезгливо напрягая толстый хвост, я поднял свой заляпанный мерзостью дротик с кучи валежника под ближайшим деревом и тщательно отер о полу трех­цветного плаща. Да, мой некогда щеголеватый плащ с красным и синим цветами по бокам, а в середине — пурпуром стал однородно грязным, похожим на фартук. Слишком уж часто я вытирал о него руки и оружие.

«До чего я долетел! — горестно подумал я, хлестнув шипом на конце хвоста по толстой ноге. — Лучший ученик могущественного колдуна Сорга, уроженец болотистой Зиргии! Это все я, Орбан, серый маг двадцать четвертого оттенка, будущий магистр! И мне, Орбану, привыкшему к благовониям, приходится носить вонючий плащ!»

Перелет мой длился уже вторую неделю, и за его время я действительно сильно поистрепался. Немногие из моих друзей-волшебников узнали бы во мне того упитанного весельчака, «ящера, приятного во всех отношениях», как они говорили. Дымчато-оранжевая чешуя моего тела запылилась, потускнела и уже совсем не отражала едкого света пухлого зеленого солнца.

Дротики слишком быстро терялись по опасной дороге: из двух дю­жин остался десяток. А во что превратилось лезвие моего массив­ного палаша?! Серебро верного клинка потускнело от крови, ступи­лось, мелко растрескалось от ударов о панцирь крума. Палаш сломает­ся в следующей битве, ну да ничего, он прекрасно послужил мне, ис­кромсав многих. Я машинально провел рукой по вонзенному в ножны оружию.

— Но что это? (читайте далее…)

© Евгений Чепкасов, 1996. Пенза.  Сайт автора

Другие Авторы / Сборник рассказов